Поступили в продажу золотые рыбки (сборник) - Кир Булычев

«Не надейся, голубчик, – мысленно произнес я. – Тебе и швейцарские часы откажутся время показывать».

На этот раз я позволил нашей бесцельной беседе продолжаться более часа, и результат превзошел все мои ожидания. Полагаю, что покойный физик Эйнштейн искренне порадовался бы вместе со мной, насколько все в мире относительно. Будильник в моей комнате зазвонил с опережением в восемь минут по сравнению с контрольным будильником. Что касается моих наручных часов, то они убежали за этот час почти на пятнадцать минут. Разницу в показаниях будильника и моих наручных часов я отношу на счет того, что мои часы находились в непосредственной близости от хронофага и потому подверглись сильному воздействию его хроножорного поля.

Мне удалось выявить суперхроножора гражданина Бз., «Хронофага-2», что явилось результатом моей настойчивой деятельности по выявлению хронофагов.

В течение года я посетил ряд организаций и частных квартир, в которых побывал гражданин Бз., и могу с полной уверенностью утверждать, что, по неполным данным, этот хроножор уничтожил за год более 2 367 часов чужого времени.

Несмотря на преданность науке, я не посмел пригласить к себе хроножора Бз. и ограничился беседой с его бывшей женой.

– Скажите, Марья Степановна, – спросил я ее, – не приходилось ли вам наблюдать дома в прошлом каких-либо инцидентов, связанных с неправильным поведением часов? Может быть, они часто спешили либо отставали?

– И не говорите! – воскликнула истица, к моему научному удивлению. – Ломались, как пустые яйца. Все больше спешили. А однажды я удивительную вещь видела. Он сидит, пишет что-то, бормочет и все при этом ко мне обращается. А я гляжу на часы и вижу, как стрелка часов довольно быстро по кругу идет. Вроде бы он минут пять бормотал, а стрелка часовой круг обошла. Но это уж я отношу к своей напряженной психике.

Я не стал разубеждать добрую женщину. Но следующую историю, также рассказанную ею, отношу к области ее воображения. По словам Марии Степановны, она видела, как во время празднования дня рождения ее тети, на котором присутствовал и хроножор, настольные часы, стоявшие на буфете, сделали попытку покинуть помещение в самый разгар длительной речи гражданина Бз. Для этой цели они якобы упали с буфета на пол и поползли к выходу из комнаты.

Передается ли хронофагия (хроножория) по наследству, пока неизвестно. Малолетний сын гражданина Ф., «Хронофага-1», в возрасте четырех лет сжевал будильник, к счастью без вреда для здоровья. Я подозреваю, что это происшествие – тревожный симптом, и прошу наладить медицинское наблюдение за ребенком, для чего прислать из области хронометриста.

Полагаю, в будущем удивительные способности хронофагов можно будет использовать для развития теории относительности.

Вопрос уничтожения хронофагов оставляю пока открытым, так как среди них встречаются люди, не осознающие своей опасности для окружающих.

С уважением, 

Николай Ложкин,

натуралист-любитель,

г. Великий Гусляр

ГЛАВНАЯ ТАЙНА ТОЛСТОГО

Уважаемая редакция, обращаюсь к вам, потому что мне не до шуток. Я же понимаю, что теперь серьезнее всего люди читают те места, где раньше полагалось смеяться.

Раньше я думал, что великие люди большей частью помирали, как написано в хрестоматии. Если простудился, то от чахотки, если ученый – то от яблока по голове, а если от дуэльной пули – значит, не женись на молодой.

Но теперь, какую газету ни откроешь, какой журнал ни прочтешь, все перевернулось. Уже тысяча газет написали, что поэта Есенина повесили враги. Верно, из-за того, что женился на иностранке. Причем заставили сначала руку разрезать, кровью своей печальное стихотворение написать, потом подарить его своим друзьям-товарищам, с которыми немножко выпивал, а уж потом снова порезать себя, видно, хотел внести исправления в текст. Жалко мне поэта Есенина, ползают по нему исследователи и сплетники, как клопы.

Ну ладно, какой у нас еще поэт был? Маяковский. Вы не слышали? Во всех журналах уже написали. Оказывается, влюбила его в себя одна женщина еврейской национальности, а он возьми да втемяшись в женщину арийской национальности, и, только она от него из комнаты шасть – соседи по квартире неизвестной национальности его прихлопнули. И еще приписали ему лозунг, что в этой жизни умирать нетрудно, понимаете! Поэт Солоухин сначала сделал открытие, что Блока отравили коммунисты, а потом – мало стало такой кровожадности – написал, что Пушкин был сам масоном, да ненадежным, вот они и направили в него пулю этого Дантеса.

В некотором понятном ужасе я открываю теперь газеты и журналы – не хочется во многое верить, но приходится. Все время лезут свидетели. И не стал бы я беспокоить столичное издание, если бы не новые и совершенно достоверные документы, открытые на днях в городском архиве велико-гуслярского музея. Мне нужен срочный квалифицированный совет вашей редакции.

Я позволю себе напомнить ситуацию, сложившуюся вокруг знаменитого писателя Льва Толстого к середине 1910 года. Он ощущал завершение своей жизни и решил написать завещание. К сожалению, он не написал завещания в пользу своей семьи, потому что некоторые злопыхатели подсказали классику, что девичья фамилия его жены Берс, а отчество, возможно, Абрамовна. Завещание в пользу нее передавало тогда все средства в руки масонов, что было неправдой, но как мог разобраться в этом больной и немощный старик?

Окружившие Льва Толстого так называемые друзья, а именно некий выдававший себя за пианиста Гольденвейзер, доктор Соломон Маковицкий и английский шпион Мойше Чертков, смогли убедить Льва Толстого, что если он отпишет все свое состояние им, то они его пустят на развитие «толстовских» организаций. Чтобы подтвердить свое намерение действием, они, как можно убедиться из любой официальной биографии писателя, увезли его в лес, где бандит и громила Гольденвейзер вынул пистолет, и под дулом этого оружия Толстой был вынужден составить завещание.

Однако заговорщикам не удалось полностью скрыть свой замысел от семьи Толстого, за которой стояла германская разведка. Завещание было выкрадено из голенища толстовского сапога оберстом Шматке, служившим в доме под видом лакея Васьки.

Разумеется, Гольденвейзер и его сионистская компания готовы были расправиться с писателем в Ясной Поляне. Оружие было готово, ножи наточены. Но старик Порфирий, который когда-то учился в яснополянской школе, успел шепнуть засыпавшему уже Толстому в окно, что жить ему осталось считаные минуты.

Несмотря на почтенный восьмидесятислишнимлетний возраст, писатель схватил завещание, вылез в окно, вскочил на подведенного к окну Порфирием резвого коня Делира, натянул на голову серую шляпу и, несмотря на отвратительную погоду, которая царила в пять утра 28 октября 1910 года, поскакал к станции.

Теперь я должен открыть главную тайну, известную лишь узкому кругу толстоведов и скрываемую от простых людей. На самом деле Лев Толстой всю жизнь любил лишь одну женщину – Аксинью Бузыкину и детей от Аксиньи. Несмотря на то что, находясь под семейной и масонской цензурой, Лев Толстой не мог поддерживать связей с Аксиньей, он не оставлял надежды когда-то возобновить с ней если не сексуальные, то духовные связи. И вот однажды к нему пришло письмо из нашего города Великий Гусляр, в котором, откликаясь на молчаливый призыв Льва Толстого, их с Аксиньей дочь Стеша кинула в почтовый ящик открытку – жива, мол, папа, маму похоронила, состоим в Союзе русского народа. Тут же Толстой откликнулся на скромный привет Стеши, и между ними завязалась оживленная переписка, пролежавшая без движения, к счастью никому не известная, до наших дней.

В последнем из своих писем Лев Николаевич сообщил Стеше, что застал ночью Софью Андреевну за обыском в его кабинете (в поисках завещания) и решил бежать, о чем мы уже знаем. Бежать он будет в направлении Великого Гусляра, чтобы встретиться с дочерью в пути и составить новое завещание, которое передавало бы немалые средства Льва Толстого на нужды русского народа.

Но ни Стеша, ни Лев Николаевич не подозревали, что все письма и записки, полученные в пути, тут же попадали в руки одного из членов масонской банды – доктора Гирша Маковицкого, который уже успел вызвать на станцию Астапово своих сообщников. Сионистское лобби захватило комнату, в которой лежал с воспалением легких писатель, а германские и английские шпионы во главе с Софьей Андреевной осадили дом и установили на водокачке пулемет, рассчитывая прикрыть огнем штурм станции.

Как раз той ночью подоспели наши земляки во главе со Стешей и подъесаулом великогуслярского казачьего войска Владленом Пупицей. И тут наступила трагическая развязка.

Группа сионистов, которая контролировала внутренности станции с помощью сионистски настроенных журналистов, поняла, что с минуты на минуту начнется штурм станции как силами Софьи Андреевны, так и великогуслярскими казаками. Свидетели говорят, что в этот момент великий писатель тревожно спросил: «Который час? Не приехала ли еще Стеша?»