Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма. - Роберт Скотт

Понедельник, 19 марта. Завтрак. Вчера вечером с трудом устроились на ночевку и страшно зябли, пока не поужинали холодным пеммиканом и сухарем с полкружкой какао, сваренного на спирту. Тогда, против ожидания, согрелись и спали хорошо. Сегодня поднялись с обычной проволочкой. Сани ужасно тяжелы. До склада 15,5 мили, должны бы дойти в три дня. Ну и продвижение! Пищи есть еще на два дня, но горючего еле‑еле хватит на день. Ноги у нас у всех плохи. У Уилсона лучше, чем у других. Всех хуже моя правая нога, левая еще здорова. Нет возможности лечить ноги, пока нет горячей пищи. Лучшее, на что я теперь могу надеяться, это ампутация ноги; но не распространится ли гангрена? — вот вопрос. Погода вздохнуть не дает. Ветер с севера и северо‑запада, температура сегодня ‑40° [‑40 °C].

Среда, 21 марта. Лагерь 60 от полюса. В понедельник к вечеру доплелись до 11‑й мили от склада. Вчера весь день пролежали из‑за свирепой пурги. Последняя надежда: Уилсон и Боуэрс сегодня пойдут в склад за топливом.

Четверг, 22 и 23 марта. Метель не унимается. Уилсон и Боуэрс не могли идти. Завтра остается последняя возможность. Топлива нет, пищи осталось на раз или на два. Должно быть, конец близок. Решили дождаться естественного конца. Пойдем до склада с вещами или без них и умрем в дороге.

Четверг, 29 марта. С 21‑го числа свирепствовал непрерывный шторм с WSW и SW. 20‑го у нас было топлива на две чашки чая на каждого и на два дня сухой пищи. Каждый день мы были готовы идти — до склада всего 11 миль, — но нет возможности выйти из палатки, так несет и крутит снег. Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на что‑либо надеяться. Выдержим до конца. Мы, понятно, все слабеем, и конец не может быть далек.

Жаль, но не думаю, чтобы я был в состоянии еще писать.

Р. Скотт

Последняя запись:

Ради бога, не оставьте наших близких.

Как были найдены умершие. (По сообщению доктора Э. Л. Аткинсона)

Спустя восемь месяцев мы нашли палатку. Она была частично занесена снегом и походила на гурий. Перед нею стояли лыжные палки, а впереди них бамбуковый шест, который, вероятно, служил мачтой на санях. Палатка была на линии гуриев, поставленных нами в прошлом году, и отстояла в четверти мили от остатков одного из них, представлявшего собою небольшое возвышение под снегом.

В палатке были тела капитана Скотта, доктора Уилсона и лейтенанта Боуэрса. Уилсон и Боуэрс были найдены в положении спящих, причем их спальные мешки были закрыты над головами, как будто они сами это сделали вполне естественным образом.

Скотт умер позднее. Он отбросил отвороты своего спального мешка и раскрыл куртку. Маленькая сумка, в которой находились три записные книжки, лежала у него под плечами, а одна рука была откинута поперек тела Уилсона. Палатку они укрепили хорошо, и она устояла перед напором всех снежных бурь этой исключительно суровой зимы. Все мы, участники экспедиции, опознали трупы. Из дневника капитана Скотта я узнал о причинах несчастья. Когда все собрались, я прочел об этих причинах, а также о месте смерти квартирмейстера Эванса и о героической кончине капитана Отса.

Мы отыскали все их снаряжение и откопали из‑под снега сани с поклажей. Среди вещей было 35 фунтов очень ценных геологических образцов, собранных на моренах ледника Бирдмора. По просьбе доктора Уилсона они не расставались с этой коллекцией до самого конца, даже когда гибель смотрела им в глаза, хотя знали, что эти образцы сильно увеличивают вес того груза, который им приходилось тащить за собой.

Когда все было собрано, мы покрыли тела наружным полотнищем палатки и прочли похоронную службу. Потом вплоть до следующего дня занимались постройкой над ними огромного гурия. Этот гурий был закончен на следующее утро и на нем поставлен грубый крест, сделанный из двух лыж, использованных почти целиком. По обеим сторонам гурия были поставлены стоймя двое саней, надежно укрепленных в снегу, чтобы они служили дополнительными отличительными знаками. Между восточными санями и гурием поставлен бамбуковый шест с металлическим цилиндром, в который была вложена следующая записка:

«12 ноября 1912 года, широта 79 градусов 50 минут. Юг. Этот крест и гурий воздвигнуты над телами капитана Скотта, кав. орд. Виктории, офицера королевского флота; доктора Э. А. Уилсона, бакалавра медицины Кембриджского университета, и лейтенанта Г. Р. Боуэрса, офицера королевского индийского флота, — как слабый знак увековечения их успешной и доблестной попытки достигнуть полюса. Они это свершили 17 января 1912 года после того, как норвежская экспедиция выполнила то же самое. Жестокая непогода и недостаток топлива были причиной их смерти. Также в память их двух доблестных товарищей, капитана Иннискиллингского драгунского полка Л. Э. Дж. Отса, который пошел на смерть в пургу приблизительно в восемнадцати милях к югу от этой точки, чтобы спасти своих товарищей; также матроса Эдгара Эванса, умершего у подножия ледника Бирдмора. „Бог дал, бог и взял, благословенно имя господне“.

Записка была подписана всеми членами отряда. После этого я решил пройти с полным составом экспедиции на двадцать миль к югу и попытаться найти тело капитана Отса.

Целых полдня мы продвигались на юг по силе возможности вдоль линии похода прошлого года. На одном из старых валов, построенных для защиты лошадей, отмеченном просто складкой снежной поверхности, мы нашли спальный мешок Отса, который был взят с собой путешественниками после того, как Отс их оставил.

На следующий день мы прошли еще на тринадцать миль к югу в надежде найти тело и производили поиски. Но, дойдя до того места, где Отс оставил товарищей, мы увидели, что отыскать погибшего нет никакой возможности. Милосердный снег покрыл его тело, устроив ему самые подходящие похороны. Здесь, вблизи того места, где, по нашему предположению, умер Отс, мы опять построили гурий в память о погибшем и поставили там маленький крест с такой надписью:

«Вблизи этого места умер чрезвычайно доблестный джентльмен, капитан Иннискиллингского драгунского полка Л. Э. Дж. Отс. В марте 1912 года, возвращаясь с полюса, он добровольно пошел на смерть в пургу, делая попытку спасти своих товарищей, застигнутых бедой. Эта записка оставлена спасательной экспедицией 1912 года».

Эту записку подписали мы с Черри.

Я решил повернуть отсюда назад и по силе возможности перевезти все запасы в дом на мысе Хижины. Я думал тогда, что, покуда у нас хватит сил, нам нужно будет стараться дойти до лейтенанта Кэмпбела и его партии. Так как морской лед, по всей вероятности, оказался бы непроходимым, то нам, скорее всего, пришлось бы избрать дорогу вдоль плато, поднявшись на первый ледник Феррара и продвигаясь потом вдоль плато, пока мы были бы в состоянии держаться этого пути.