Ты – всё - Елена Тодорова

на деле на полную катушку мандраж пробирает. Когда сын подбегает к борту, вместе с Ю перегибаемся, чтобы обнять его.

— Отлично сыграл, чемпион, — треплю по волосам, пока прижимаю к груди.

И пытаюсь справиться с подпирающим горло комом.

— Я сначала разволновался. Сердце вылетало, — тарахтит Лев с горящими глазами. — Но я взял себя в руки, пап. Как ты учил, подумал. Прокрутил все. И ка-а-ак пошло! Видел-видел, я твои фишки применил?

— Видел. Молодец.

Поздравляем его всей родней, пока маленьких чемпионов не собирают на награждение.

— Идиот, — фыркает Любчик, когда ей подмигивает пацаненок из команды Лёвы.

— Эй, — протягивает Ю шокированно. — Ну зачем ты так грубо?

Я хохочу больше с реакции жены, чем с того, что выдала наша Любовь.

— Все, понятно. Зять пошел. Надо присмотреться.

— Па-па!

Обнимая дочь, еще громче смеюсь.

После игры зовем к себе родню, чтобы отметить. Дети, естественно, еще на стадионе в ажиотаж приходят. Пока мчим по трассе, визжат и машут руками форсирующим на мотоциклах Богдану и Натану. Юния накручивает громкость на стереосистеме. Вместе с детьми подпевает Нирване.

— Когда я вырасту, я тоже так рассекать по дорогам буду, — задвигает Лёва.

Он уже хорошо ездит. Но, естественно, дальше площадки у дома мы его не выпускаем.

— Да вы, походу, все рассекать будете, — смеется Ю. — И никуда нам с папой от этого не деться.

— Угу. Вы сами как гоняете! Ух! — толкает Марс.

— Мама лихачит, — поддерживает Лёнчик.

Ю выкатывает глаза, но возразить ей нечего. Я только качаю головой и хохочу.

Дома, пока женщины накрывают на стол, дети играют в саду. Но стоит позвать их за стол, начинается движуха, граничащая с хаосом.

— Я царь зверей, — выдает Лёва, пока Ю рассыпает по тарелкам детворы пюреху.

— А я царь Спарты, — парирует Леонид.

— А я царь галактики, — подключает к спору Марсель.

— Вы обезьяны, — ехидничает Любовь.

Миланка смеется и выдает:

— А я королева. Вы все мои поданные.

— Это тебя тетя Агния научила? — сходу выкупает фишку Валерия Ивановна.

— Угу.

Юния занимает свое место рядом со мной. Накрывает рукой мою руку. Я машинально поворачиваю ладонь, чтобы сжать ее пальцы.

Не то чтобы кто-то из нас был так наивен, рассчитывая на спокойный ужин. Но когда на Марса накатывает прозрение, глаз у тестя все-таки дергается.

— Самурайский меч! Где мой самурайский меч? — вопит малой, на полном серьезе готовый выскочить из-за стола и отправиться на поиски.

Я перехватываю его внимание и даю знак, чтобы оставался на месте, пока не закончит с едой.

— А мой самурайский меч всегда со мной, — выпаливает старший сын с самым важным видом. — В штанах, — уточняет, прежде чем я успеваю среагировать.

— Фу-у-у, — затягивают девчонки.

— Лев! — возмущается Юния. — Что за шутки за столом?! Поросенок.

Я кулак показываю.

Ну а все остальные, конечно же, хохочут.

— С яйценосителями сложно, — заключает авторитетно Богдан.

— Вот ты мне когда-то пожелал троих таких же Нечаевых родить, — вспоминает Ю давнюю историю.

Боде тогда было меньше, чем Лёве сейчас.

— Я иначе сказал, — краснея, признается он.

— Неважно, — отмахивается Ю со смехом. — Меня другое интересует. Ты сказал, что я не выдержу. Что думаешь сейчас? Я справляюсь?

— Естественно. Сейчас ты — мой любимый брат, капитан Зая. Предводитель Нечаевых!

Все смеются. Но гогот детей прям перепонки рвет. Они обожают шутки Боди.

— Агния — петарда, — продолжает мой младший брат. — А ты — как вечный огонь. Ума не приложу, где ты столько энергии берешь.

Ю улыбается, а в глазах слезы блестят. Большим пальцем в мою сторону показывает.

— Мама! — вопит Милана. — Так тыкать нельзя!

— На папу можно, — сморщившись, выкручивается жена.

— Ну вот, — подбиваю я. — Начались исключения.

— Да, есть люди-исключения. Люди-хиты, как ты мне когда-то сказал.

— На них можно показывать пальцем? — смеюсь хрипло, а у самого в груди искры летят.

— С ними можно ВСЁ! — выдает моя Зая с апломбом.

Есть фразы, которыми она меня размазывает, превращая в кашу. До сих пор. Эта фраза — одна из них.

Чтобы пережить ее, тянусь и целую жену в губы.

Выпрямившись, поднимаю бокал с шампанским.

— За нашего сына Льва. За чемпиона, которым мы гордимся не только на поле, но и вне его границ.

Родня поддерживает — присоединяются к моим словам и задорно чокаются.

Ужин проходит на позитиве. Но при наличии пятерых детей не чувствовать легкую усталость и шум в голове после того, как все заканчивается — невозможно.

— Знаешь, чего я сейчас хочу? — выдыхает Юния, когда, уложив всех по кроватям, наконец, в своей спальне оказываемся.

— Ты идешь в ванную, набираешь джакузи, раздеваешься и забираешься в воду. Я приношу красное крепленое и закуску. Мы занимаемся любовью, — читаю ее мысли.

Естественно, удачно. Улыбается моя Зая.

— Ты идеальный муж.

— А ты идеальная жена.

Зря время не теряем. Без лишних слов приступаем к выполнению изложенного. Когда я возвращаюсь из кухни, застаю Ю там, где и хотел — в джакузи.

Опускаю поднос с вином и фруктами на специальный выступ. Включаю музыку, раздеваюсь и забираюсь к ней.

— Что это? — смеется жена, когда становится понятно, что за песню врубил.

— Сказать, что ты всё — не сказать ничего. Ты выше, чем солнце, ты ярче его, — подпеваю я Михайлову. Она закидывает руки мне за шею и быстро подключается к нашему дуэту: — И я не смогу без тепла твоего. Сказать, что ты всё — не сказать ничего!

После припева хохочет.

— Может, переключим?

— Мне все равно, что фоном играет…

Прижимаю ее крепко-крепко. Зацеловываю шею.

— Надеюсь, у тебя безопасные дни, — выдыхаю хрипло, не претендуя на серьезность. — Потому что я все взял, кроме презервативов. Неудобно было их в зубах тащить.

Представляя это, Ю вновь смеется.

— Если скажу: «Да»… Ты поверишь?

— Конечно.

— У тебя всегда было плохо с биологией.

— У меня с ней всегда было заебись. Я просто уже тогда мечтал тебя тр… поцеловать.

— Ты неподражаем, Ян Нечаев!

— Я просто тащусь, когда ты говоришь, что хочешь от меня детей, Юния Нечаева. Это больше, чем признание в любви.

— Так и есть. Я готова от тебя рожать и рожать.

— Будем как пещерные люди.

— Не прибедняйтесь, мистер вице-президент.

— Ни в коем случае.

— Ох… С третьей двойней нас покажут по телевизору.

— Нас там уже показывают, — отмечаю по факту.

— Не из-за детей!

— Ну и ладно. Засветимся еще и с ними. Давай, Зая, бери разгон от Одувана до Бесунии.

— Беру, Ян.

Да только не успевает. Я разыгрываю первым — впиваюсь в ее рот, как тот самый хулиган. Целуя, поглощаю. Но вместе с тем и всего себя