Звёздные изгнанники - Андрэ Нортон

Ее рассуждения показались мне разумными. В таком случае вероятность выживания действительно очень мала: мы могли быть единственными в своем роде. Что бы это ни означало, я не был настроен спорить.

— Что ты теперь будешь делать?

Я знал ответ, хотя еще не выразил его в словах:

— Постараюсь узнать.

Таково мое будущее. Я могу вернуться в Портсити и начать карьеру странствующего, опираясь на сохранившихся трех гаров. Буду ходить по планете как мелкий торговец. Могу поселиться в чьем-нибудь владении — на фронтире лишняя пара рук будет везде принята с готовностью. Но я не стану это делать. Я должен знать — если это вообще можно узнать.

Девушка пристально смотрела на меня.

— Твой отец искал годами — и что он нашел? Ты можешь столкнуться с чем-нибудь похуже того, что вспоминаешь. Ведь ты ничего не помнишь!

Я подумал о ровном ряде мертвецов в городе. В этом расположении костей, в этом опустошении севера есть что-то целенаправленное. В том, как лежат эти кости у стены, — что-то темное и жестокое, что-то такое, с чем я не мог бы жить, если бы помнил.

— Они были убиты, сознательно убиты, с какой-то целью. Это не болезнь, не нападение животных или... — Я пытался вспомнить опасности, которые могли угрожать городу. — Отчеты исследователей утверждают, что на Буре не было разумной жизни выше уровня 6 плюс. Если бы здесь скрывались джеки, как бы ни старались они спрятаться, их бы обнаружили.

Илло покачала головой. Огонь костра дрожал, и иногда в глазах девушки мелькали собственные огоньки. А может, мне это просто казалось. Мне хотелось смотреть на нее, потому что она живая, реальная, способная говорить, думать, быть — не как те... я старался подавить зрелище, которое все время возвращалось. Ряд мертвецов — он не непосредственно перед глазами, он у меня в сознании.

— Все эти объяснения — они были отвергнуты. — Она подняла руку и отбросила со лба прядь волос. — Ни одно из них, за исключением, может быть, эпидемии, не объясняет радикальное изменение растительности. Я знаю целебные травы, большинство диких трав, все растения. Это знание — часть моей подготовки. Сегодня, пока тебя не было, я подошла поближе, чтобы разглядеть, что растет здесь. Тут другая растительность — в чем-то она напоминает Чащобу, но в то же время не совсем такая. Она ядовитая — ты доказал это на своем опыте. — Она указала на мою руку, блестящую от мази.

— А как же ты... твой призыв?

Илло покачала головой:

— Он... он исчез.

— Как это?

— Просто исчез. И я никогда раньше не слышала, чтобы призыв так прекращался. Я думаю... я думаю, она умерла...

— Твоя Ката?

— Да.

Вслед за этим единственным словом наступило молчание.

— Значит, ты вернешься? Я могу дать тебе Вобру... канистру с водой...

— Нет! - Это единственное слово было произнесено так же энергично, как предыдущее. — Я должна знать — как и ты. Есть причина, почему мы выжили...

— Ты сама ее назвала — случайно мы оказались в нужном возрасте.

— Есть что-то кроме этого. — Она сделал нетерпеливый жест рукой. — Ты ведь не истинный верующий?

----- Во что?

— Ты не принадлежишь к верующим в Собрание Духов? — Голос ее был так же нетерпелив, как жест.

— Нет, но ты тоже. — Я знал членов этой секты. Они живут в трех поселках на юге, держатся отчужденно и только недавно вступили в контакт с другими поселенцами Вура. У них очень ограниченный образ жизни, они руководствуются тем, что мой отец называл «табу». Сам он был человеком либеральным, признавал различия между людьми, не любил фанатиков и учил меня, что худшие катастрофы в истории нашего вида были вызваны тем, что пришельцев судили по привычным стандартам, которых придерживались излишне жестко. В глазах моего отца поступками любого человека руководит простой кодекс различения добра и зла. И он признавал, что во вселенной существует некая сила, недоступная нашему познанию.

Собрание, с его застывшими нормами поведения, и поселки инопланетников — это единственные места, где не принимают целительниц. И меня удивило, что она упомянула эту секту.

— Конечно, — согласилась Илло. — Я не одна из них. Да и как я могу ею быть? Ноу них существуют любопытные верования, например, что у каждого есть предопределенная роль в жизни и избавиться от нее невозможно. Мы можем свернуть с дороги, потому что нам не нравится, куда она ведет, но тропа, на которую мы свернули, неизбежно приведет нас к тому же концу. В этом смысле...

— Это их вера! — возразил я. — Мы с тобой выжили лишь случайно, никакой таинственный «дух», никакая «судьба» тут не участвовали. — Я не позволю себе принять такую мысль. Решение, которое я принял, увидев в Мунго это открытое кладбище, не было продиктовано мне извне: оно мое собственное, я принял его из-за человека, который был центром моего мира. То, что оставило жестокие следы своего пребывания, должно за это ответить — если это в человеческих силах.

Впрочем, по-своему я верил в историю Каты и в призыв, который заставил Илло присоединиться к нам, но был рад, что теперь девушка не будет проводником. Я принимаю то, что вижу, слышу, к чему могу прикоснуться, я не целитель, и если мне удастся найти убийц Мунго, я сделаю это, опираясь на свои чувства, а не на что-то такое, чего во мне нет.

— Ты веришь в себя? — Ее вопрос прервал мои размышления и удивил меня.

— Насколько это возможно. — Я был с ней честен. Понял, что раньше я никогда не был предоставлен сам себе. Теперь всякое решение, всякая ошибка будут только моими, и мне отвечать за их результаты.

— Честный ответ, — кивнула Илло. — Я тоже. Я верю в свое призвание и могу сказать вот что: мы должны это сделать. И хоть призыв прекратился, мы по-прежнему можем идти на север. Ты вернулся в Мунго и сделал открытие, которого нет в лентах твоего отца. Теперь я скажу: пойдем в Рощу Вура... Нет, — не дала она мне возможности возразить. — Твоя история началась здесь, и возвращение сюда мало что дало для раскрытия тайны. Не отказывай и мне в возможности вернуться к моему началу: возможно, это принесет нам больше, чем можно ожидать.

Пришлось признать, что другой цели у меня нет и что в Мунго я вряд ли узнаю что-нибудь новое. Почему бы не согласиться? Рощу Вура мой отец тоже не посещал, и есть шанс...

И я согласился, потому что не мог предложить ничего другого.

 Глава 7

Этим вечером я еще не хотел спать. Распаковал устройство воспроизведения и ленты отца. Я все их слышал раньше, некоторые по много раз, потому что он сам часто сосредоточенно слушал свои записи, словно хотел потренировать память и удостовериться, что ничего не пропустил. Да, я слышал их раньше, но теперь наступила моя очередь сосредоточиться, искать упущенные нити, чтобы вытащить их и попытаться упорядочить путаницу сведений.