Социальная психология - Стивен Нейберг

Почему, на ваш взгляд, мужская и женская гендерные роли различны в плане оказания помощи? Каким образом могли появиться эти различия?

Хорошее подтверждение этих выводов получено в исследованиях типов помощи, больше соответствующих женской гендерной роли, таких как предложение эмоциональной поддержки и личного совета (Aries & Johnson, 1983; Johnson & Aries, 1983; Otten, Penner & Waugh, 1988); в этих исследованиях женщины помогали больше, чем мужчины. Даже в экспериментах, где требовалась экстренная помощь, – к оказанию которой (незнакомым людям) мужчины обычно более склонны, чем женщины, – обнаруживается обратное, если нуждающийся в помощи человек является другом (McGuire, 1994) или если помощь связана с сопереживанием (Becker & Eagly, 2004). Однако женщины склонны оказывать экстренную помощь косвенным способом (позвать кого-либо), тогда как мужчины предпочитают помогать самостоятельно (Senneker & Hendrick, 1983). Таким образом, ответ на вопрос «Кто помогает чаще: женщины или мужчины?» зависит от того, соответствует ли необходимая помощь социально одобряемой женской или мужской гендерной роли.

1. Чего требует от людей норма социальной ответственности?

2. Какими тремя способами сторонние наблюдатели в кризисных ситуациях влияют на решение оказать помощь?

3. От какой особенности кризисной ситуации зависит, кто чаще оказывает помощь – мужчины или женщины?

Управление Я-образом

Любое предпринятое нами значимое действие может влиять на наше мнение о самих себе (Schlenker & Trudeau, 1990; Vallacher & Wegner, 1985). Просоциальное поведение не является исключением из этого правила. Например, Элизабет Мидларски и Робин Немерофф (Midlarsky & Nemeroff, 1995) обнаружили, что спустя 50 лет после Холокоста самооценка спасителей евреев все еще была повышенной благодаря помощи, которую они оказали. Действительно, оказание экстренной или многократной помощи не только повышает самооценку людей, но также заставляет их впоследствии считать себя более склонными к альтруизму (Cialdini, Eisenberg, Shell & McCreath, 1987). Возможно, это помогает объяснить озадачивающий, но приятный поворот событий, наблюдавшийся американскими благотворительными организациями в конце 2005 года. В том году беспрецедентное количество стихийных бедствий – включая ураганы «Катрина» и «Рита», обрушившиеся на американское побережье Мексиканского залива, ужасающее землетрясение в Пакистане, цунами в Юго-Восточной Азии, которое унесло жизни 230 000 человек, и войну в Судане, лишившую крова тысячи людей, – породило столь же беспрецедентные проявления помощи от американского народа. Удивительно, что ни в одном из случаев помощи не отмечалась обычная «усталость доноров», которую благотворительные учреждения зачастую наблюдают сразу после успешной кампании по сбору средств, когда люди какое-то время отказываются снова вносить пожертвования (Strom, 2006). Вместо этого приходящиеся на конец года праздничные пожертвования в 2005 году оказались такими же, как всегда, или даже еще большими (Crary, 2005). Как можно объяснить отсутствие в этом случае усталости доноров? Как ни странно, возможно, ключевую роль сыграла именно длинная череда трагедий, заставившая американцев опустошать свои кошельки. В конце этой длинной серии альтруистических поступков граждане США, принимая решение сделать праздничное пожертвование, возможно, исходили не из того, что «я уже пожертвовал», а из того, что «я – жертвователь».

Поскольку просоциальное поведение влияет на наше мнение о себе, мы можем использовать его для управления Я-образом (Я-концепцией) двумя основными способами: можно использовать его, чтобы улучшить и подтвердить наши самоопределения (Madon et al., 2008; Swann, 1990). Например, если нужно поддержать свое Я, то вы можете оказать кому-либо услугу, и – как у помогавших во время Холокоста – ваше мнение о себе улучшится. Или, если ваше представление о себе уже включало альтруистический компонент – скажем, вы всегда считали себя отзывчивым или щедрым, – то вы могли бы помочь нуждающемуся человеку, чтобы подтвердить это представление; здесь целью было бы не улучшение Я-концепции, а ее подтверждение (Grube & Piliavin, 2000; Penner & Finkelstein, 1998). Бет Старк и Кей До (Stark & Deaux, 1994) обнаружили подтверждение действия этого процесса самопроверки в исследовании волонтеров, участвующих в программе реабилитации бывших заключенных. Лучшим прогностическим фактором готовности волонтера продолжить участие в программе было его ощущение, что эта работа является «важным отражением того, кто я такой». В следующем разделе мы рассмотрим несколько факторов, помогающих людям определить, кто они такие, и в соответствии с этим влияющих на просоциальное поведение.

Личные нормы и религиозные кодексы

Люди, склонные помогать другим, часто сообщают, что принять решение об оказании помощи их подтолкнули собственные убеждения и личные ценности. Исследования благотворительности и волонтерства в Соединенных Штатах позволили обнаружить, что 87 % опрошенных ссылались на сформировавшиеся у них личные ценности как на причину своих действий; ни один другой фактор не упоминался так часто (Hodgkinson & Weitzman, 1990; рис. 9.3). Подобный паттерн обнаружился, когда Марк Снайдер и Аллен Омото (Snyder & Omoto, 1992) спросили у 116 волонтеров в центре помощи больным СПИДом, почему они решили помочь; безусловно, большинство волонтеров (87 %) указали на связь этой работы с их личными ценностями.

Если, как представляется, убеждения и ценности, формирующие Я-образ человека, могут мотивировать его просоциальное поведение, то люди, которые наиболее полно интернализовали (включили) просоциальные убеждения и ценности в свой Я-образ, должны иметь наиболее сильную мотивацию к оказанию помощи (Reed & Aquino, 2003). Для доказательства этой гипотезы рассмотрим, как влияют на оказание помощи два вида интернализованных убеждений и ценностей – личные нормы и религиозные кодексы.

Рис. 9.3. Причины, которыми благотворители объясняют пожертвования. Ходжкинсон и Вейцман (Hodgkinson & Weitzman, 1990) дали благотворителям список личных причин оказания помощи и попросили отметить относящиеся к ним.

(И) Личные нормы. По мнению Шалома Шварца (Schwartz, 1977), интернализованные убеждения и ценности, объединяясь, образуют личные нормы конкретного человека, которые представляют собой индивидуальные внутренние стандарты определенного поведения. Личные нормы имеют два важных отличия от социальных норм. Во-первых, в случае личных норм стандарты надлежащего поведения находятся в самом человеке, а не снаружи в моральных предписаниях данной культуры. Во-вторых, одобрение и неодобрение соответствующего поведения также исходит от самого человека, а не извне; то есть он сам «похлопывает себя по плечу» (за поведение, соответствующее стандартам) и «бьет себя по рукам» (за поведение, нарушающее стандарты). Таким образом, если вы, исходя из собственных представлений об оказании помощи, дадите доллар бездомному, то это произойдет потому, что сначала вы ищете совета в себе самом, а не снаружи, и впоследствии сами вознаграждаете себя за то, что действовали в соответствии с собственными правилами, а не нормами общества. В целом исследования подтверждают точку зрения Шварца. Люди с твердыми личными нормами, касающимися донорства крови, поочередного использования автомобилей или программ по вторичной переработке отходов, с большей вероятностью занимаются такой деятельностью (Harland, Staats & Wilke, 2007; Hopper & Nielsen, 1991; Schwartz & Howard, 1982).

(И) Религиозные и моральные кодексы. Наш Я-образ иногда подвержен влиянию особенностей групп, к которым мы принадлежим (Turner, Hogg, Oakes & Reicher, 1987). Некоторые из этих групп имеют кодексы поведения, поощряющие просоциальные действия. Например, во всех основных мировых религиях забота о людях и самопожертвование ради них считаются важными моральными принципами (Dovidio, Piliavin, Schroeder & Penner, 2006). Следовательно, можно надеяться получить больше помощи от людей, которые считают себя верующими. В общенациональных опросах обычно обнаруживается именно такая зависимость; кроме того, люди, чья приверженность вере выражается в регулярном участии в богослужениях, занимаются благотворительностью активнее тех, кто посещает богослужения нерегулярно (Penner, 2002; Volunteering in the U. S., 2005).

Личные нормы – интернализованные убеждения и ценности, сочетание которых образует внутренние стандарты поведения человека.

Более впечатляющим доказательством роли религиозного самоопределения в принятии решения об оказании помощи служит одновременно отрезвляющая и обнадеживающая история Реджинальда Денни. Двадцать девятого апреля 1992 года суд присяжных Лос-Анджелеса оправдал по всем обвинениям четырех белых полицейских, которые нанесли тяжелые побои (это было зафиксировано видеокамерами и получило широкую огласку) Родни Кингу, темнокожему мужчине. Решение присяжных всколыхнуло улицы южного Лос-Анджелеса, спровоцировав 72-часовой бунт среди жителей, преимущественно относящихся к национальным меньшинствам, которые полагали, что справедливость была попрана. Повсюду бродили банды, занимавшиеся грабежами, поджогами и террором. Особенно доставалось белым и автомобилистам, случайно попавшим в это враждебное, расистски настроенное окружение. Одним из таких людей был водитель грузовика Реджинальд Денни. Он был вытащен из машины и безжалостно избит ногами группой молодых темнокожих мужчин, которые оставили его лежащим без сознания на перекрестке. Все это снималось журналистами с вертолета и сразу транслировалось на экраны телевизоров в тысячи домов.