ОТКРОВЕННО. Автобиография - Андре Агасси

Еще одна девочка пишет о тяжелых отношениях с отцом, который большую часть ее детства провел в тюрьме. Недавно он вышел на свободу, и дочь встретилась с ним - болезненно худым, живущим с какой-то ужасной женщиной «… в сломанном трейлере, где стоит зловонный запах нечистот и метамфетамина». Не желая повторять ошибки своих родителей, девочка добилась выдающихся успехов в учебе. «Я не хочу катиться по наклонной, как многие другие. В моих силах изменить собственное будущее, и я никогда не сдамся».

Как-то раз, когда я проходил по зданию для старшеклассников, меня остановил пятнадцатилетний паренек - застенчивый, круглощекий, с вы-разительным взглядом. Он спросил, можно ли поговорить со мной с глазу на глаз.

- Конечно, - ответил я.

Мы зашли в зал.

Он не знал, с чего начать, и я посоветовал ему начать с начала.

- Год назад в моей жизни все переменилось, - проговорил мальчик. - Умер мой отец. То есть его убили. Вы понимаете, да?

- Мне очень жаль.

- После этого я совсем растерялся. Я не знал, что делать.

Его глаза наполнились слезами.

- А потом пришел сюда, в школу. И здесь нашел себя и обрел надежду. Эта школа подарила мне жизнь, мистер Агасси. И поэтому я ждал, пока вы здесь появитесь, а когда вас увидел, я должен был сказать это вам - ну, вы понимаете, да? Спасибо за все!

Я обнял мальчишку и сказал, что это я должен благодарить его.

В СТАРШИХ КЛАССАХ в нашей школе ребят ориентируют на продолжение обучения в колледже. Ученикам постоянно повторяют: «Школа для вас - лишь трамплин. Не расслабляйтесь, ваша главная цель - колледж». На случай, если кто-нибудь об этом забудет, есть много способов напомнить о продолжении учебы: плакаты колледжей висят на стенах; главный коридор школы носит название Колледж-стрит… Металлическим воздушным мостом между двумя зданиями до сих пор никто не пользовался и не будет, пока наши первые выпускники не получат дипломы и не поступят в колледж. И вот тогда выпускники перейдут по этому мосту в секретную комнату, где запишут свои имена в Главной школьной книге, оставят наказы для следующего выпуска и будущих поколений. Я собираюсь обратиться с речью к первому выпускному классу. Мысли об этой речи не дают мне покоя, мы с Джей Пи и Джилом уже вовсю работаем над ней.

Главной темой выступления должны стать противоречия. Друзья говорят, что мне стоит освежить в памяти слова Уолта Уитмена:

- Я противоречу сам себе? Прекрасно, значит, я противоречу сам себе.

Раньше я не предполагал, что подобная точка зрения имеет право на существование. Теперь же руководствуюсь ею, она - моя Полярная звезда. Вот об этом я и расскажу моим ученикам. Жизнь - это теннисный матч между полными противоположностями, в ней соседствуют победа и поражение, любовь и ненависть, открытость и скрытность. Чем раньше осмыслишь этот болезненный факт, тем лучше - останется лишь осознать эти противоположности внутри себя. Если не сможешь совместить их или примирить, просто прими их и живи дальше. Единственное, чего делать ни в коем случае не следует, - игнорировать их.

Какой еще мыслью я могу поделиться с выпускниками? Чему еще их может научить тот, кого выгнали из девятого класса?

- ДОЖДЬ КОНЧИЛСЯ, - говорит Штефани.

- Давай, поехали! - отзываюсь я.

Она натягивает теннисную юбку, я влезаю в шорты. Мы едем на общественный корт на другом конце улицы. В магазинчике со всякими мелочами для тенниса девчушка за прилавком читает журнал со светскими сплетнями. Подняв на нас глаза, она чуть было не выпускает изо рта жвачку.

- Привет, - обращаюсь к ней я.

- Привет.

- У вас открыто?

- Да.

- Можно арендовать корт на один час?

- Гм. Да.

- И почем?

- Четырнадцать долларов.

- Хорошо.

Я отдаю ей деньги.

- Идите на центральный корт, - приглашает она.

Мы спускаемся вниз, в мини-амфитеатр, к синим теннисным кортам, окруженным металлическими скамьями для зрителей. Ставим наши сумки рядом, начинаем растягиваться, постанывая и подшучивая друг над другом, вспоминая, как давно обоим не приходилось этого делать.

Я шарю в сумке в поисках напульсников, бинтов, мячей.

- Тебе какую сторону? - спрашивает Штефани.

- Вот эту.

- Я так и знала.

Она мягко бьет справа. Я, скрипя, как Железный Дровосек, неловко дотягиваюсь до мяча и отбиваю. Мы вежливо, аккуратно обмениваемся ударами, и вдруг Штефани бьет слева в линию, и мяч, сорвавшись с ее ракетки, гудит, словно проходящий мимо скорый поезд. Я бросаю на жену убийственный взгляд, говорящий: ага, значит, так мы будем играть?

Она делает свой фирменный резаный удар мне под левую руку. Сгибаю колени и отбиваю мяч, вложив в удар все свои силы.

- Этот удар оплатил нам немало счетов, дорогая! - кричу я.

Она, улыбнувшись, сдувает прядь волос со лба.

Наши плечи развернулись, мышцы разогрелись. Темп игры увеличивается. Бью по мячу сильно, чисто, моя Штефани - тоже. От простого обмена ударами мы постепенно переходим к борьбе за каждое очко. Она неудачно бьет справа, я с криком отбиваю слева - и посылаю мяч в сетку.

Впервые за двадцать лет мне не удался удар слева. Смотрю на мяч, лежащий у сетки. Меня раздражает поражение. Я говорю Штефани, что расстроен, чувствую, что слегка злюсь, но затем начинаю хохотать. Штефани тоже смеется, мы возвращаемся к игре.

С каждым ударом она выглядит все более счастливой: голень не тревожит ее, значит, в Токио все пройдет прекрасно. Штефани не беспокоится о своей травме, теперь мы можем играть по-настоящему. Игра так захватывает, что мы не замечаем начавшийся дождь. Когда появляются первые зрители, мы не видим и их.

Люди подходят один за другим, толпа становится все больше. На трибунах появляются все новые и новые лица. Похоже, зрители звонят по телефону своим знакомым, а те - своим, сообщая: Агасси и Граф играют ради удовольствия здесь, на общественном корте. Как Рокки Бальбоа и Аполло Крид[55] после того, как погасли огни и двери зала заперли до утра.

Дождь льет все сильнее, но мы не останавливаемся. Играем в полную силу. В руках у зрителей появляются камеры. Сверкают вспышки. Отраженные и усиленные дождевыми каплями, они кажутся необычайно яркими. Меня это не беспокоит, Штефани же их просто не замечает. Все вокруг окутывается дымкой, мы видим лишь мяч, сетку, друг друга.

Долгий обмен ударами. Десять перелетов мяча. Пятнадцать. В конце концов я пропускаю удар. На корте валяется куча мячиков. Подбираю три, засовываю один в карман.

- Давай вернемся, вдвоем! Как думаешь? - кричу я Штефани.

Она не отвечает.

- Ты и я! Прямо на этой неделе!