Избранные произведения - Пауль Хейзе

Буркхардта, он усвоил позу высокомерного презрения к посредственности и тривиальности, осуждение толпы, «массы», неприятие прозы жизни, которой противопоставляется возвышенная поэзия и восхищение одиноким и мужественным героем прометеевского типа, призванным нести людям освобождение от засилья материализма. От Буркхардта же шли любовь к мифологии и враждебность к религии.

Несмотря на то, что эпическим даром К. Шпиттелера восторгались многие выдающиеся деятели культуры, в их числе Ромен Роллан и А.В. Луначарский, несмотря на присуждение ему Нобелевской премии в области литературы за 1919 г., этот крупнейший и безусловно своеобразнейший художник рубежа XIX–XX вв. так и не добился широкого читательского признания. Его почитают, не читая. Или читая недопустимо мало. Да, Карл Шпиттелер — одна из национальных швейцарских святынь, он непременно фигурирует в учебниках и историях литературы, нет недостатка и в посвященных ему ученых штудиях. Но дешевых, рассчитанных на массового читателя книг этого «аристократа духа» нет и не ожидается. Прежде всего потому, что сам он к этому не стремился, ему казалась подозрительной популярность в среде непосвященных, неспособных отыскать в его творениях гуманистическое ядро, услышать боль о человеке, заблудившемся в дебрях своей психологии и своих сугубо материальных интересов.

Карл Шпиттелер родился в семье высокопоставленного чиновника в городе Листале. Детские и отроческие годы всесторонне одаренного мальчика (он долго не мог решить, чему отдать предпочтение — литературе, живописи или музыке) прошли в Берне. Он изучал юриспруденцию в Базеле, затем теологию в университетах Цюриха и Гейдельберга. Однако, получив сан священника, отказался от прихода и отправился в далекую Россию, где восемь лет провел в качестве домашнего учителя — сначала в семье финского генерала на русской службе, затем в семье богатого прибалтийского барона. Зиму Шпиттелер проводил в Петербурге, наслаждаясь культурной жизнью столицы, лето, как правило, — в загородных имениях своих хозяев.

Возвратившись в 1879 г. из Петербурга на родину, Шпиттелер учительствовал, занимался журналистикой и втайне от окружающих работал над своим первенцем — грандиозной эпической поэмой в прозе «Прометей и Эпиметей» (1880–1881), в которой причудливо переплелись античная мифология и новые мистические и космические идеи. В основу эпоса положен модернизированный миф о непримиримом противоборстве между титаном духа Прометеем и жалким «материалистом» Эпиметеем. От исхода этой схватки зависят судьбы не только искусства, но и всего человечества. Символизирующий совесть человечества Прометей — не деятельный герой античной мифологии или средневекового эпоса, а человек (точнее, богочеловек), мучительно страдающий от несовершенства мира и царящей в нем несправедливости, которые он намерен преодолеть благодаря душевной неподкупности и духовному стоицизму.

Свое творение Шпиттелер опубликовал под псевдонимом Карл Феликс Тандем, что значит «Карл, обретший, наконец, счастье». Счастье, однако, было призрачным. Поэт с трепетом ждал реакции критики, жаждал признания, почестей, славы, а встретил равнодушное молчание, недоуменное пожимание плечами. Писателю И.В. Видману, другу Шпитгелера, пришлось обращаться с просьбой к Келлеру, с которым он поддерживал переписку, высказать свое мнение о произведении. Келлер дважды добросовестно прочитал поэму, но высказаться о ней публично не решился. Свои мысли он изложил в частной переписке. Келлер восхищался «самостоятельной силой и красотой изображения темных картин», подлинно эпическим языком поэмы, но недоумевал по поводу ее смысла: «Я приблизительно догадываюсь, о чем в аллегории идет речь, но я не знаю, имеет ли эта аллегория всеобщий смысл или в конце концов… поэт подразумевает себя и свою собственную жизнь. Несмотря на всю темноту и неопределенность я чувствую заключенную во всем глубокую поэзию».

При всех сомнениях и оговорках отзыв был все же благосклонным, и он ободрил Шпиттелера. Но его последующие произведения не оправдали надежд Келлера. Он резко отозвался о стилевых «перекосах» драмы «Евгения» (осталась незавершенной); не менее суровым было также его суждение об «Экстрамундане» (1883), книге, состоящей из семи эпико-фантастических поэм, трактующих в абстрактно-аллегорическом плане извечную борьбу добра и зла. Реалисту Келлеру явно не понравились стилевые «выверты» и «ничтожные космические ужимки» автора, которого он пытался подвигнуть на путь привычного реалистического отражения действительности.

Угнетенный всеобщим непризнанием, Шпиттелер решил прислушаться к советам. Он идет на выучку к великим реалистам — Толстому и Достоевскому, Мопассану и Золя, создает ряд реалистических произведений — драмы «Парламентарий» (1889) и «Честолюбец» (1892), повесть «Лейтенант Конрад» (1898), сборник рассказов «Фридли-буян» (1891). С космических высот он спустился на землю, погрузился в литературную борьбу, но внутренне этот шаг воспринимался им все же как отказ от своего призвания, как временное отступление. Шпиттелер хотел доказать (и, надо признать, доказал), что писать «как все» для него не составляет труда. И в прозе (помимо перечисленных произведений сюда следует отнести повести «Густав, идиллия» (1892) и «Враги девочек. Детская история» (1890–1891), и в поэзии (сборники «Бабочки» (1889) и «Баллады» (1896)) он экспериментирует, пробует разные стилевые ключи и будто играючи достигает высот художественного мастерства.

Свои повести, рассказы и лирические стихотворения Шпиттелер называл «упражнениями для пальцев», «промежуточными сочинениями», подготовительным этапом к главному делу жизни, но при этом добавлял, что и они согреты искренним душевным участием, имеют собственное художественное значение и сопоставимы со сходными по жанру произведениями других писателей, даже самых крупных. О чем бы ни шла речь в рассказах из сборника «Фридли-буян» — о прошлом и настоящем Швейцарии, о сказочных мотивах в духе немецкого романтизма, о русской истории и особенностях финского быта, — общее настроение и тональность всякий раз выдерживаются безупречно. Со скрупулезной точностью изображая среду, жизненные обстоятельства, нередко крайне неблагополучные, Шпиттелер в то же время (и в этом его отличие от русских реалистов) не углубляется в описание душевных переживаний своих героев, они увидены и показаны как бы со стороны, извне — в характерных жестах, поступках, манере поведения, но прежде всего в диалогах. Автор нескольких пьес, Шпиттелер и в прозе часто использует драматургическую технику.

Единством и чистотой стиля отличаются также стихотворные сборники. Фридрих Ницше не зря называл Шпиттелера «изысканнейшим, эстетичнейшим писателем современности». Стихотворения, собранные в книге под названием «Бабочки», поражают грациозностью языка и стиля, свежестью и остротой восприятия мира, умением автора даже в незначительном увидеть истинную поэзию. Прежде всего увидеть — это лирика глаз, света и красок, Шпиттелер упивается зримым великолепием природы, идет по стопам Г. Келлера («Пейте, взоры, сладкий жизни сок…»). Иная установка в сборнике «Колокольные песни» (1906) — это лирика слуха, здесь преобладают музыка души, интонации народных песен, стремление уловить и зафиксировать мимолетное впечатление, воплощенное в звуке. В том и другом сборнике преобладает не погружение в земные дела, а порхание над землей, парение над ней, упоение полетом зрения и звука.

«Прометеевский дух» не был сломлен и в этот «промежуточный» период: