Сталь и пепел. На острие меча - Вадим Львов

Председатель КНР всегда отличался умением контролировать свои эмоции и не менять выражение лица даже в экстремальных ситуациях. Вот и сейчас он спокойно выслушал генерала, публично проявившего строптивость и несогласие с генеральной линией партии. Решение созрело мгновенно.

— Товарищ Хао Цземинь! Ваши неумелые попытки оправдаться и свалить вину за ваши ошибки и просчеты на смежные ведомства ничего, кроме порицания, вызвать не могут. Ни на одном из стратегических направлений вами не достигнуто существенного успеха. Более того, вы даже не смогли защитить Китайскую Народную Республику от разбойничьих воздушных налетов и морской блокады! Вы допустили нанесение ударов по нашей военной промышленности и стратегическим объектам энергетики. Уничтожено почти восемьдесят процентов предприятий авиакосмической промышленности. Две трети предприятий, выпускающих военную электронику. Энерговооруженность труда на объектах ВПК за две недели упала больше чем на треть! Это катастрофа для промышленности, генерал, вы это понимаете? Нам скоро нечего будет поставлять на фронт, в действующую армию. Сядьте, генерал. О вашей судьбе решение будет принято в ближайшее время. Но от руководства Генштабом вы отстранены.

Генсек неторопливо прошелся по залу заседаний, обдумывая следующие слова.

— Думаю, товарищ генерал-лейтенант Цзоу, нынешний командующий группировкой на северо-западе, вполне справится с руководством Генеральным штабом НОАК. У него есть практический опыт руководства современными боевыми действиями.

Тут неожиданно для всех раскрыл рот ранее молчавший министр обороны Чжень Лу. Вот уж кому лучше молчать, чем говорить.

— Товарищ Председатель, смена начальника Генерального штаба в такой ответственный момент может отрицательно сказаться на ходе боевых действий.

— Прекратите, генерал, — оборвал его генсек. Ему стало откровенно надоедать хамство и упрямство военных. — На ходе боевых действий отрицательно сказалось ваше командование! Что это за армия, которая не может даже защитить собственную территорию и, имея десятикратное превосходство, разгромить наспех мобилизованных русских резервистов и мусульманских фанатиков!

«Да, похоже, у нас, в НОАК, зреет заговор. А может, уже созрел. По русскому варианту», — подумал генсек, внимательно следя за реакцией присутствующих. События десятилетней давности у северного соседа, когда к власти на волне народного недовольства пришел Стрельченко, опираясь на поддержку части молодого генералитета, намертво отпечатались в памяти Лю Хайбиня. Потом похожий сценарий был повторен в Украине и Казахстане. Вариации были разными — но результат всегда один. У власти оказывался человек, тесно связанный с военной верхушкой. Разведка докладывала, что в ближайшие дни подобное может произойти и в Белоруссии. Местный вождь Лукошко своим бесконечным политическим маневрированием настроил против себя все окружение.

«Можно его предупредить о заговоре, но что это изменит в стратегическом плане? — размышлял Председатель. — Практически ничего. Белорусская армия и КГБ только и ждут возможного вторжения русских, чтобы скинуть вконец надоевшего Лукошко и поделить власть. Так что один гвардейский корпус русской армии без проблем возьмет Минск и отправится затем на восток. А Поднебесная потеряет форпост влияния у границ Руси… Нет, лучше помочь заговорщикам и сохранить с белорусами хорошие отношения. Испортить эти отношения мы всегда успеем, а Лукошко спасти уже невозможно. Да и черт с ним. Надо что-то здесь решать…» Сделав продолжительную паузу, генсек снова заговорил:

— Я смотрю, товарищи, командование НОАК встало в оппозицию Политбюро и Военному совету? В разгар войны…

Сидящие за столом генералы испуганно переглянулись. Сказанное могло означать только одно. Сейчас тяжелые двери зала заседания распахнутся и вооруженные до зубов оперативники МГБ и солдаты отдельного полка правительственной охраны ворвутся сюда и утащат генералов в ближайший пыточный подвал.

— Нет, товарищ Председатель! — покорно склонив седую голову, поднялся со своего места министр обороны. — Народно-освободительная армия готова выполнить любой приказ партии и правительства. Прошу извинить меня за неправильные слова, — рядом с министром, склонив головы, встали остальные генералы.

Насладившись страхом и унижением много о себе возомнивших военных, Лю Хайбинь небрежно махнул рукой, предложив им сесть на свои места.

— Все иногда ошибаются, товарищи, — мягко сказал он. — Даже такие преданные стране и партии люди, как вы…

«Не стоит дергать спящего тигра за усы», — гласит старая мудрость. Военным указали их место, но давить их публично генсек не хотел. Пока не хотел. Сейчас война, армия нужна как никогда, но любая война заканчивается.

— Есть мнение Политбюро, товарищи, что войну надо прекращать. Продолжение боевых действий может привести к широкомасштабной ядерной войне. Но бросить группировку у Омска я считаю неправильным. Это подло по отношению к людям, с честью выполнившим свой долг. Поэтому приказываю поднять всю боеспособную авиацию на помощь двадцать первой и сорок седьмой армиям и обеспечить их прорыв обратно, на территорию Казахстана. Удерживать Хабаровск, также Усть-Каменогорск и Павлодар. Это наш веский козырь в будущих переговорах.

— Товарищ Председатель! Удерживать города на территории бывшего Казахстана сложно из-за удлиненных коммуникаций. Русские без труда блокируют их и с помощью артиллерии и авиации уничтожат наши части. Другое дело — Хабаровск. Там проще обороняться. Это город миллионный, столица Дальнего Востока и стратегический узел. Он примыкает к нашей территории, так что обходной маневр исключен. Можно устроить русским настоящий Сталинград. Еще возможно, для усиления эффекта, попытаться снова овладеть Благовещенском. Лучше, конечно, Владивостоком, но это вряд ли. Удержание двух русских городов в наших руках сделает Москву более сговорчивой. Время сейчас играет против Москвы. Америка перешла в решительное наступление на мексиканском фронте, применив тактическое ядерное оружие, поэтому не удивлюсь, что через десять-двенадцать дней Марьентос запросит мира. Более того, оттянув двадцать первую и сорок седьмую армию в Среднюю Азию, мы резко усилим там боеспособную группировку и раздавим мятежников. Заодно восстановим коммуникации и наведем наконец порядок в тылу.

— Что нам это даст? — спросил генсек, снова прохаживаясь по кабинету. Издалека он напоминал озабоченную ловлей лягушек цаплю, вышагивающую по болоту.

— То, что мы хотели получить. Среднюю Азию со всеми ее ресурсами. Прямой выход к Каспию и, возможно, через Иран — к Персидскому заливу, а к Средиземному морю — через Сирию, верного союзника Тегерана. После измены Исламабада Иран наш единственный и естественный друг в этом регионе, к тому же окруженный со всех сторон врагами.