След оборотня - Конрад Левандовский

Не везде все пошло столь гладко. В нескольких местах образовались большие проломы. Гвардейцы Красноглазой тотчас же бросились туда, чтобы их заполнить. Карийцы, ворвавшиеся верхом в толпу пехоты, погибли в мгновение ока, заколотые копьями со всех сторон. Десятки рук вытолкнули их трупы за первую шеренгу. Сражение быстро завершилось. Конники не сумели расширить проемов в рядах суминорцев или не дать им закрыться. Четырехугольник пехоты продолжал стоять, несмотря на значительные потери. Единственным видимым издали результатом атаки конницы были лишь срезанные острые углы ромба и вкрапления гвардейцев в строй легионеров.

Бесформенное, бешено вращающееся кольцо конницы тесно окружило суминорцев. Внутрь четырехугольника посыпались сотни дротиков, топоров и копий. В большинстве случаев, однако, острия бессильно соскальзывали по щитам, доспехам и шлемам. Арбалетчики ответили более успешно. Стрелы, вылетавшие из-за спин и между головами тяжеловооруженных воинов, раз за разом застревали в конских шеях, головах, боках и телах всадников. Ранение животные падали под ноги разогнавшихся коней. Суматоха нарастала с каждым мгновением. Не помогли посылаемые с холмов подкрепления. Прежде чем нападавшие поняли свою ошибку, вокруг суминорского подразделения лежало уже столько лошадиных и человеческих тел, что вторая непосредственная атака стала уже невозможной. Следовало отступить, приказать нескольким отрядам спешиться и бросить их в атаку как обычную пехоту. Первая попытка такого нападения была попросту расстреляна арбалетчиками и выдохлась в пятидесяти шагах перед стеной легионеров. Командир карийской конницы бесился от ярости и на чем свет стоит ругал себя за собственную глупость. Он должен был сразу ударить всеми силами, и притом со всех сторон! Теперь было уже поздно. Маленькая косточка превратилась в орех, который невозможно было разгрызть. Он подумал о том, что сделает султан, когда об этом узнает, и по спине его потек холодный пот… Уничтожить их! Уничтожить любой ценой! Он пришпорил коня и выехал вперед.

– Три золотых за голову каждого суминорского пса! – рявкнул он. – Кто осмелится отступить, поплатится собственной! Вперед!!!

Масса пеших и конных безумцев вновь двинулась на суминорский четырехугольник. Арбалетчики снова собрали свой урожай, но тех это не остановило. Мгновение спустя вопящая толпа обрушилась на солдат Редрена.

– Короткие мечи!!! – успел еще крикнуть Мино.

Началась резня. Легионеры едва успевали вспарывать животы и горла, натыкавшиеся на их клинки. Гибкие лезвия безошибочно находили щели в доспехах. Гвардейцам, однако, пришлось куда хуже. В толпе их длинные мечи оказались бесполезными, и они сражались стилетами и кулаками, постепенно уступая превосходящей силе противника. Карийская стихия, словно алхимическая жидкость, прожигала дыры в суминорском монолите.

Ничего не дали брошенные в бой последние резервы. Ничего не дали стрелы, летевшие в груди и лица с расстояния двух-трех шагов. Карийцы, вынужденные выбирать между верной смертью под топором палача и весьма вероятной под мечами легионеров, выбрали второе. Суминорское подразделение утратило свою правильную форму. Стройные ряды ломались под безумным напором охваченного звериной яростью врага.

Первые нападавшие ворвались, внутрь четырехугольника. Один из них прыгнул к Ириан. Девушка лишь махнула правой рукой. Ладонь на лету превратилась в когтистую лапу. Кариец не заметил, что именно разорвало ему горло… У следующего противника Красноглазая выбила оружие из руки, свалила с ног и, удостоверившись, что никто на нее не смотрит, быстрым движением перегрызла ему шею. Затем бросилась в толпу сражающихся. Мгновение спустя какой-то карийский солдат вдруг обнаружил, что в его кольчуге зияет дыра, из которой вываливаются внутренности…

Удар! Горячие брызги крови на руке. Выдернуть, клинок. Который это уже раз за сегодня? Почему они не бегут? Почему все еще атакуют? Щит! Так, откинул голову назад… Раскрылся! Удар под подбородок. Так. И в мозг. Все! И вниз. О, язык вывалился. Что там происходит? Сейчас ничего от нас не останется. Это конец. Прочь, падаль! Схватил за щит! Ударить в сгиб руки. Отпустил. Он без шлема. Удар по глазам. Страшный грохот! Что это? Конница? Их? Наша?! Наши!!! О, дьявол! Самое время!

Последний враг упал от удара Мино двумя, может быть тремя минутами позже. Атака тяжеловооруженных воинов смяла спешившуюся конницу Ормеда и спасла разваливающийся четырехугольник. Многим карийцам, однако, удалось избежать разгрома. Суминорская конница бросилась в погоню и скрылась за холмами. Пехота осталась одна на дне усеянной трупами долины. Мино посмотрел на небо. Солнце клонилось к закату. Как приятно дожить до вечера…

– Эй, легионер! – неожиданно услышал он и обернулся.

В дюжине шагов от него стояла Ириан. Ее руки и лицо были красными от крови. Солдаты расступились перед ней, когда она направилась к нему.

– Подними забрало, рыцарь, – с улыбкой сказала она.

Он сделал то, о чем она просила, но не успел ничего сказать. Красноглазая прильнула к его губам. Поцелуй был столь страстным и диким, что Мино в первое мгновение остолбенел, а потом, выронив меч и щит, заключил Ириан в объятия. Казалось, оба пытаются выпить друг у друга душу. Лишь всеобщий смех вокруг и громкие крики «браво» дали им понять, что они здесь все-таки не одни. Даже раненые смотрели на них, позабыв о боли.

– Это все, ваше величество, – сообщил гонец, завершая свой доклад. – Сражение прекратилось с наступлением темноты. Наступление продолжалось до тех пор, пока можно было хоть что-то разглядеть. Битва окончена. Победа! – с энтузиазмом воскликнул он.

– Победа… – Редрен махнул рукой и тяжело сел.

– Ведь мы же их разбили! – удивился гонец. – Они отступили по всей линии… потеряли тысячи… Господин!

– Они лишь разбиты. Не раздавлены, не уничтожены. Этого слишком мало, слишком мало…

Гонец замолчал и беспомощно посмотрел на короля.

– Как называется это место?

– Круглые Холмы, господин.

– Круглые Холмы… – задумчиво повторил король. – Что ж, пусть будет так… Можешь идти.

– Господин! – Солдат низко поклонился.

Редрен остался один.

– Я думал, что моя звезда зайдет все же за более высокой вершиной… – прошептал он и опустил голову на руки.

Сильный порыв ветра встряхнул полог у входа в палатку. Во мраке раздалось скрипучее стрекотание сверчка.

Блеснули ядовитые клыки. Кваканье подыхающего василиска затихло, не успев набрать силу. Каад поднял голову и швырнул маленькую тварь далеко в кусты. Резко зашелестели ветви. Змей прислушался, но чутье Присутствия ничего не обнаружило. Он двинулся вперед. Его большое тело описало несколько быстрых зигзагов. Он снова остановился. Зов Онно. Все тот же самый… Он стрелой метнулся вперед. Нельзя было терять времени. Земля с бешеной скоростью уносилась назад под его брюхом.