Седьмое Правило Волшебника, или Столпы Творения - Терри Гудкайнд

— Однако если некто, волшебник, к примеру, обладающий глубокими знаниями, уберет систему безопасности и механизм защиты от ошибок, то для запуска заклинания потребуется всего лишь простое финальное действие?

Сестра Мердинта ответила Дженнсен многозначительным взглядом:

— Именно так.

— Значит, армию всадников-призраков можно снова послать в бой и покончить со всеми нами? — произнес Джегань, обводя рукой тысячи мертвых тел.

Сестра мотнула головой:

— Насколько я знаю, отложенное заклинание используется лишь один раз. Именно поэтому они так редко встречаются: единожды использованные, они уходят навсегда, поскольку теперь не существует волшебников, способных создавать подобные заклинания.

— А почему мы раньше не встречались с такими отложенными заклинаниями? — с волнением в голосе спросил Себастьян. — И почему встретились сейчас? Так внезапно?

На мгновение сестра Мердинта замерла, пристально глядя на стратега — ее распирало от злобы, которую она никогда не посмеет выказать императору. Ведь он повел войска в атаку на дворец Исповедниц вопреки ее предостережениям, А в результате погибли многие из ее сестер. С видом нарочитой осторожности сестра Мердинта показала на темное Хранилище Волшебника, венчающее гору над ними.

— Там тысячи комнат, если не больше, — тихо сказала она. — Большинство из них наполнено опасными вещами. Похоже, когда мы заперли их здесь на зиму, у волшебника Зоран-дера было достаточно времени, чтобы отыскать в Хранилище вещи, которых ему как раз и недоставало для встречи с нами весной. Боюсь даже представить всевозможные катастрофические сюрпризы, которые он готовит нам. Хранилище стоит неуязвимым уже тысячи лет.

Теперь уже и Себастьян смотрел не менее мрачно, чем Джегань.

— Почему ты нас не предупредила обо всем этом? Ты никогда не рассказывала ничего подобного.

— Я рассказывала. Вы не слушали.

— Ты и раньше выступала против некоторых наших начинаний, однако же мы преодолевали трудности, — обрушился на Мердинту Джегань. — Когда ведешь войну, приходится допускать и риск, и потери. Выигрывает тот, кто рискует.

Себастьян показал рукой на Хранилище:

— Чего еще нам следует ожидать?

— Отложенные заклинания — лишь одна из опасностей, подстерегающих нас в борьбе с этими людьми. Никто из сестер не в состоянии сотворить отложенное заклинание, представляющее собой реальную угрозу. Однако вы сами видели, что даже одно отложенное заклинание может быть достаточно опасным. Кто знает, какие еще смертельные опасности ждут своего часа? Перед нами целый мир, полный опасностей, а нам даже не за что уцепиться. Они убили тысячи наших людей, не пошевелив при этом и пальцем, не подвергаясь риску. Одно это принесло нам больший урон, чем любое из сражений. Разве мы ожидали, что понесем такие потери из-за снега и холодного ветра? Разве наша сила и многочисленность защитили нас при этом? А сотни тысяч, которых мы потеряли просто из-за лихорадки? Есть ли разница для мертвых? Есть ли разница для тех, кто остался жить, чтобы сражаться?

— Полагаю, солдату, победившему в сражении с врагом, болезнь не кажется чем-то героическим, — сказал Себастьян. — Но смерть всегда смерть. Да, наша армия периодически недосчитывается людей, и порой магия, от которой ты пытаешься нас защитить, совсем ни при чем. Однако в настоящем бою количество воинов имеет значение, и часто мы побеждали именно по этой причине.

— Расскажите это тем, кто умер от лихорадки. Победитель не всегда определяется количеством.

— Ерунда!

Сестра Мердинта показала рукой на мертвых солдат:

— Скажите это им.

— Мы должны рисковать, если рассчитываем победить, — сказал Джегань, подводя черту. — Единственное, что мне хотелось бы знать: не подготовил ли враг для нас еще несколько отложенных заклинаний?

Сестра Мердинта качала головой, видимо, не имея никаких идей по этому поводу.

— Я сомневаюсь, что волшебник Зорандер достаточно хорошо осведомлен о хранящихся здесь отложенных заклинаниях. В таком колдовстве теперь редко кто разбирается.

— В одном из них он разобрался великолепно, — заметил Себастьян.

— Возможно, это было одно-единственное заклинание, в котором он разобрался. Но оно уже сработало.

— А может быть, существует немалое количество таких заклинаний, — перебила Дженнсен.

— Все может быть. Точно сказать невозможно.

Джегань мрачно смотрел на погибшую элитную кавалерию.

— Уж одно-то из них он использовал по назначению очень хорошо, — сказал он. 

Над горизонтом внезапно полыхнула яркая вспышка.

Все вокруг залило ослепительным светом. Дженнсен придержала поводья Расти и Пита, чтобы они не удрали. Остальные лошади в ужасе бросились врассыпную.

Белая световая завеса неслась по долине реки, там, где стояла армия. Свет был настолько яркий, что разливался по всему небу от горизонта до горизонта, подсвечивая облака снизу. Пораженные его невероятной яркостью и силой, многие упали на колени.

Волна света распространялась с невероятной скоростью. Однако была так далека, что до остатков императорской кавалерии не доносилось ни звука. Каменистые склоны гор, кольцом обрамляющие город, ярко осветились, так что стала видна каждая скала.

И тут Дженнсен наконец услышала густой гул, дрожью отдавшийся в ее груди. Земля вздрогнула у них под ногами. А мощный гул превратился во все усиливающийся вой.

На фоне яркого света выросло темное пятно. Как облако. Но Дженнсен поняла: то, что кажется ей облаком пыли, на самом деле состоит из обломков размером с огромное дерево. Или из летящих по воздуху фургонов…

Потом темное облако начало рассеиваться, будто растворяясь в мощном жарком огне. И Дженнсен увидела волну, похожую на те, что возникают при падении камня в пруд, с той лишь разницей, что эта волна была одна и шла по земле…

Люди стояли, сжавшись от страха, будто пригвожденные к земле. Неожиданно налетел ураган, вздымая перед собой тучи песка и пыли, сдирая почву с холма. Если бы деревья не были голы, то ураган ободрал бы все листья. Клены гнулись, с них срывались ветки и сучья.

Лошади метались в панике, вставали на дыбы и ржали. Люди попадали на землю, пытаясь спрятаться от этого кошмара. Дженнсен, шатаясь под порывами ветра, закрывала рукой глаза, а великаны-солдаты читали запомнившиеся еще в детстве молитвы, прося Создателя о спасении.

Джегань стоял, встречая ураган с выражением злобного пренебрежения на лице.

— О добрые духи, — наконец смогла выговорить Дженнсен, щурясь от пыли. — Что же это происходит?

Кажется, ветер начал стихать. Сестра Мердинта была смертельно бледной.