Сказки Долгой Земли (сборник) - Антон Орлов

После того как он откинулся на спинку дивана, смежил веки и начал со свистом посапывать, Лерка примостилась на стуле возле подоконника, опустила голову на сложенные руки. Всего пять минут… Она просто посидит, расслабившись, а то сил никаких нет…

Что, уже?!

Все-таки задремала. И надо же, чтобы ее так подло и неумолимо вырубило! За окном темень, круглая изжелта-серебряная луна. Люстра потускнела, в коридоре лампы и вовсе погасли. Ни дуновения, как будто сквозняки тоже уснули. Праздничного гомона больше не слышно, зато издали доносится пение – заунывное и чарующее, мучительно сладкое, сулящее непонятную опасность, аж мурашки по коже. Поразительно красивые женские голоса, но слов не разобрать.

Позади потерянно выругались. Значительная персона изволила проснуться, сейчас задаст жару.

Лерка встала молча, словно язык проглотила, уж очень не хотелось извиняться перед ним за что бы то ни было, даже за то, что бессовестным образом проспала.

Нутвер спросонья выглядел обескураженным и едва ли не перепуганным.

– Кто вы такая? – слова прозвучали хрипло и отрывисто, как лай. – И где эта стриженая коза из магазина, которую мне дали?

«Ах ты, скот…»

Она невольно стиснула кулаки, да так и оцепенела, наткнувшись взглядом на свое отражение в зеркале.

Там не было Лерки Вишняковой. Из деревянной рамы смотрела девушка с фантастически тонкой талией, в пышном кружевном платье длиной до щиколоток, полосатых чулочках и туфельках с золотыми пряжками, усыпанными мелкими сверкающими самоцветами. На голове бриллиантовая диадема вроде небольшой короны. Ниспадающие до пояса черные локоны отливают глянцем. Матово-белая кожа, по-анимэшному огромные глаза, ресницы такие длинные, что кажутся ненастоящими. Эстелла. Она же хотела превратиться в Эстеллу – вот и превратилась…

Все в порядке. Лерка поняла, что происходит: «Колдовская феерия» уже началась, и сейчас самые знаменитые маги Долгой Земли демонстрируют свое мастерство, развлекая публику иллюзиями. Не думала, что это будет настолько здорово! Наконец-то действительность этого отсталого измерения превзошла ее ожидания, а не наоборот. Вот интересно, они с Нутвером видят разные наваждения или одно и то же? Судя по тому, как он на нее вытаращился, второй вариант вернее.

– Меня зовут Эстелла, и я не вижу ни одной причины, чтобы и дальше находиться в вашем обществе.

Застрявшая в памяти фраза из какого-то исторического фильма пришлась как нельзя кстати. Нутвер не смог вымолвить ни слова, только по-рыбьи открыл и закрыл рот. Казалось, он того и гляди запаникует вразнос. Ущипнул себя за руку, потом за шею – так, что осталось красное пятно. Пощупал диван, стенку, подоконник, словно проверяя их материальность. Может, у него фобия на магические иллюзии? Зачем тогда притащился на этот праздник?

Он тоже изменился. Выглядит лет на сорок, а не на шестьдесят, как в реале. К лучшему, что перетрусил до дрожи в руках, а то вдруг бы начал приставать.

– Я посмотрю, что еще тут есть! – громко сообщила Эстелла. Не Нутверу, а расстаравшимся волшебникам, если те ее слышат.

Чувствуя себя Золушкой на балу, обмирая от предвкушения, шагнула в черный зев коридора – показаться в этом виде остальным гостям. Хорошо бы очаровать Берта, чтобы после ломал голову, кто была та прекрасная принцесса… Да, но если Берт тоже преобразился, как она его узнает? Эта мысль заставила ее хихикнуть: ничего, найдем, кого очаровывать!

Ни в коридоре, ни в так называемых кабинетах не было ни души. В потемках все казалось запущенным и ненастоящим, как еле прорисованные декорации компьютерной игры, зато вдали таинственно мерцал закругленный проем. Наверное, все собрались на втором этаже, там чудесное представление в разгаре.

Шаги позади: Нутвер идет следом за ней. Припомнив письмо младших школьников, Эстелла припустила быстрее, а то вдруг садистские наклонности проявляются у него не только по отношению к автохтонам.

Дальше будет лестничная площадка, не споткнуться на ступеньках… Нырнув под арку, она ахнула и остановилась. Нет здесь больше никакого второго этажа! Проем вывел на заснеженную улицу, переливающуюся под луной мириадами зимних алмазов. Старинные дома с лепниной и заиндевелыми горгульями, уютные желтые окошки, на крышах сахарно искрятся пласты снега. И ничуть не холодно, вот замечательно!

Пение стало громче, в нем усилились интонации призыва, сладкой тоски, угрозы, тягостной жутковатой чувственности. Никогда не слышала ничего подобного…

– Ты знаешь, кто это поет?

Нутвер тоже вышел наружу.

– Хор какой-то невидимый, – Эстелла независимо передернула изящными плечиками. – Такая же иллюзия, как все остальное. Красиво здесь…

– Дура, я не могу проснуться! – его голос рвался от истерического напряжения.

– Сам дурак. Нас разбудят, когда представление закончится.

Здание, из которого они выбрались, – не Эоловы Чертоги, а такой же старый дом, как другие на этой открыточной новогодней улице, освещенной низкой луной и гранеными фонарями в узорчатых металлических шляпках.

Скрип снега в переулке, сюда кто-то идет. Кто бы это ни был – всяко лучше, чем бродить по наваждениям «Колдовской феерии» в компании упыря с пастью, как давно не чищенный мусоропровод, в особенности когда упырь начинает выдавать характеристики окружающим.

Заранее приготовив улыбку, Эстелла настроилась увидеть знакомых, или незнакомых, или знакомых, которые выглядят незнакомыми, как она сама, но из-за поворота…

– Вот это класс!.. – ахнула она восхищенно. – Какие вы потрясающие!

Их было десятка полтора. Стройные, длинноногие, грациозные, ничуть не похожие на противных карикатурных уродцев с агитационных плакатов. Лица выглядели бы человеческими, если бы их не покрывала серая шерсть. По-эльфийски заостренные уши, в раскосых глазах пляшут рубиновые и топазовые искры. У тех, которые улыбаются, видны небольшие острые клыки. Одеты живописно и совсем не по-зимнему: шелковые и замшевые туники, у одних изукрашенные вышивкой штаны, у других короткие кожаные юбки, разрезанные на ленточки, и высокие шнурованные мокасины. Драгоценные камни в перстнях, браслетах и ожерельях сверкают, как звезды на небе.

Решив, что создатель такой шикарной иллюзии заслуживает немедленных аплодисментов, Лерка энергично захлопала в ладоши.

Нутвер вперемежку молился с надрывом и грязно ругался. Если на небесах его услышат, вряд ли возрадуются.

– Ты не испытываешь восторга от нашей встречи? – одна из кесу выступила вперед, покачиваясь, будто танцовщица, подражающая движениям змеи. – Ты меня помнишь? Я умирала два дня и три ночи, сходя с ума от боли, и я тебе обещала, что рано или поздно мы встретимся. Видишь, вышло по-моему. Из Отхори мертвым нет дороги в Страну Живых, но ты сам пожаловал к нам в гости, как я рада… – она медленно облизнула блестящие темные губы.