Фашисты - Майкл Манн

«жидобольшевиков» — обладателей зарубежного и еврейского капитала, либеральных сепаратистов и многих других. Все вместе они рассматривались как внутренняя и внешняя угрозы.

Из-за всех этих страхов в обществе еще больше росло ощущение угрозы. Чем более расплывчатой была угроза, тем менее она становилась понятной, поэтому в ответ люди хотели ее искоренить, подавить в зародыше. Таким образом, цели от узкой инструментальной рациональности, подсчитывающей экономический интерес, переместились в сторону более широкой ценностной рациональности — в том смысле, который вкладывал в этот термин Макс Вебер. Главными лозунгами стали такие слова, как порядок, безопасность, иерархия, святость, а не секуляризм, национальные, а не классовые интересы. Врага же всячески очерняли и даже демонизировали, он был противоположностью всех этих ценностей, недостойным демократического или же (в крайних случаях) человеческого обращения. Изначально причина крылась в экономических интересах богачей, но затем, когда угроза стала ощущаться по-другому, цели сместились в сторону национализма и этатизма. Таким образом, имущие классы (даже, возможно, землевладельцы) не выбирали самый инструментально рациональный способ действий. Наступавшие авторитарные правые силы разработали свою собственную экономическую рациональность. Они продвигали этатистские экономические меры, полезные как для дальнейшего развития, так и для борьбы с депрессией. Но, пребывая в поиске порядка, иерархии и возможности избежать риска, большинство правых были вынуждены поступиться рядом требований, поскольку тех же целей страны на северо-западе стали достигать с помощью усиленной демократической мобилизации.

Хотя классовая борьба играла важную роль во взлете правых авторитаристов, отчасти он еще объяснялся политическими, военными и идеологическими причинами. Когда многочисленные кризисы порождают у коллективных акторов многочисленные цели, которые сложным образом накладываются и пересекаются, полученные в результате действия редко отвечают узким рациональным групповым интересам. Таким образом, авторитарные правые режимы оказались в опасном положении, которое угрожало их собственному выживанию. Опасно полагаться на сильно милитаризированное и религиозное национальное государство, которому грозят местные и иностранные враги. Скорее всего, в таком случае начнется война, а войны приносят куда больше потерь, чем побед. Некоторые из таких режимов вызвали войны, способные полностью их уничтожить. Так и случилось в 1945 г. Кроме того, приняв правые ценности, авторитаристы стали уязвимы для атаки более радикальных правых, всегда готовых обойти их с флангов.

В этот момент появляются фашисты. Мы подошли ко второй части объяснения того, как им удалось воспользоваться ситуацией. У фашистов ничего бы не вышло, если бы не послевоенные кризисы, с которыми столкнулись дуалистические государства, паникующие старорежимные лидеры и имущие классы, проповедующие национал-этатистские ценности. Там, где правительство не паниковало из-за кризиса и страны были едины — а именно на северо-западе континента, — фашизму не удалось далеко зайти. Фашистов взрастили авторитарные правые, и впоследствии они поддерживали друг с другом семейные отношения. А в любой семье от любви до ненависти один шаг. Во второй части своих объяснений я поясню, где и почему восторжествовала любовь, а где ненависть.

Я уже говорил, что фашизм был необычным движением. Согласно его ценностям и структуре, он не мог быть простым двигателем классовых интересов. С организационной точки зрения фашисты отличались от других авторитаристов, поскольку у них движение происходило снизу вверх, а не сверху вниз. Кроме того, они перемещались в радикальном направлении за счет своих ключевых ценностей: они верили в парамилитарное, трансцендентное и очищающее национальное государство. Фашисты не были преданы существующему государству или его военному блоку, а пытались совершить революцию, «успокоить оба класса», очистить нацию от врагов и таким образом выйти за пределы классового и политического конфликта. Поскольку себя они считали народным движением, то рассматривали выборы в качестве возможной стратегии прихода к власти. Большинство из них яростно боролось за голоса избирателей, придумывая массовые предвыборные технологии идеологической манипуляции. Лишь в Италии, где фашисты слишком быстро пришли к власти, выборы так и не стали центральной частью фашистской активности. В отличие от более консервативных авторитарных правых, фашисты не могли использовать государственную власть для улучшения результатов (пока сами не пришли к власти). Хотя сторонники этого движения не верили в демократию, она сыграла важную роль в их успехе.

Однако наряду с борьбой на выборах существовала и иная форма низовой борьбы. Ядро активистов состояло из добровольных парамилитарных формирований, которые совершали организованные акты уличного насилия. Они преследовали три цели. Во-первых, провокационную: таким образом вызывалась ответная реакция политических противников. В результате фашисты могли сказать, что их собственная жестокость была самообороной. Во-вторых, подавлялись враги. Поскольку парамилитаризм логично обеспечивал превосходство в драках, фашисты отвечали за порядок на улицах. Они надеялись, что «самооборона» и «успех» принесут еще больше поддержки населения и узаконят организованное насилие, поскольку оно может положить конец беспорядкам. На этом потом играли на выборах. В-третьих, с помощью парамилитаризма можно было в крайнем случае поднять мятеж, если армия будет иммобилизована (поскольку большинство фашистов понимали, что их парамилитарные формирования слабее военной мощи государства).

Такая полувоенная активность принесла определенные результаты, вследствие чего у движения появились новые ценности. Первая группа новобранцев, без которой фашизм никогда бы не получил своего развития, состояла в основном из молодых ветеранов, привнесших в мирное политическое движение военный дух товарищества, иерархии и жестокости. Таким образом, без Первой мировой войны фашизм как массовое движение никогда бы не вышел за пределы круга интеллектуалов. В самом деле, фашистские активисты оставались группой молодых людей, представителей разных классов, которые особенно любили проводить демонстрации, маршировать и драться. Среди них было множество студентов, курсантов, спортсменов и молодых разнорабочих (они же часто встречаются среди жестоких участников этнических чисток, о которых я рассказываю в следующем томе). В фашизме также отразилось то, как на молодежь повлияла модернизация: юноши освободились от семейного порядка, а молодые женщины во многом сняли с себя груз деторождения, все более популярными становились организованные занятия спортом, а также профессии, требовавшие дальнейшего или высшего образования, особенно военные. Ученые, изучающие фашизм (или XX век в целом), обращают недостаточно внимания на изменения в этой возрастной группе, которые сыграли свою роль в формировании такой отличительной черты того времени, как культ молодости. Первым его политическим проявлением стал фашизм.

Во всех странах основными ценностями фашизма, привлекавшими к нему массу сторонников, были низовой национализм и этатизм. Фашизм пришелся по душе озлобленным беженцам, жителям «угрожаемых» приграничных областей, государственным служащим (в особенности военным), работникам государственных сфер промышленности и священнослужителям, которые считали себя душой нации или совестью государства. Как отмечают классовые теоретики, фашизм не добился бы такой популярности без классового конфликта и без Октябрьской революции. Но отсюда вовсе не следует, что фашисты представляли одну сторону в этой борьбе или вообще какой-то отдельный класс. Судя по их электорату, они