Вызывающий бурю - Том Ллойд

Изак заметил, что голос графа звучит слегка натянуто:

– Он сказал, что удивлен, почему вы выбрали этот знак.

– И все? Везна кивнул.

Изак почувствовал, как силы покидают его, и откинулся на подушку. Он даже не смог почувствовать себя виноватым.

– Ну? – спросил Карел.

– Прошу, только не сегодня. Впереди еще столько дел… Нужно оплакать стольких погибших. – Изак откашлялся, чтобы восстановить дыхание. – Не могли бы вы на время оставить меня?

Никто не обрадовался этой просьбе, но никто и не усомнился, что то вовсе не уловка, чтобы избежать неприятного разговора.

Все молча отошли и присоединились к госпоже Даран, которая ухаживала за ранеными «духами», лежащими в том же зале. Изак откинулся на подушку и попытался определить, что именно у него болит. Теперь, когда головная боль слегка утихла, ему стало легче пустить в ход свои необычайные способности, и он убедился, что у него ничего не сломано и что Сюленты защитили его от вражеских клинков. В тех местах, где по доспехам ударил топор или меч, на теле остались синяки, но страшная слабость, которую чувствовал Изак, скорее всего, была последствием слишком щедрого использования магической энергии. Он улыбнулся, вспомнив, как ему удалось подчинить себе мощь бури, вспомнив дрожь, пронизавшую его в тот момент, когда он призвал на помощь божественные силы.

Несколько минут Изак лежал, глядя в разрисованный потолок, прислушиваясь к отдаленным голосам и чувствуя, как постепенно силы возвращаются к нему. Он осторожно приподнял голову, потом поднялся на локтях. Боль слегка утихла, теперь он чувствовал себя скорее как при обычном похмелье… Если не считать тяжести на сердце и того, что даже небольшое движение требовало значительных усилий.

Наконец ему удалось подняться. Он стоял, покачиваясь, пока Михн приносил ему стул. Изак увидел, что Тила, Карел и Везна стоят в сторонке, глядя, как Михн помогает своему господину усесться. Тила послала слугу за едой, и вскоре тот вернулся с большим блюдом и кувшином с горячим отваром. Изак обхватил кувшин руками и принялся вдыхать теплый пар.

– Где тело моего брата? – разнесся по залу рокочущий бас, заставивший Изака вздрогнуть.

В дверь ворвался могучего сложения здоровяк в чистой дорогой одежде, за которым со сцепленными на груди руками семенил невысокий человечек – судя по одеянию, чиновник – с трудом поспевающий за широким шагом богатыря.

– Милорд, сюзерен Токин, не мог бы я поговорить с вами наедине…

– Отвяжитесь! Я не буду с вами разговаривать! – огрызнулся здоровяк, бросив на него презрительный взгляд.

С пылающим от гнева лицом сюзерен оглядел зал, заметил Изака и направился прямиком к нему. За Токином кроме чиновника бежали несколько женщин, пытаясь его успокоить; за юбку одной из них цеплялся мальчик.

Аристократ уставился на белоглазого, словно ожидая упреков за внезапное вторжение. Изак вспомнил, кто перед ним: брат командира Брандта, геройски пожертвовавшего своей жизнью ради других. Разве можно было винить сюзерена Токина за его гнев?

Изак выпрямился на стуле.

– Милорд, полагаю, вы – брат командира Брандта. Простите, что приветствую вас сидя, но я тоже участвовал в битве.

Сюзерен бросил на него сердитый взгляд, но слегка смягчился, встретив такой уважительный прием.

– А вы, видимо, вдова графа Токина? – продолжил Изак, взглянув на старшую из сопровождавших сюзерена женщин.

Она сделала реверанс, не сводя с Изака заплаканных глаз.

– А вы, наверное, леди Токин, мадам, – улыбнулся он женщине помоложе.

Затем повернулся к мальчику.

– Ты, конечно, сын командира Брандта, которым он так гордился.

Женщина опустила голову и крепче прижала к себе ребенка. Ее скорбь была велика, но мальчик, видимо, еще не понял до конца, что отец никогда больше не вернется домой.

«Ему всего девять лет, – подумал Изак, – он слишком мал, чтобы до конца понять, что случилось».

– Подойдите, господин Токин, – ласково сказал кранн, обращаясь к мальчику.

Сначала мать еще сильнее обняла сына, но потом все-таки отпустила его и даже подтолкнула к Изаку. Сын Брандта безбоязненно сделал несколько шагов вперед, но, подойдя ближе, увидел, насколько огромен белоглазый: даже сидя на стуле и ссутулившись, Изак возвышался над ним, как гора.

Чтобы вконец не перепугать мальчика, Изак очень медленно указал на кольцо, висевшее на кожаном шнурке у ребенка на шее. Мальчуган был худеньким и, на взгляд Изака, больше походил на мать, чем на отца.

– Это дал тебе отец? Мальчик кивнул.

– Он сказал тебе, что кольцо мое?

Еще один кивок, рука ребенка потянулась к шее и прикоснулась к серебряной вещице.

– Вы хотите его забрать?

Конечно, мальчугану было жаль расстаться с последним подарком отца.

Изак хотел рассмеяться, но звук, который он издал, напоминал задушенный хрип, чуть было не заставивший мальчика броситься прочь.

– Нет, кольцо твое. Возможно, когда-нибудь ты передашь его своему сыну. Ты помнишь, что сказал тебе отец, когда вручал подарок?

– Он сказал, что все мы всего-навсего люди, но это не значит, что мы не должны стараться стать лучше.

Мальчик повторял слова отца, стараясь ничего не пропустить.

– Хорошо. Глядя на кольцо, ты должен всегда вспоминать своего отца и то, что он погиб, чтобы защитить других. Твой отец спас и меня тоже, а еще, возможно, короля с королевой и всех остальных в этом дворце. Всегда помни, что твой отец – герой, и не просто герой, а человек, достойный войти в легенду.

Мальчик грустно кивнул. Он начинал осознавать, что произошло, губы его задрожали, и он зажмурился, чтобы сдержать слезы.

Изак наклонился вперед и легонько подтолкнул ребенка к матери. Леди Токин опустилась на колени и расплакалась, уткнувшись лицом в волосы сына, а тот крепко вцепился в ее накидку.

Изак не в силах был больше сидеть и, поморщившись, встал.

– Не знаю, есть ли у вас свои традиции для таких случаев. Но мы можем похоронить командира в храме Нартиса – он достоин могилы героя.

Сюзерен несколько раз моргнул, прежде чем понял, что ему предлагают. Видимо, погребение в храме дозволялось в этой стране крайне редко. Кранна не волновали возможные возражения жрецов – он не мог себе представить, чтобы даже самый старый из них решился отказать новому повелителю Фарлана. Могут возникнуть споры по поводу того, является ли избранный Нартиса главой всего культа, но даже самый ярый противник подобной идеи не усомнится, что думает по этому поводу король Эмин.

– Благодарю вас, милорд, – сухо ответил сюзерен. – По законам моего ордена похороны должны состояться до захода солнца. Жрецы могут не согласиться на такое, но, если это все-таки возможно, мы будем счастливы принять ваше предложение.