Жизнь и судьба - Василий Семёнович Гроссман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сила этого человека особенно чувствовалась, когда он вел заседания в обкоме. На этих заседаниях возникало ощущение, что все люди пришли в его кабинет не со своими мыслями, претензиями, а для того, чтобы помочь Гетманову, что весь ход заседания заранее определен напором, умом и волей Гетманова.
Он говорил негромко, не торопясь, уверенный в послушании тех, к кому обращены его слова.
«Скажи-ка о своем районе, дадим, товарищи, слово агроному. Хорошо, если ты, Петр Михайлович, добавишь. Пусть выскажется Лазько, у него не все благополучно по этой линии. Ты, Родионов, я вижу, тоже хочешь речь произнести, по-моему, товарищи, вопрос ясен, пора закруглять, возражений, думаю, не будет. Тут, товарищи, подготовлен проект резолюции, зачти-ка, Родионов». И Родионов, который хотел посомневаться и даже поспорить, старательно зачитывал резолюцию, поглядывая на председателя, – достаточно ли четко он читает. «Ну вот, товарищи не возражают».
Но самым удивительным было то, что Гетманов, казалось, оставался искренен, был самим собой, и когда требовал плана с секретарей райкомов и срезал последние граммы с колхозных трудодней, и когда занижал зарплату рабочим, и когда требовал снижения себестоимости, и когда повышал розничные цены, и когда, растроганный, говорил с женщинами в сельсовете, вздыхал об их нелегкой жизни, сокрушался по поводу тесноты в рабочих общежитиях.
Понять это трудно, но разве все в жизни легко поймешь.
Когда Новиков и Гетманов подошли к машине, Гетманов шутя сказал провожавшему их Карпову:
– Придется обедать у Белова, от вас и вашего интенданта обеда не дождешься.
Карпов сказал:
– Товарищ бригадный комиссар, интенданту пока ничего не дали с фронтовых складов. А сам он, между прочим, ничего не ест – болеет желудком.
– Болеет, ай-ай-ай, какая беда, – сказал Гетманов, зевнул, махнул рукой. – Ну что ж, поехали.
Бригада Белова была значительно выдвинута на запад по сравнению с карповской.
Белов, худой, носатый человек, на кривых кавалерийских ногах, с острым быстрым умом, пулеметной речью, нравился Новикову.
Он казался Новикову человеком, созданным для танковых прорывов и стремительных бросков.
Характеристика его была хороша, хотя в боевых действиях он участвовал недолго, – совершил в декабре под Москвой танковый рейд по немецким тылам.
Но сейчас Новиков, тревожась, видел лишь недостатки командира бригады, – пьет, как конь, легкомыслен, пристает к женщинам, забывчив, не пользуется любовью подчиненных. Обороны Белов не подготовил. Материально-техническая обеспеченность бригады, видимо, не интересовала Белова. Его занимала лишь обеспеченность горючим и боеприпасами. Вопросами организации ремонта и эвакуации с поля боя поврежденных машин он занимался недостаточно.
– Что ж вы, товарищ Белов, все же не на Урале, а в степи, – сказал Новиков.
– Да, как цыгане, табором, – добавил Гетманов.
Белов быстро ответил:
– Против авиации принял меры, а наземный противник не страшен, мне кажется, в таком тылу нереален.
Он вдохнул воздух:
– Не обороны хочется, в прорыв войти. Душа плачет, товарищ полковник.
Гетманов проговорил:
– Молодец, молодец, Белов. Суворов советский, полководец настоящий. – И, перейдя на «ты», добродушно и тихо сказал: – Мне начальник политотдела доложил, будто ты сошелся с сестрой из медсанбата. Верно это?
Белов из-за добродушного тона Гетманова не сразу понял плохой вопрос, переспросил:
– Виноват, что он сказал?
Но так как и без повторения слова дошли до его сознания, он смутился:
– Мужское дело, товарищ комиссар, в полевых условиях.
– А у тебя жена, ребенок.
– Трое, – мрачно поправил Белов.
– Ну вот видишь, трое. Ведь во второй бригаде командование сняло хорошего комбата Булановича, пошло на крайнюю меру, перед выходом из резерва заменило его Кобылиным только из-за этого дела. Какой же пример подчиненным, а? Русский командир, отец трех детей.
Белов, озлившись, громко произнес:
– Никому нет до этого дела, поскольку я к ней насилия не применял. А пример этот показали до вас, и до меня, и до вашего батька.
Не повышая голоса, вновь перейдя на «вы», Гетманов сказал:
– Товарищ Белов, не забывайте про свой партийный билет. Стойте как следует, когда с вами говорит ваш старший начальник.
Белов, приняв воинский, совершенно деревянный вид, проговорил:
– Виноват, товарищ бригадный комиссар, я, конечно, понимаю, осознаю.
Гетманов сказал ему:
– В твоих боевых успехах я уверен, комкор тебе верит, не срами себя только по личной линии. – Он посмотрел на часы: – Петр Павлович, мне надо в штаб, я с тобой к Макарову не поеду. Я у Белова машину возьму.
Когда они вышли из блиндажа, Новиков, не удержавшись, спросил:
– Что, по Томочке соскучился?
На него недоуменно посмотрели ледяные глаза, и недовольный голос произнес:
– Меня вызывает член Военного совета фронта.
Перед возвращением в штаб корпуса Новиков заехал к своему любимцу Макарову, командиру первой бригады.
Вместе пошли они к озерцу, у которого расположился один из батальонов.
Макаров, с бледным лицом и грустными глазами, которые, казалось, никак не могли принадлежать командиру бригады тяжелых танков, сказал Новикову:
– Помните то болото, белорусское, товарищ полковник, когда немцы нас гоняли по камышам?
Новиков помнил белорусское болото.
Он подумал о Карпове и Белове. Тут дело, очевидно, не только в опыте, но и в натуре. Надо прививать командирам опыт, которого у них нет. Но ведь натуру никак не следует подавлять. Нельзя людей из истребительной авиации перебрасывать в саперные части. Не всем же быть, как Макаров, – он хорош и в обороне, и в преследовании.
Гетманов говорит – создан для партийной работы. А Макаров вот солдат. Не перекроить. Макаров, Макаров, золотой вояка!
От Макарова Новикову не хотелось отчетов, сведений. Ему хотелось советоваться с ним, делиться. Как достичь в наступлении полной сыгранности с пехотой и мотопехотой, с саперами, с самоходной артиллерией? Совпадают ли их предположения о возможных замыслах и действиях противника после начала наступления? Одинаково ли оценивают они силу его противотанковой обороны? Правильно ли определены рубежи развертывания?
Они пришли на командный пункт батальона.
Командный пункт разместился в неглубокой балке. Командир батальона Фатов, увидя Новикова и командира бригады, смутился, – штабная землянка, казалось ему, не подходила для таких высоких гостей. А тут еще красноармеец растапливал дрова порохом, и печь крайне неприлично ухала.
– Запомним, товарищи, – сказал Новиков, – корпусу поручат одну из самых ответственных частей общей фронтовой задачи, а я выделяю самую трудную часть Макарову, а Макаров, сдается мне, самую сложную часть своей задачи прикажет выполнить Фатову. А как решать задачу, это вам самим придется подумать. Я вам не буду навязывать в бою решение.
Он спрашивал
