Зов Ктулху - Говард Лавкрафт

Изменилось мое восприятие не только комнаты, но и окружающего мира в целом. Каждый эпизод настоящего теперь включал в себя элементы из прошлого и будущего, а некогда знакомые предметы казались чужими, поскольку я видел их в расширенной временной перспективе. С того времени я постоянно пребывал в фантастическом мире, состоящем из неведомых мне или едва узнаваемых объектов, и после каждого нового пройденного рубежа мне становилось все труднее опознавать вещи, некогда бывшие привычной частью моего повседневного бытия. Никто другой не видел вокруг то, что виделось мне, и я предпочитал молчать и сторониться людей, чтобы они не сочли меня сумасшедшим. Собаки боялись меня, так как чуяли постоянно следующую за мной потустороннюю тень. Я все больше времени посвящал чтению забытых и запретных книг, к которым меня влекло открывшееся мне новое видение вселенной, и преодолевал все новые пространственно-временные врата, погружаясь в глубины неведомого космоса.

Я помню, как однажды ночью начертил пять концентрических огненных кругов на полу комнаты, стал в их центре и произнес чудовищное заклятие, некогда принесенное загадочным посланцем из глубин азиатского континента. И тотчас стены вокруг растаяли, я был подхвачен черным ветром и полетел в туманную бездну, время от времени замечая острые пики неведомых гор очень далеко внизу. Через некоторое время все вокруг погрузилось в кромешную тьму, а затем в этой тьме внезапно вспыхнули мириады звезд, складываясь в незнакомые мне созвездия. Наконец я увидел внизу равнину, залитую зеленоватым светом, а на равнине стоял город с витыми башнями, не похожий ни на один из городов, которые я когда-либо видел наяву или во сне. Подлетев ближе к городу, я обратил внимание на гигантское квадратное здание из камня посреди обширного пустыря, и в тот же миг меня охватил жуткий страх. Я завопил, молотя пустоту руками и ногами, после чего вновь наступила тьма, а очнулся я распростертым среди светящихся кругов на полу своей комнаты. Мое странствие в ту ночь не было более удивительным, чем предыдущие ночные странствия, но оно было куда более ужасным, ибо я понял, что вплотную приблизился к запредельным мирам и пространствам, чего со мной не случалось ранее. Впоследствии я был более осторожен с заклинаниями, чтобы не оказаться навеки оторванным от собственной телесной оболочки и земного мира, будучи ввергнутым в неведомые пучины, из которых уже нет возврата.

Грибы с Юггота[247]

(перевод О. Мичковского)

1. Книга В квартале возле пристани, во мглеТерзаемых кошмарами аллей,Где призраки погибших кораблейПлывут, сливаясь с дымкой, по земле,Мой взгляд остановился на стеклеЛачуги, превращенной в мавзолейСтаринных книг, достойных королей,Но днесь у паутины в кабале.С волнением шагнув под низкий свод,Одну из книг раскрыл я наугад,И с первых слов меня швырнуло в пот,Как если бы я принял сильный яд.Я в страхе огляделся — дом был пуст.И только смех слетал с незримых уст.

2. ПреследовательЗаветный том за пазухой держаИ сам как будто бесом одержим,Я мчался, озираясь и дрожа,По грязным и разбитым мостовым.Из затхлой глубины кирпичных нишЗа мной следили окна. В вышинеМаячили громады черных крыш,Будя испуг и панику во мне.Зловещий смех по-прежнему звучалВ моем воображении больном,И, думая о томе, я гадал,Какие бездны зла таятся в нем.Меж тем вдали все топот раздавался,Как если бы за мною кто-то гнался!

3. КлючЯ все никак опомниться не могОт странных слов, чей тон был столь суров,А потому, взойдя на свой порог,Был бледен — и закрылся на засов.Со мной был том, а в нем — заветный путьЧерез эфир и тот святой заслон,Что скрыл от нас миров запретных жутьИ сдерживает натиски времен.В моих руках был ключ к стране видений —Закатных шпилей, сумеречных рощ,Таящихся за гранью измерений,Земных законов презирая мощь.Пока я бормотал оторопело,Окно мансарды тихо заскрипело.

4. УзнаваниеИ вновь вернулся тот блаженный час,Когда — еще ребенком — я забрелВ лощину, где дремал могучий вязИ тени населяли мглистый дол.В плену растений, как и в прошлый раз,Томился символ, врезанный в престолВ честь Безымянного, кому с террасВека назад кадили чадом смол.На алтаре покоился скелет…Я понял, что мечтаниям конец.Что я не на Земле в кругу планет,Но на коварном Югготе. МертвецИсторгнул стон, за всех живых скорбя,И в бледной жертве я узнал — себя!

5. ВозвращениеДух объявил, что он меня возьметВ то место, где когда-то был мой дом,В чудесный край на берегу морском,Где высится сверкающий оплот.К нему крутая лестница ведетС перилами из мрамора. КругомТьма куполов и башен, но перомЖивописать все это — кто рискнет?Поверив искусителя речам,Я вслед за ним поплыл через закатРекой огня вдоль золотых палатБогов, душимых страхом по ночам.Потом — сплошная ночь и моря плач.«Ты жил здесь, — молвил дух, — когда был зряч!»

6. ЛампадаВ пещере, где служили Сатане;Куда ходы нечистые вели,Прорытые исчадьями земли;Где символы виднелись на стене,Чей сложный смысл постичь, увы, не мне,Старинную лампаду мы нашли.Ее латунь сверкала и в пыли,Остатки масла плавали на дне.Нарушив сорока веков запрет,Мы свой трофей из праха извлеклиИ к темным каплям спичку поднесли,Гадая, вспыхнет масло или нет.Лампада занялась — и сонм тенейВозник в дрожащем зареве над ней!

7. Холм ЗаманаЗеленый склон лесистого холмаВзметнулся над старинным городкомВ том месте, где шатаются домаИ колокол болтает языком.Две сотни лет — молва на всех устахО том, что на холме живет беда,О туловище, найденном в кустах,О мальчиках, пропавших без следа.Стоял на склоне хутор, но и тотИсчез, как испарился. ПочтальонСказал об этом в Эйлсбери. НародСбегался поглазеть со всех сторон.И слышалось: «Почтарь-то, видно, врет,Что видел у холма глаза и рот!»

8. Порт[248]В десятке миль от Аркхема я влезНа скальную гряду вдоль Бойнтон-Бич,Спеша долины Инсмута достичь,Пока закат не обагрил небес.На синей глади — зыбок и белес —Маячил парус. Не могу постичь,Чем он так ужаснул меня, что кличВ моих устах остался без словес.Я вспомнил древний инсмутский девиз:«Уходим в море!» — и последний лучОзолотил громады сонных круч,Откуда столько раз глядел я вниз.Вдали простерся город — море крыш.Но странно — в нем царили мрак и тишь.

9. Двор[249]Я помнил этот город с давних пор —Очаг заразы, где безродный сбродКолотит в гонги и молитвы шлетЧужим богам из чрева смрадных нор.Колдобин сторонясь и нечистот,Меж стен гнилых я крался, словно вор,Потом свернул в какой-то темный двор,Надеясь, что застану в нем народ.Но двор был пуст, и проклинал я час,Когда забрел сюда, себе во вред,Как вдруг все окна осветились враз,И в них замельтешили — что за бред!Танцующие толпы мертвецов,Все как один — без рук и без голов!

10. ГолубятникиМы шли через трущобы. Грех, как гной,Коробил кладку стен, и сотни лицПерекликались взмахами ресницС нездешними творцом и сатаной.Вокруг пылало множество огней,Повсюду колотили в барабан,И с плоских крыш отряды горожанПускали в небо квелых голубей.Я знал, что те огни чреваты злом,Что птицы улетают за Предел,Но с чем они вернутся под крылом —О том я даже думать не хотел.И каждый испытал священный страх,Увидев то, что было в их когтях!

11. КолодецСет Этвуд в свои восемьдесят летЗатеял рыть колодец у ворот.На пару с юным Эбом старый СетТрудился дни и ночи напролет.Мы думали — одумается дед,Но вышло все как раз наоборот:Эб тронулся, а Сет дал задний ходИ сам себя отправил на тот свет.Как только был закопан дедов гроб,Мы бросились к колодцу — злу вине! —Но в нем нашли лишь ряд железных скоб,Терявшийся в зловещей глубине.И сколь веревка ни была б длинна,До дна не доставала ни одна!

12. НаследникКто шел в Зоар, выслушивал совет:Не пользоваться бригсхильской тропой,Где старый Боткинс, вздернутый толпой,Оставил по себе кошмарный след.Отправившись туда, я увидалПлющом увитый домик под горойИ вздрогнул — он смотрелся как жилой,Хотя и много лет пропустовал.Пока я наблюдал, как меркнет день,Из верхнего окна донесся вой.Я поднял взор — в окне мелькнула тень,И я помчался прочь, едва живой.Будь проклят этот дом с его жильцом —Животным с человеческим лицом!

13. Гесперия[250]Заря, в морозной дымке пламенеяНад шпилями и скатами строений,В страну заветных грез и настроенийЗовет меня, и я слежу, бледнея,За тем, как облака — то каменея,То истончаясь в череде вращений —Претерпевают сотни превращений,Одно другого краше и чуднее.Гесперия — страна зари вечерней.Там время начинает свой отсчет,Туда от века избранных влечетИз дольних сфер, что созданы для черни.Влечет неудержимо, но, увы! —Туда не попадем ни я, ни вы.

14. ЗвездовейВ тот час, когда зальется соловейИ за окном затеплится свеча,По улицам, сухие листья мча,Гуляет звездный ветер — звездовей.Печной дымок, послушный лишь ему,Творит за пируэтом пируэт —Он вторит траекториям планет,А с юга Фомальгаут сверлит тьму.В такую ночь поэты узнаютНемало тайн о югготских грибахИ о цветах, что в сказочных садахНа континентах Нитона растут.Но все, что в эту ночь приснится им,Уже к утру развеется как дым.

15. Антарктос[251]В глубоком сне поведала мне птицаПро черный конус, что стоит во льдахОдин как перст. Над ним пурга глумится,На нем лежит тысячелетий прах.Та часть его, что подо льдом таится,В былые дни внушала Древним страх.Теперь о ней не помнит и Денница,Единственная гостья в тех краях.Иной смельчак, пройдя через невзгодыЛедового пути — мороз, буран, —Сказал бы: «Что за странный жест природы —Создать такой неслыханный курган!»Но горе мне, узревшему во снеВзгляд мертвых глаз в хрустальной глубине!

16. ОкноВ старинном доме с лестницей витой,Где жили мои прадеды, одноМанило и влекло меня — окно,Заделанное каменной плитой.В плену у грез, я с детства жил мечтой —Узнать, какой секрет хранит оно,И часто подходил к нему. ТемноИ пыльно было в комнате пустой.Лишь много лет спустя в свой уголокЯ пару камнетесов пригласил.Они трудились, не жалея сил,Но, сделав брешь, пустились наутек.А я, взглянув в проем, увидел в немТот мир, где я бывал, забывшись сном.

17. ПамятьВ огнями звезд разубранной ночиДремала степь, вся в лагерных кострах,Чьи языки, в стада вселяя страх,Лизали мрак, остры и горячи.На юге — там, где степь во всю длинуНыряла вниз — темнел зигзаг стены,Как будто некий змей из глубиныТам камнем обратился в старину.Куда попал я и каким путем?Метался я, судьбу свою кляня.Вдруг чья-то тень, поднявшись над костром,По имени окликнула меня.Приблизившись, я встретил мертвый взгляд.Зачем я пил надежд напрасных яд?!

18. Йинские садыЗа той стеной, чьих лет никто не счел,Чьи башни поросли седыми мхами,Лежат сады с нарядными цветами,С порханьем птиц, и бабочек, и пчел.Там стаи цапель дремлют над прудамиИ царственные лотосы цветут,Там звонкие ручьи узоры ткутСреди деревьев с яркими плодами…Так думал я, наивно веря снам,В которых уж не раз случалось мнеПриблизиться к внушительным вратамВ той исполинской каменной стене.И вот я у стены — но где же вход?Вы мне солгали, сны! В ней нет ворот!

19. КолоколаИз года в год, в часы ночного бденья,Я слышал колокольный перезвон,Протяжный и глухой. Казалось, онЗаоблачного был происхожденья.Среди полузабытых грез и сновИскал я ключ к разгадке этой тайныИ, думается, вспомнил не случайноШпиль в Инсмуте и белых чаек зов.Но как-то в марте шум дождя ночногоВзбодрил мне память, где царила мгла,И я припомнил, словно сон бредовый,Ряд башен, а на них — колокола.И вновь раздался, звукам ливня вторя,Знакомый звон — со дна гнилого моря!

20. Ночные бестииКакие подземелья их плодят —Рогатых черных тварей, чьи телаВлачат два перепончатых крыла,А хвост — двуострый шип, в котором яд?Они меня цепляют и летятВ миры, где торжествуют силы зла,Где разум обволакивает мгла…Их когти и щекочут, и язвят.Кривые пики Тока одолев,Мы с лёту низвергаемся на дноГеенны — там есть озеро одно,Где часто дремлют шогготы, сомлев.И так из ночи в ночь, и несть концаВизитам этих бестий БЕЗ ЛИЦА!

21. Ньярлатхотеп[252]Он объявился под конец времен —Египта сын, высок и смуглолиц.Пред ним феллахи простирались ниц,Цвет его ризы был закату в тон.К нему стекался люд со всех сторон,Охочий до пророчеств и чудес,И даже дикий зверь, покинув лес,Спешил к Ньярлатхотепу на поклон.Все знали, что настал последний час,И было так — сперва ушли моря,Потом разверзлась суша, и заряСкатилась на оплоты смертных рас.В финале Хаос, вечное дитя,С лица Вселенной Землю стер, шутя.

22. A затот[253]Я вторгся с вездесущим бесом в пареИз мира измерений — за Предел,Туда, где нет ни времени, ни твари,Но только Хаос, бледен и дебел.Непризнанный ваятель мирозданья,Он быстро и бессвязно бормоталКакие-то глухие заклинаньяИ сонм крылатых бестий укрощал.В его когтях надрывно голосилаБесформенная флейта в две дыры —Не верилось, что в звуках этих сила,Которой покоряются миры.«Я есмь Его глашатай!» — дух съязвилИ божеству затрещину влепил.

23. МиражНе знаю, есть ли он на самом деле,И где — на небесах иль на земле —Тот край, которым грежу с колыбели,Седых столетий тонущий во мгле.Закрыв глаза, я вижу цитадели,И ленты рек, и церковь на скале,И переливы горней акварели,Точь-в-точь как на закате в феврале.Я вижу заболоченные дали,Слежу за тенью птичьего крылаИ слышу звон, исполненный печали,Со стороны старинного села.Но где тот чародей, что скажет мне,Когда я был — иль буду — в той стране?

24. КаналВ одном из снов я посетил район,Где вдоль домов, ограбленных нуждой,Тянулся ров, заполненный водой,Густой, как кровь, и черной, как гудрон.От вялых струй дух тлена исходил,Стесняя грудь предчувствием беды,И лунный свет сочился на рядыПустых жилищ с осанкою могил.Ни стук шагов, ни скрип оконных рамНе нарушали мрачной тишины —Был слышен только мерный плеск волны,Уныло льнущей к мертвым берегам.С тех пор, как мне приснился этот сон,Меня терзает мысль: не явь ли он?

25. Сен-Тоуд (собор Святой Жабы)«Сен-Тоудского звона берегись!» —Услышал я, ныряя в тупикиИ переулки к югу от реки,Где легионы призраков вились.Кричал одетый в рубище старик,Который в тот же миг убрался прочь,А я направил шаг в глухую ночь,Не ведая, что значил этот крик.Я шел навстречу тайне и дрожал,Как вдруг (я было принял их за бред)Еще два старца каркнули мне вслед:«Когда пробьет Сен-Гоуд — ты пропал!»Не выдержав, я бросился назад,И все же он настиг меня — набат!

26. ЗнакомцыСелянин Джон Уэтли жил одинПримерно в миле вверх от городка.Народ его держал за чудака,И, правду говоря, не без причин.Он сутками не слазил с чердака,Где рылся в книгах в поисках «глубин».Лицо его покрыла сеть морщин,В глазах сквозила смертная тоска.Когда дошло до воя по ночам,О Джоне сообщили в «желтый дом».Из Эйлсбери пришли за ним втроем,Но в страхе воротились. Их очамПредстали два крылатых существаИ фермер, обращавший к тем слова.

27. МаякНад Ленгом, где скалистые вершиныШтурмуют неприступный небосвод,С приходом ночи зарево встает,Вселяя ужас в жителей долины.Легенда намекает на маяк,Где в скорбном одиночестве тоскуетИ с Хаосом о вечности толкуетПоследний из Древнейших, миру враг.Лицо его закрыто желтой маской,Чьи шелковые складки выдаютЧерты столь фантастичные, что людИздревле говорит о них с опаской —Веками поминая смельчака,Который не вернулся с маяка!

28. ПредвестникиЕсть ряд вещей, рождающих во мнеТакое чувство, будто бы вот-вотОдно из тех чудес произойдет,Какие происходят лишь во сне.Нагрянет ли незваное извне,Иль сам я попаду в круговоротБезумных авантюр, пиров, охотВ еще не существующей стране?Среди таких вещей — холмы, зарницы,Глухие сёла, шпили городов,Закаты, южный ветер, шум садов,Морской прибой, старинных книг страницы.В их дивных чарах — жизни оправданье,Но кто прочтет их тайное посланье?

29. НостальгияОдин раз в год над морем раздаетсяПризывный клич и гомон птичьих стай,По осени спешащих в дальний край,Откуда их пернатый род ведется.Узнав о нем из грез, они томятсяПо рощам, где над лентами аллейСплелись густые ветви тополей,Где все усыпал яркий цвет акаций.Они спешат с надеждой, что вот-вотПокажется высоких башен ряд,Но, видя впереди лишь версты вод,Из года в год ни с чем летят назад…И купола в хрустальной глубинеВеками ждут и видят их во сне.

30. ИстокиМеня не привлекает новизна —Ведь я родился в старом городке,Где видел из окна, как вдалекеКолдует пристань, призраков полна.Затейливые шпили золотыОт зарева закатного костра,На крышах — с позолотой флюгера:Вот истинный исток моей мечты.Реликвии эпохи суеверий,Они лишь соблазняют духов зла,И те несут нам веры без числаИз всех миров, где им открыты двери.Они рвут цепи Времени — и яВстречаю Вечность, их благодаря.

31. Древний город[254]Он гнил, когда был молод Вавилон.Бог знает сколько эр он продремалВ земле, где наших заступов металлИз плит его гранитных высек звон.Там были мостовые, и дворцы,И статуи, похожие на бред, —В них предков нам оставили портретНеведомых ваятелей резцы.И вот — мы видим лестничный пролет,Прорубленный сквозь грубый доломитИ уходящий в бездну, что хранитЗнак Древних и запретных знаний свод.И мы б наверняка в нее сошли,Когда б не гром шагов из-под земли!

32. ОтчуждениеТелесно оставаясь на Земле,Чему свидетель — пепельный рассвет,Душою он скитался меж планет,Входя в миры, лежащие во зле.Пока не пробил час, ему везло:Он видел Йаддит — и не поседел,Из гурских областей вернулся цел,Но как-то ночью зовы принесло…Наутро он проснулся стариком,И мир ему предстал совсем другим —Предметы расплывались, словно дым,Вся жизнь казалась сном и пустяком.С тех пор он держит ближних за чужих,Вотще стараясь стать одним из них.

33. Портовые свисткиНад крышами и остовами шпилейВсю ночь поют портовые свистки;Мотивы их исполнены тоскиПо ярости штормов и неге штилей.Чужие и невнятные друг другу,Но слитые секретнейшей из сил,Колдующих за поясом светил,В поистине космическую фугу.С их звуками в туманы наших сновВторгаются, туманные вдвойне,Видения и символы Извне,Послания неведомых миров.Но вот вопрос — какие кораблиДоносят их до жителей Земли?

34. ПризванныйТропа вела меж серых валунов,Пересекая сумрачный простор,Где из земли сквозь дыры затхлых норСочился тлен неведомых ручьев.Могильной тишины не оживлялНи ветерок, ни шелест листвяной.Пейзаж был гол, пока передо мнойСтеной не вырос исполинский вал.Весь в зарослях густого сорняка,Он подпирал собою небосвод,И грандиозный лестничный пролетСтремился по нему под облака.Я вскрикнул — и узнал звезду и эру,Которыми был призван в эту сферу.

35. Вечерняя звездаЯ разглядел ее надменный ликСквозь зарево закатного холста.Она была прозрачна и чиста,Все ярче разгораясь в каждый миг.С приходом тьмы ее янтарный светУдарил мне в глаза, как никогда.Воистину, вечерняя звездаСпособна быть навязчивой, как бред!Она чертила в воздухе сады,Дворцы и башни, горы и моряМиров, которым с детства верен я,Повсюду различая их следы.В ту ночь я понял, что ее лучомИздалека привет прислал мой дом.

36. НепрерывностьПредметы старины хранят налетНеуловимой сущности. ОнаПрозрачна, как эфир, но включенаВ незыблемый космический расчет.То символ непрерывности, для насПочти непостижимой; тайный кодК тем замкнутым пространствам, где живетМинувшее, сокрытое от глаз.Я верю в это, глядя, как закатСтаринных ферм расцвечивает мохИ пробуждает призраки эпох,Что вовсе не мертвы, а только спят.Тогда я сознаю, сколь великаТа Цитадель, чьи кирпичи — века.

Сверхъестественный ужас в литературе[255]