Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв

Здесь все было благополучно улажено в реальном масштабе времени, но случалось и иное.

Как «лечили» Жданова, читатель знает. А вот как «лечили» Калинина… О его «лечении» рассказала с перепугу на следствии по «делу врачей» лечащий врач Калинина с января 1940-го по июнь 1942 года — С.Е. Карпай. С перепугу не потому, что ей в МГБ выбивали зубы, а потому, что обвинение в умертвлении Калинина предъявили вначале ей, и она, «отмываясь», сообщила занятные факты.

В июне 1942 года Карпай предложила провести тщательное обследование Калинина, жаловавшегося на боли в кишечнике. И тогда главный терапевт Лечсанупра профессор Виноградов: 1) ограничился назначением клизмы, диеты и медикаментозного лечения; 2) заменил Калинину лечащего врача.

Лишь 10 июня 1944 года профессор А.Д. Очкин сделал Калинину операцию, выявившую рак желудка в очень запущенном состоянии. Очкин старался как мог, но лишь отсрочил неизбежное — в июне 1946 года Калинин умер.

После арестов руководство Лечсанупра обвиняли и в том, что оно «залечило» 44-летнего секретаря ЦК Александра Щербакова. И это очень похоже на правду. Особенно если учесть, как очернил уже в своих «воспоминаниях» Щербакова Хрущев, еще и Берию сюда приплетая, — мол, «Берия… говорил, что Щербаков умер потому, что страшно пил»… Нет, пожалуй, Александр Сергеевич Щербаков умер потому, что мешал реализации вожделений партократии и элиты по обеспечению их безбедного существования. И лишнее подтверждение тому — «Ленинградское дело».

ЭТИМ понятием объединяют несколько процессов 1950 года по делам бывшего первого секретаря Ленинградского обкома и секретаря ЦК А.А. Кузнецова, зампред Совмина и председателя Госплана СССР Н.А. Вознесенского, бывшего председателя Ленсовета и первого секретаря Ленинградского обкома П.С. Попкова, бывшего Предсовмина РСФСР М.И. Родионова и других. Всего в орбиту этих «дел» попало до полутора тысяч партийных, советских, профсоюзных и комсомольских работников Ленинграда и области.

«Демократические» источники указывают цифру даже до 2 тысяч, но реальные цифры, имеющиеся в записке министра внутренних дел Круглова и его зама Серова на имя Хрущева от 10 декабря 1953 года, таковы: 23 человека были осуждены Военной коллегией к расстрелу, 85 человек — на сроки от 5 до 25 лет, и 105 человек высланы на срок от 5 до 8 лет. Из общего числа осужденных 36 человек работали в Ленинградском обкоме и горкоме, а также в облисполкоме и Ленсовете, 11 человек — в других обкомах и облисполкомах, и 9 человек — в райкомах и райисполкомах Ленинградской области.

В основном же «репрессии» ограничивались освобождением от работы.

Берия к этим делам отношения не имел, даром что на XX съезде Хрущев обвинил его в организации этих дел, хотя Берия не мог влиять в этом отношении на МГБ, руководимое Абакумовым. Но в 1956 году можно было запускать в оборот любые антибериевские «дурочки» на самом высоком уровне, чем Хрущев и занимался.

Тем не менее не сказать о «Ленинградском деле» нельзя… Кузнецову, Вознесенскому, Попкову, Родионову инкриминировали, кроме прочего, намерение отделить РСФСР от СССР, сделав столицей нового государства Ленинград. Не вдаваясь в анализ, просто скажу, что, по моим представлениям, формальные обвинения и фактическая вина здесь не всегда совпадали по содержанию, но никак — не по тяжести, потому что Сталину и делу Сталина, то есть делу Советской власти, а значит, и Советскому Союзу, осужденные по «Ленинградскому делу» изменили.

Изменили и тем, что постепенно из партии Сталина перешли в партию партократов. Недаром «ленинградцев» не оказалось в первой реабилитационной «обойме» после смерти Сталина и вопрос об их «реабилитации» возник позднее, когда Хрущев и хрущевцы укрепились.

Родившийся в 1905 году Кузнецов был уже полностью сформирован в советское время, когда он в 19 лет пошел по аппаратной комсомольско-партийной дорожке. Вот уж кто был чистым «аппаратчиком», так это Кузнецов. Маленков хоть МВТУ почти закончил, в Гражданскую был комиссаром эскадрона, полка… Жданов послужил в старой армии, повоевал в Гражданскую, был комиссаром земледелия уездного Совета, редактором областной газеты. А Кузнецов как стал в 1924 году секретарем Ореховского волостного комитета комсомола, так и «секретарствовал» до самого ареста на посту секретаря ЦК.

Его, как и Николая Вознесенского, изображают самой крупной и самой безвинной жертвой «позднего сталинского террора», но оба они имели темную натуру и темную судьбу людей, очень себя переоценивающих. Психологически я сблизил бы их с генералом Гордовым — они тоже были уверены, что все сделали бы лучше Сталина. А при этом думали не о том, как они будут служить стране после ухода Сталина, а о том, как они будут ею править. Не служить ее интересам, а править, удовлетворяя свои амбиции.

Вот оценка Вознесенского, данная одним из его коллег: «Очень многие члены Политбюро не уважали Вознесенского за то, что он был хвастлив, груб, к подчиненным людям относился по-хамски…»

Это из стенограммы выступления Никиты Хрущева на собрании актива ленинградской партийной организации 7 мая 1957 года. Хрущев, правда, оговорился, что он, мол, убежден, что несмотря ни на что «Вознесенский был честный и умный, но своенравный человек…» Еще бы Хрущеву не оговориться — он ведь делал доклад как раз о «Ленинградском деле», выставляя его результатом деятельности «банды Берии», хотя Берия к этому делу никакого отношения не имел. Но то, что даже в такой ситуации даже Хрущев не смог сдержаться, говоря о «несчастном» Вознесенском, показывает облик последнего вполне определенно.

Не останавливаясь подробно на «Ленинградском деле», я приведу несколько интересных, на мой взгляд, деталей. И сделаю это потому, что Берии приписывают инициативу пересмотра после смерти Сталина как «дела врачей», так и «Ленинградского дела», в чем я сомневаюсь.

Итак, обещанные детали…

В 1946 году комиссия ЦК под председательством Алексея Кузнецова рассмотрела деятельность МГБ СССР и министра Меркулова, смехотворно обвинив его в том, что во время войны было-де прекращено преследование троцкистов. Меркулов был снят со своего поста, а он был для МГБ, пожалуй, более подходящей фигурой, чем заменивший его Абакумов.

Далее… Профессор Егоров до весны 1947 года был главным терапевтом Ленинградского военного округа, а главным терапевтом Лечебно-санитарного управления Кремля стал по рекомендации Алексея Кузнецова.

Летом 1947 года по подозрению в передаче американцам сведений о наших атомных работах арестовывают директора и создателя Издательства иностранной литературы Б.Л. Сучкова. В 1955 году Сучкова освободили, но я склонен считать, что судили его не на пустом месте. Сучков был хорошо знаком с многими физиками, в частности — с М. Леонтовичем, который вполне мог что-то сболтнуть Сучкову, ну а тот — по интеллигентскому неумению держать язык за зубами мог что-то сболтнуть знакомым из числа американцев.

Некий якобы внебрачный «сын Сталина» (а может, заодно и сын лейтенанта Шмидта) К.С. Кузаков в № 39 «Аргументов и фактов» за сентябрь 1995 года утверждал, что подлинной-де причиной ареста Сучкова была «схватка под ковром» Берии и Жданова, но ЛП тогда делать было нечего, как только козни какому-то Сучкову строить. Однако арест Сучкова, которому протежировал Жданов, интересен тем, что вызвал-таки активность Алексея Кузнецова. 23 сентября 1947 года Политбюро приняло решение создать в ЦК «суд чести», а 23–24 сентября перед этим судом с подачи Алексея Кузнецова предстали бывший заместитель начальника Управления агитации и пропаганды ЦК… К.С. Кузаков и… заведующий отделом кадров печати управления кадров ЦК… М.И. Щербаков. Им был объявлен «общественный выговор», и обоих исключили из партии. Это был удар и по Жданову, и по Маленкову. Удар со стороны, в том числе и Алексея Кузнецова.

Да, интриги в высшем руководстве в конце 40-х начинались, но — без участия Берии. И в то время как он занимался атомными, ракетными и общеэкономическими проблемами, в высшем руководстве действительно формировалась аппаратная интрига, формальными первыми фигурами которой были тогда, скорее всего, аппаратчики Жданов, Маленков и Кузнецов, а также «хозяйственник» Вознесенский.

А теперь от общих рассуждений я перейду к тому удивительнейшему факту относительно председателя Госплана СССР Вознесенского, сообщить который обещал читателю уже давно.

Вначале, впрочем, немного хронологии…

1 марта 1949 года Бюро Совета министров СССР за подписями Берии, Маленкова, Вознесенского (ему пришлось подписывать волей-неволей), Микояна, Кагановича, Сабурова, Булганина, Ворошилова, Косыгина и Малышева направило Сталину доклад по итогам рассмотрения записки Госснаба СССР о плане производства промышленной продукции на I квартал 1949 года. Автором записки был М.Т. Помазнев, тогда — первый заместитель председателя Госснаба СССР Кагановича. И записка Помазнева, и доклад Бюро Совмина обстоятельно и предметно (с цифровым анализом) доказывали, что Госплан СССР работает, мягко говоря, слабо и некомпетентно.