Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3 - В. Азаров

Дерево идет на изготовление ответственных деталей в машиностроении. Его и обрабатывают, как металл, на металлорежущих станках. Этот «металл» по происхождению близок к фанере.

Для производства обычной фанеры стволы березы или сосны разрезают на длинные тонкие листы. Эти листы накладывают друг на друга так, чтобы волокна в них шли вдоль и поперек, и затем склеивают.

Этим достигается прочность. Фанеру не расколешь, и разрезать ее тоже трудно. Чем больше склеить слоев, тем прочнее фанера.

А если листы фанеры пропитать под давлением искусственными смолами, они приобретают особую прочность, водостойкость, химическую стойкость. Все эти качества позволяют использовать фанеру для изготовления труб. Но как свернуть фанерные листы в трубу?

Оказывается, для того, чтобы листы фанеры свернулись в трубу, достаточно взять при склейке нечетное число слоев, — фанера сама свертывается.

Если трубы из фанеры чем-либо и отличаются от металлических труб, то только тем, что они служат гораздо дольше и очень легки. Поднять такую трубу и перенести на новое место не стоит большого труда. Прочность трубопроводам из березы придают смолы, добытые химиками из того же дерева, из которого делается фанера.

Еще совсем недавно для производства шелка разводили червей, питающихся листьями тутовых деревьев. Теперь не листья, а стволы деревьев идут в дело.

Как шелковичный червь создает шелковые нити, — известно с давних времен. Питаясь листьями, шелковичный червь перерабатывает их в своем организме в особую жидкость, которую он затем выделяет в виде тонкой, быстро затвердевающей в воздухе нити.

А вот другая картина. Густой лес с вековыми елями.

Глубокую его тишину нарушили голоса людей, вооруженных электрическими пилами. С легким жужжанием врезается пила в дерево.

Поезд, груженный древесиной, въезжает на территорию завода. В одном из цехов могучие машины «разжевывают» древесину в щепу.

Щепой загружают большие варочные котлы. За сутки под влиянием щелока древесина «разварится», превратится в мелкие волоконца. Но выделить волокна целлюлозы — это еще полдела. Нити из них не спрясть — уж очень они коротки, годятся только для производства бумаги. А что если растворить целлюлозу и выдавить из раствора нить, как выдавливает ее паук? Но для этого надо превратить целлюлозу в раствор, а это трудно. Целлюлоза химически очень прочна. Только одно вещество — аммиачный раствор гидрата окиси меди — растворяет ее.

Но есть и другой путь — окольный. Можно так подействовать на целлюлозу некоторыми химическими веществами, что молекулярное строение ее изменится и она станет гораздо «уступчивей».

Много еще произойдет с целлюлозой изменений, прежде чем она превратится в вязкий янтарного цвета прядильный раствор. Из раствора можно получить уже длинную нить. Но для этого сначала надо укоротить молекулы целлюлозы. Как это понять?

Дело тут в том, что представления о размере нити и молекулы разные.

По сравнению с длиной волокна целлюлозы ее молекула, конечно, карлик, но среди других молекул она великан. В пространстве, которое занимает по длине одна молекула целлюлозы, могли бы разместиться почти тридцать тысяч молекул воды!

Такие длинные молекулы делают раствор слишком вязким, но химики знают способы, как изменить их строение. Они обрабатывают целлюлозу химическими веществами и выдерживают ее в особом помещении при определенной температуре. Здесь целлюлоза, как говорят, «созревает», — другими словами, ее молекулы распадаются на более короткие. Еще несколько превращений, и раствор, тягучий, как мед, готов.

Этот раствор пропускают через особые колпачки с мельчайшими отверстиями Колпачки внешне похожи на наперстки. Из их бесчисленных отверстий тянутся нити, которые не сразу увидишь. Начинают они свой путь в ванне наполненной серной кислотой и другими веществами.

Не всякое вещество в состоянии «принять» ванну из жгучей серной кислоты.

Целлюлоза — это «цепь» из атомов, то есть, по сути дела, нить. Когда нить за нитью располагаются друг подле друга, то их параллельные пучки образуют волокно. Если в такие же параллельные ряды уложить, например, соломинки, то разорвать их все сразу будет нелегко; разорвать же одну соломинку за другой не стоит никакого труда. Дело тут в том, что нити или соломинки плотно соприкасаются друг с другом, силы трения между ними увеличиваются, а это и придает прочность волокну.

При параллельном расположении «нитей» из молекул станет особенно прочным и искусственное волокно. Сами молекулы так, конечно, не разместятся. Но есть способ заставить их занять определенное положение. Способ этот несложен: нить, которая еще мгновение назад была жидкостью, пропускают через диски, вращающиеся с разной скоростью. Более быстро вращающийся диск будет с некоторой силой увлекать за собой нить, — значит, и вытягивать ее. В параллельные нити вытянутся при этом и молекулы, и искусственное волокно сразу станет вдвое прочнее.

Десятки тонких, едва видимых глазом нитей веретёна свивают в одну прочную нить. Из аппарата в аппарат, из цеха в цех переходят нити будущего искусственного шелка, и, наконец, их наматывают на бобины — катушки.

А вот и ткацкий цех. Здесь ткут шелковую ткань, а затем с валов печатных машин, точно волны, сбегают яркорасцвеченные ткани.

Один кубометр древесины, конечно, это немного. Однако он дает столько шелка, что из него можно сшить пятьсот платьев или же выработать четыре тысячи пар чулок. Нужно было бы собрать урожай хлопка с половины гектара, состричь шерсть с 25–30 овец, размотать свыше трехсот тысяч коконов шелковичного червя, чтобы выработать столько же тканей или пряжи.

С того момента, когда на завод поступает древесина, до выпуска шелка проходит всего пять-шесть дней. Намного опередили наши заводы медленное производство естественного шелка.

Кажется, чего лучше. Но нам надо иметь как можно больше тканей, производить их в более короткие сроки и удешевлять производство. Недавно советские инженеры — Н. Л. Лившиц, Н. И. Морозов, Е. М. Могилевский — построили новую машину — «шелковый комбайн». Эта замечательная машина объединяет процессы изготовления шелковой нити, а значит, упрощает и удешевляет выпуск шелковых тканей.

Шелковичный червь за всю свою жизнь дает лишь полграмма шелковой нити. А каждая из прядильных машин, этот «механический шелкопряд», в четыре-пять дней совершает пожизненную работу почти полумиллиона шелковичных червей. Только один завод искусственного шелка выпускает столько же волокна, сколько вырабатывают его за то же время все тутовые шелкопряды на всем земном шаре.

Прошло то время, когда шелк был предметом роскоши. Красивые, прочные и дешевые ткани из искусственного шелка охотно раскупают советские люди. Недавно советское правительство приняло решение об увеличении производства шерстяных тканей и тканей из искусственного волокна.

В 1953 году наши заводы выпустили тканей из искусственного волокна почти в девять раз больше, чем в довоенном, 1940 году. Пятый пятилетний план по выпуску шелковых тканей выполнен на два года раньше срока.

Чтобы одеть двухсотмиллионную семью советских людей, наши текстильщики должны дать в 1956 году свыше семи миллиардов метров тканей. Много нужно пряжи нашим текстильным фабрикам, чтобы обеспечить их сырьем. На помощь хлопкоробам, льноводам и животноводам приходят химики.

Наши рубашки растут не только в поле и в лесу, но, конечно, и на хлопковых плантациях. Но многие рубашки, сделанные из хлопка, уже не сатиновые и не ситцевые, а шелковые. Это чудесное превращение стало возможным потому, что хлопок побывал в руках химиков.

Удивительным искусством облагораживать материалы владеют химики! Из хлопка они получают шелк, а из дерева изготовляют искусственную шерсть. Так она и называется — «древесная шерсть». Искусственную шерсть примешивают к натуральной шерсти и ткут красивые и прочные костюмные ткани.

Есть еще один искусственный материал, пользующийся большим спросом, — штапельное волокно. Штапельное — значит резаное. Длинные нити искусственного шелка режут «под рост», то есть на длину нитей хлопка и шерсти. Такие нити можно прясть на обычных машинах. Самые штапельные волоконца особенно тонки, и, прежде чем нарезать, их свивают в один жгут, в котором много тысяч нитей.

Штапельное волокно смешивают с хлопчатобумажным. Его присутствие придает тканям особенно приятный вид.

Шелк, шерсть, штапельное полотно — это еще не всё, что химики производят из древесины. Теперь в лесах «растут» даже каракулевые шкурки. Взглянет любой специалист на черного или серебристого цвета мех, залюбуется им и никак не догадается, что каракуль… из вискозы, то есть из ели!