Стая (СИ) - Оксана Сергеева

Когда много позже дверь в спальню открылась, Татьяна напряглась, но с облегчением услышала, как муж достал из шкафа второе одеяло и стянул с кровати свою подушку.

Вот и пусть спит на диване. Самое поганое, что завтра выходной…

На следующий день Борис проснулся рано. Ходил туда-сюда по квартире, шуршал какими-то пакетами в прихожей. Таня долго не решалась выходить из комнаты: не хотела встречаться с мужем глазами, вообще не хотела его видеть. Но пришлось. Понимала, что нужно поесть, пока дочка спит, потом может долго не возникнуть такой возможности. Еще полно дел по дому, а о том, чтобы попросить Бориса посидеть с Настей она теперь и не мыслила.

Тихо, почти крадучись, Таня прошла на кухню и поставила чайник на плиту. Борис уже позавтракал, оставив за собой на столе грязную кружку, пятна от кофе и россыпь крошек.

Омерзительно стало. До тошноты омерзительно. Даже подслушанный разговор не вызвал такого отвращения, как эти грязные следы на столе.

Собственная жизнь показалась вот такой же грязной. Только эти пятна не стереть, не смахнуть как крошки со стола.

Таня села на стул, безвольно опустила руки на колени, и, не позволяя себе разреветься, стиснула зубы. Вдруг осознала, что за прошедшую ночь придумала, как сообщить обо всем отцу и Денису, но что сказать мужу так и не решила. Что сказать и как сказать. Лучше бы он ушел сегодня, но, вопреки обыкновению, Борис, как видно, не собирался сдвигаться с дивана. Решительно Таня поднялась с места.

— Давай разводиться, — сказала без предисловий тоном, не допускающим возражений.

— В смысле? — тупо переспросил Борис.

— Что — в смысле? Я сказала — давай разводиться!

Борис обомлел, наверное, за всю их совместную жизнь он не слышал подобного резкого тона. В нескольких словах жена выплеснула на него всю свою злость и досаду.

Хоть так, если ситуацию не изменить. Сейчас после ночи раздумий Тане хотелось какого-то морального удовлетворения. Со скандалом и битьем тарелок. Сколько можно сдерживаться и изображать счастливую жену.

— Если ты хочешь, то давай разведемся. — Борис поднялся с дивана.

— Причем тут «я хочу»?

— А кто? Я тебе развода не предлагаю. Что тебя не устраивает?

— Что меня не устраивает?! — почти закричала Таня, потеряв всякое терпение. Это уже было выше ее сил. Такой непробиваемости она не ожидала. Или тупости. Когда-то ей казалось, что они с Борей понимают друг друга без слов, а теперь она словно о глухую стену бьется. Надоело себе лоб расшибать. С каждым разом становилось все больнее и больнее. — Да ты совсем совесть потерял! Короче, — махнула рукой и брезгливо поморщилась, — мне с тобой даже разговаривать противно. Печать в паспорте уже ничего для меня не значит, ты для меня пустое место! Ты для меня просто не существуешь!

— Это твое решение, — фыркнул Борис. Только сейчас Таня обратила внимание, что одет он был в джинсы и рубашку. Как будто уходить собирался.

Неожиданно быстро все закончилось. Боря выхватил из шкафа кое-какие вещи, бросил их в пакет и убрался восвояси.

Можно свободно вздохнуть, но легкие будто стиснули железными тисками. Она решилась позвонить брату, но пальцы дрожали так, что не попадали по кнопкам на радиотрубке. Когда Таня второй раз сбилась, набирая номер Дениса, то решила пока отложить разговор. До тех пор, пока не будет в силах выражаться связно. Из глаз безудержно полились слезы, и связки стянуло, что оказалось невозможным сказать хоть слово.

— Ты можешь приехать сегодня? — спросила без обиняков, как только совладала с собой и дозвонилась Денису на домашний. Любезничать не хватало сил.

— А что случилось?

— К папе меня отвезешь. С вещами.

— Во сколько? — спросил после секундного замешательства.

— Желательно в самое ближайшее время.

— Сейчас приеду. Отцу звонила?

— Нет еще, — нерешительно призналась сестра.

— Вещи собирай. Я сам позвоню.

Собирай вещи… Легко сказать. Голова пошла кругом от осознания, сколько всего придется с собой тащить. Таня замешкалась, забегала из комнаты в комнату, открывая то один шкаф, то другой. Дрожащими руками и с бьющимся сердцем стаскивала с полок вещи, вываливая их на кровать. Бросила свои и принялась за Настины. Но потом присела в кресло и сжала пальцами виски: голова страшно разболелась. Но надо как-то собраться. А то вдруг Боря задумает вернуться на полпути и застанет Дениса в квартире. Не дай бог еще сцепится с ним.

…К счастью, когда брат приехал, мужа дома не было. Настя уже проснулась, потому Таня на время приостановила сборы. На пороге Денис окинул сестру таким взглядом, что той стало не по себе. Она немного сконфузилась и занервничала.

В этом взгляде не было осуждения, но просвечивалось что-то другое. Пугающая решимость — вот, что это было. Денис Бориса никогда не жаловал, и сейчас сестра пуще прежнего обрадовалась, что муж, — наверное, теперь можно сказать бывший, — слинял с утра пораньше.

Брат не раздеваясь прошел в квартиру, огляделся, словно ища кого-то глазами. Тане показалось, что лицо Дениса чуть обмякло, когда он понял, что Осипова нет.

— Мы разводимся, — поспешила объясниться сестра, хотя Денис еще ничего не спросил. — Он уже себе другую бабу завел, — добавила для убедительности, чтобы не было сомнений в серьезности ее намерений.

— А сам он где?

— Ушел. К ней, наверное.

— Сам ушел, что ли?

— Да прям… Я сказала, что мы разводимся, он сказал, что это только мое решение и улетел впопыхах. Посиди с Настей. Я буду вещи собирать. А то мы пока поели, пока штанишки поменяли… да, солнышко?

Денис перевел взгляд на малышку, которую Таня держала на руках. Без разговоров скинул пальто и скрылся в ванной, чтобы вымыть руки. Вытирая их полотенцем, задержал взгляд на стеклянной полочке.

— Ты говоришь, он впопыхах удрал? — присел рядом с племянницей, которая лежала на диване, обложенная со всех сторон подушками.

— Да.

— А что взял с собой? Вещи собирал какие-нибудь?

— Что-то взял, я толком не рассмотрела.

— А в ванную заходил?

— Какая разница, заходил он в ванную или нет? — Таня пошла искать большую сумку. — Нет, кажется, — сказала, когда вернулась. — Не заходил.

Сумку-то она нашла… На ее дне все еще лежали Борины носки, пара футболок и еще кое-что из одежды — это он брал с собой в последнюю командировку. Все это пришлось вывалить на диван.

— Танюха, ты дура, — безжалостно произнес брат, и Таня подняла на него сосредоточенный взгляд.