Сложенный веер - Сильва Плэт

Вперед-назад… Еле-еле, так, чтобы мыском ноги доставать до земли между ближайшими лужами. Пока там Тон прощается с Лисс. В этот раз он решил не исчезать без предупреждения, как обычно, а сделать все по-человечески. Значит, ясно, чем он собрался заниматься. А ма… лорд Дар-Халем летит на Аккалабат. Сказал, что пока один, без Элджи. Хочет встретиться с Кори и поговорить с королевой. Вперед-назад… А Элджи еще год учиться. Почему, интересно, совершеннолетие наступает в пятнадцать лет? Будто что-то изменится за двенадцать месяцев. На Земле — в шестнадцать, на Верии — в восемнадцать. Совершенно произвольные цифры.

Он просил Тона взять его с собой. Совершенно серьезно просил, все обдумав. И сформулировал хорошо, вроде бы, не показав, что о чем-то лишнем догадывается. Но тот отказал. Усмехнулся только и сказал, что без разрешения Хьелля не имеет права. А Хьелль его не отпустит. Он военный и понимает разницу между оправданным и неоправданным риском. Закончил Тон совсем уж обидно: «Когда-нибудь после, Элдж, когда все устаканится». Можно подумать, что ему интересно участвовать в том, что уже устаканилось. Он сейчас хочет, он же все понимает, он…

Неожиданно земля уходит из поля зрения Элджи. Качели, запущенные сильной рукой, взмывают в небо. Он судорожно стискивает пальцы и так же судорожно пытается подыскать объяснение своему детскому занятию, косясь одним глазом назад, на фигуру в черном ораде, появившуюся так внезапно и незаметно. Лорд Дар-Халем продолжает раскачивать качели. Смотрит он при этом не на Элджи, а куда-то в сторону. И одновременно в себя. Качели взлетают все сильнее и сильнее. Элдж просит:

— Хватит, а?

— Боишься? — улыбается Дар-Халем.

— Нет. Просто…

Лорду Дар-Халему, как и леди Хелле, достаточно этого объяснения. Вместо того чтобы толкнуть качели, он придерживает их рукой.

— Я просто хотел посидеть, подумать. А тут они подвернулись, — оправдывается Элджи. Аккалабатский дар на качелях — это нонсенс.

— Да? А я думал, ты любишь качаться, — Дар-Халем выглядит разочарованным. — Твой отец очень любил.

И поймав удивленный взгляд Элджи, добавляет:

— Конечно, когда был маленьким. Меньше тебя.

Удивление в глазах мальчика не пропадает, и Дар-Халем вынужден продолжать:

— На Дилайне. Мы часто летали туда. К стодвадцатипятиюродным кузинам.

— Вы никогда не рассказывали.

— Бесполезно, — слово звучит как приговор. — Ты с Тоном попрощался?

— Да.

Элджи вдруг чувствует, что рука Хьелля прикасается к его волосам. Со времени возвращения с Йотхи он ни разу не дотрагивался до сына. И сейчас делает это робко, тут же спрашивая разрешения:

— У тебя косички неровные. Можно?

Элдж замирает, словно прислушиваясь к себе. Можно. Конечно, можно. Нужно.

— Пожалуйста, — ему, наверное, только кажется, что он говорит это вслух, потому что Хьелль переспрашивает:

— Что?

— Причеши меня, пожалуйста.

Откуда он взял расческу? Неужели несколько дней таскал ее в кармане орада для этого случая? Элдж закрывает глаза, запрокидывает голову. Сейчас или никогда. Когда знакомые пальцы привычно тянут, переплетают пряди… Он рассказывает об утреннем разговоре с Тоном и ждет реакции.

— Он летит воевать, — Хьелль информирует об этом голосом прогноза погоды.

— Ага, я знаю. Там не мечом надо будет, а парализатором. Или скорчером. Лазерным пистолетом. Я все умею.

— Видел. У тебя ленточки все подерганные. И мятые, будто их корова жевала.

— Извини. В общем он сказал, что без твоего разрешения не может быть и речи.

— А что сам не хочет тебя брать, значит, не сказал? Свалил на меня всю тяжесть ответственности? Узнаю рыжую шельму, — недовольно шамкает Хьелль сквозь зубы, в которых зажата ленточка. Первую он уже привязал, и с удовольствием любуется результатом.

— Ну так и что? — Элджи сам в ужасе от своей настойчивости. Сейчас ма… маршал Дар-Халем рассердится.

— Только один вопрос. Ты хочешь лететь с ним просто потому, что хочешь лететь? Или чтобы произвести впечатление на принцессу?

Элдж чуть не падает с качелей от неожиданности. Либо он разучился понимать по-аккалабатски, либо у Дар-Халема что-то помутилось в голове после трансформации и он разучился различать половые признаки.

— На принца? — переспрашивает он, желая блеснуть догадливостью.

Хьелль фыркает, больно дергает его за косичку.

— Элджи, ты смешной у меня. Не заметить того, что видно невооруженным глазом. На принцессу Маро, наследницу королевского трона Дилайны, буде он окажется восстановлен, на что я надеюсь.

Развернуться, сидя на качелях, на сто восемьдесят непросто, но Элджи это удается. Хьелль, чертыхнувшись, еле успевает выпустить из рук косичку. Внутреннее время у него не запущено, все происходит в абсолютно человеческом ритме. Ребенок рыпнулся, и вторую косу придется теперь переплетать. Как всякий родитель, лорд Дар-Халем недоволен.

— Ну что ты, в самом деле!

— Извини. Я просто не ожидал. Он же видел, что я за ней ухаживаю, и не говорил ничего.

— Значит, не против. Тебе повезло. Можешь лететь с ним. Я не возражаю.

Переместившись снова за спину Элджи, Хьелль под эти рубленые фразы доплетает косичку и то ли на мгновение прижимает обе ладони к крыльям сына, то ли отталкивает его от себя.

— Ты разрешаешь? — обалдев от радости, спрашивает Элджи.

— Элдж! Я экс-маршал Аккалабата. А ты мой сын. Проситься на войну в четырнадцать лет — нормально для всякого, в чьих жилах течет кровь Дар-Халемов. Желательно, чтобы тебя не убили. Но это уж как получится. Пойдем в дом: дам тебе кучу советов. Просить, чтобы был осторожней, не буду. Но лезть на рожон — запрещаю. Смотри и учись. Командир у тебя будет образцовый.

Они идут к дому не спеша, но Хьелль говорит в ритме строевого шага, словно хочет поскорее сказать все важное, весь свой жизненный опыт успеть передать Элджи за оставшиеся несколько часов. На пороге он останавливается, крепко сжимает сыну руку:

— Маро говорить нельзя. Даже намекать. Он не хочет. Обещай мне.

Элджи вытягивает вперед кулаки с прижатыми друг к другу большими пальцами:

— Клянусь.

Хьелль Дар-Халем

— Ваше Величество, лорд Дар-Халем к Вашим услугам.

Ничего здесь не изменилось, в зале для личных аудиенций верховных даров, куда закрыт путь даже самым высокородным деле Аккалабата. Сколько я здесь не был? Пятнадцать лет? Страшно подумать. Единственное, что можно назвать новым, — это то, что меня сюда втаскивают как государственного преступника, а не препровождают с почетом. Но и за то спасибо, что не зарезали прямо на космодроме. Прав был Тон: Ее Величество любопытна… и если правда про беспорядки в Виридисе…