Знаменитые Стрельцы - Федор Раззаков

По словам самого Макаревича: «У меня мои ордена лежат в шкафчике. Я не знаю, как себя вести по отношению к орденам, потому что в тот момент, когда тебя награждают, это, конечно, приятно. Приятно, когда твой труд оценен таким высоким образом. А дальше непонятно, что с ними делать. Орден красивый, и он лежит, а куда его надевать? Я не бываю в тех ситуациях, когда их положено надевать. Разве что за гробом, наверное, понесут на красных подушечках…»

Мало кто сомневается, что все эти награды вручаются Макаревичу за его пролиберальные воззрения, так любимые нынешними правителями России. Правда, сами власти уверяют, что музыкант награждается за его талант. Но вот здесь у многих людей есть большие сомнения – нынешнее творчество Макаревича ну никак не тянет на то, чтобы за него вручали ордена. А если тянет, то, значит, цена этим орденам копейка в базарный день. Другое дело – талант Макаревича советского образца. Но все советское самим музыкантом, как и нынешними российскими властителями, давно проклято (сам Макаревич называет то время презрительным словом «совок»). Впрочем, это типичная практика нынешних «хозяев жизни» – проклинать советскую власть и самым циничным и беспардонным образом пользоваться ее экономическим и культурным наследием. На это можно сказать лишь одно: доверчивых «телят» обмануть еще можно, а вот Бога… Рано или поздно каждому воздастся по его заслугам. Как пел в конце 70-х сам Макаревич:

В этом мире случайностей нет,Каждый шаг оставляет след…

Кстати, «следы», которые оставляют по всей планете либералы (или либерасты, кому как нравится), уже аукаются человечеству всеми теми катаклизмами, которые обрушиваются на нас в последние годы. И, самое интересное, сами либералы своей вины в этом не чувствуют. В одном своем интервью Макаревич как-то посетовал:

«Человечество уже почти все сделало, чтобы уничтожить себя вместе с планетой. Та скорость, с которой уничтожается все живое на Земле, она даже не стремительная, она космическая. И лично у меня надежды на лучшее никакой…»

Врач «Скорой помощи» Г. Егоров в газете «Советская Россия» высказался следующим образом:

«По мнению Макаревича, пора всем нам накрываться простыней и ползти на кладбище. Потому что в нас победила не культурная традиция, а природа наша скверная. Но ведь это и есть многолетний итог, в том числе и ваших усилий, г-н певец. Как же можно убеждать мировое производство перестать зарабатывать деньги, когда оно следует вашим подспудным желаниям и желаниям таких, как вы, г-н Макаревич? Это же вы, так называемая культурная «элита общества», хотели свободы передвижения, свободы «видеть акул под водой», свободы творчества, ограниченного только своими представлениями о добре и зле. Стало быть, именно вы косвенно причастны к созданию индустрии наслаждения. Индустрии удовлетворения потребителей и пользователей всех мастей. Которые все без исключения хотят того же, что и вы, «по своей природе». Все, о чем вы так мечтали и к чему стремились, лично для вас исполнилось благодаря тому самому «мировому производству», созданному для того, чтобы люди потребляли, не думая о последствиях.

Открою вам секрет, уважаемый менестрель свободы. Цивилизованная индустрия дала нам не свободу, а ее иллюзию. Вокруг нас теперь наивные, инфантильные дебилы, не желающие рожать и трудиться. Ими переполнены наши и западные мегаполисы. Их завлекает глянец и неоновый флэш, они утопают в химии. Их давно не прельщает естество мира, трава, птицы, деревья и романтика домика в «три окна». Пивная пена, табачный смрад и искусственная любовь, завернутая в резину, избегающая смерти и жизни одновременно, – вот что такое сегодня их жизнь. Трехэтажные особняки за колючей проволокой с собаками и персональной охраной – вот их и ваш удел. Удел конформистов-потребителей. Они и вы оказались оторваны от земли и выживающего в ней народа. Как ваше, так и их сердца волнуются лишь на запахи удовольствий разного рода. Ваша «Битва с дураками» проиграна…»

Кто-то может возразить: дескать, иного мнения от такого издания, как «Советская Россия», ждать не приходится. Однако возьмем иной источник – пролиберальную газету «Московский комсомолец». Например, литератор А. Яхонтов пишет следующее:

«Россия идет по пятам, ступает след в след худших образцов европейского и американского рыночного производства – телехалтуры, полиграфической белиберды – и при этом остается застегнутым на все пуговицы чиновничьим государством. Поэтому сохраняется и официальное, признанное сверху и обласканное (или облаянное – разницы никакой) властью, осыпанное милостями (или пинками) искусство. Короткой неразберихой, возникшей в период перестройки и гласности, бывшие непризнанные творцы воспользовались, чтобы стать признанными и втереться в помощники новым кремлевским небожителям, это удалось, и они, как и прежние советские номенклатурщики, встали в очередь за подачками. У тех, кто помнил их неудачливыми и загнанными, сохранилось ощущение: это прежние оппозиционеры. На самом деле – стали сытыми, равнодушными, обстряпывающими делишки. Сторонимся прокаженных, хотя они не виноваты, что заболели, а нужно избегать этих, сознательно выбравших порчу…»

Макаревич как раз из этих, из порченых.

Но хватит о политике. Поговорим о более приземленных вещах – например, о женщинах в жизни нашего героя. Как мы помним, Макаревич еще в конце 80-х развелся со своей второй женой Аллой и около двух лет жил с новой пассией – Галиной. Но затем и она была вынуждена съехать с его дачи в Валентиновке по причине несхожести характеров. После чего музыкант пустился во все тяжкие – стал менять женщин, как перчатки. Гастрольная жизнь такому образу жизни очень даже способствовала, тем более что новым директором «Машины времени» стал в ту пору Алексей Савельев, который поставил «это дело» на солидную основу. Вот его собственный рассказ:

«В августе 1991 года мы гастролировали в Брянской области. По части женского пола я попытался продолжить в «Машине» славные традиции группы «Браво». У Макаревича, который на тот момент был «сильно» неженатым, это встретило активную поддержку. Но когда я начал организовывать ему «досуг» на гастролях, то столкнулся с серьезной проблемой: Андрею, как и всякому нормальному мужчине, нравились молодые и красивые, а почти все «девушки», которые пытались прорваться к нему за кулисы, были старше его лет на 10–15. В общем, как говорят рыбаки, клев был не тот. Тем не менее я как-то выходил из положения. Конечно, не так лихо, как в «Браво». Барышни относились к Макаревичу как к папе. У них не укладывалось в голове, что папа еще не импотент и у него тоже могут быть плотские желания. Но популярность Макаревича и то, что сам я выглядел моложе своих лет, давали возможность находить девочек более молодых и красивых. Правда, Андрея часто злило, что те, кто со мной приходил, со мной и уходили. Лишь однажды – то ли в Кисловодске, то ли в Пятигорске – Андрею удалось заполучить девушку, которая ему самому очень понравилась. Это была настоящая русская красавица с длинной косой и почти кустодиевскими формами. Утром, когда мы уезжали, она долго не могла отцепиться от Андрея и просила: «Скажи мне что-нибудь такое, чтобы я запомнила на всю жизнь». И Андрей, глядя на нее добрыми глазами, выдал афоризм: «Милая, если тебе нравится картина, никогда не знакомься с художником». Все остальные участники группы были тогда уже семейными, остепенившимися людьми, и их процесс «знакомства с девушками» как-то не очень интересовал. За исключением Петьки Подгородецкого…»