Проект «Геката» (СИ) - "Токацин"

— Я вижу, — сказал химик, вынимая руку из воды и тщательно отряхиваясь. — Очень интересно… От борной кислоты в данном случае нет никакого толка.

— Конечно, — буркнул Гедимин. — Это же омикроновая реакция. Надо придумать что-то другое…

Он встал, подошёл к бассейну и облокотился на ограждение. Бурлящая вода частично закрывала обзор, но сармат заметил, что два шара на дне из белых стали оранжевыми. Зелёный свет, причудливо преломляемый поднимающимися пузырями, клубился вокруг, меняя оттенки. «Красиво,» — подумал сармат. «Но опыт снова не вышел. Не стабилизируется. Видимо, стержни слишком короткие…»

— Просто температурный скачок… — повторил Константин с тяжёлым вздохом. — Атомщик, тебе ещё не поотрывало руки по чистой случайности. Что ты намерен делать дальше?

— С чем? — растерянно мигнул сармат, выдернутый из мыслей о длине стержней. — Расплав пойдёт в переработку. Нет смысла с ним возиться.

— Это понятно, — кивнул Константин. — Первая разумная мысль за сегодня… Но я о твоих опытах. Что ты запланировал на завтра?

Гедимин задумчиво посмотрел на медленно краснеющие куски расплава. «К вечеру остынут. Надо будет раздробить их и отдать Хольгеру.»

— Стержни слишком короткие, — сказал он. — Надо удлинить. И ещё… Кажется, там нужен ипрон. Одного стержня недостаточно.

Константин посмотрел на потолок и повернулся к Хольгеру.

— Ты это слышал? Ему ещё что-то «кажется»! На третьем по счёту взрыве пора бы знать точно. Я сделал расчёты для твоих твэлов…

Гедимин поднял руку ладонью вперёд.

— Видел. По твоим расчётам они не разгораются. Про взрывы там ничего не было.

Он обошёл бассейн и нажал на рычаг. Ещё одна перегородка упала в воду, рассекая светящиеся шары надвое. Пузырей в воде стало меньше.

— Нужно сделать что-то из ипрона. Возможно, распылитель. Регулировать реакцию…

Хольгер посмотрел на него долгим взглядом и покачал головой.

— Ты имеешь в виду аэрозоль? Неважная идея. Попробуй обойтись защитными полями вдоль стержней. Их проще убрать, когда они не нужны.

Гедимин хмыкнул. Его руки ещё чувствовали жар расплава — он с плавящейся ловушкой в руках перекатом проскочил под медленно поднимающимся барьером и швырнул расплав в воду за долю секунды до того, как последнее из бесчисленных защитных полей вокруг ловушки растаяло. Генератор не успевал создавать их — они сгорали быстрее, чем он срабатывал.

— Поле не держит тысячу кьюгенов. Оно даже сотню не держит, — сказал он, бросив защитный экран в воду. Плёнка вспыхнула зеленью и исчезла, едва долетев до поверхности. Хольгер развёл руками.

— Что есть, атомщик. Попробую усилить, но обещать ничего не могу. Мы с Исгельтом думаем в эту сторону. Омикрон-излучение слишком агрессивно.

Константин вздохнул.

— И какой же вывод? У нас нет ничего для работы с ирренцием. Но Гедимин уже расплавил тридцать килограммов. И намерен расплавить ещё центнер. Надеюсь, Ассархаддон одумается раньше, чем счёт пойдёт на тонны. И до того, как взрыв разрушит пол-«Гекаты».

Часть 7. 08.10.38–31.01.37. Луна, кратер Драйден, база «Геката»

08 октября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Гедимин снял готовый стержень со стенда, осторожно взял его двумя руками и поднял перед собой.

— Полтора метра без хвостовиков, — сказал Константин, с сомнением глядя на прозрачную оболочку. Сквозь неё просвечивали короткие серые цилиндрики в ореоле зеленоватого свечения. Между ними — через каждые три штуки — виднелись тонкие плоские пластины с золотой нитью внутри.

— Ипрон?

Гедимин угрюмо кивнул.

— Не хотелось. Но что-то должно их стабилизировать.

Константин покачал головой.

— Я думаю — не факт, что должно. Взять, к примеру, плутоний…

Гедимин отвёл взгляд. Он смотрел на стержень, стараясь избавиться от неприятных мыслей, но в этот раз свечение ирренция не успокоило его. «То-то и оно. Как узнать — это уран или плутоний?»

…Реактор от опыта к опыту увеличивался и обрастал дополнительной защитой, но Гедимин, начиная очередную стадию эксперимента, лишь презрительно щурился — и на генератор защитного поля, и на флиевый барьер. «Опять бежать к бассейну,» — подумал он, закрепив в гнезде последний стержень, и оглянулся на спокойную воду. «Не буду ставить стену. И бегать не буду. Так долетит.»

Он слегка приподнял всю конструкцию — бросить её в бассейн было несложно, даже одной рукой, сармат только сомневался, что ловушка не расплавится в полёте.

«Ладно, хватит ерунды,» — он глубоко вдохнул, унимая волнение, и сделал шаг назад, к примитивному управляющему механизму. «Ещё один опыт. Attahanqa!»

Управляющий стержень медленно и плавно пошёл вверх, подставляя обсидиановую линзу под излучение с шести сторон. Дойдя до первой золотистой риски, он на долю секунды прервал движение. Дозиметр пискнул. Гедимин шагнул к реактору, пристально следя за мелькающими цифрами. Стержень снова сдвинулся с места.

Он поднялся уже на метр, когда Гедимин остановил его. Зелёное свечение стало таким ярким, что его уже не сдерживала тонкая серебристая фольга — оно проходило насквозь. Сигма-излучение беспрепятственно разливалось по залу — и неровно пульсировало вместе со светом… и вместе с интенсивностью омикрон-излучения и температурой стержней. Цепная реакция уже шла полным ходом, но показатели росли неравномерными скачками — и так же внезапно падали. Гедимин следил за ними три минуты, прежде чем заметил, что не дышит, и сердито фыркнул, силой загоняя в лёгкие воздух. Показатели не выравнивались — и ещё минуту спустя Гедимин заметил, что температура медленно, но неуклонно возрастает, и вместе с ней растёт выброс нейтронов. Помянув про себя размножение «макак», он снова шагнул назад. Стержень двинулся вниз, прерывая реакцию и гася неровное свечение.

Окись ирренция остывала медленно; Гедимин включил воздушный охладитель и выждал полчаса, прежде чем температура внутри флиевого барьера выровнялась. За его спиной раздался негромкий гул, а за ним — короткий возглас, — Константин вошёл в отсек и обнаружил, что между ним и разгорающимся твэлом нет ничего, кроме воздуха и спины Гедимина.

— Для кого предупреждение в шлюзе?! — спросил, не оборачиваясь, ремонтник. Он собирался продолжить эксперимент, но сейчас замешкался — никем, кроме себя, он рисковать не хотел.

— Мать твоя пробирка, — потрясённо пробормотал Константин, останавливаясь у бассейна. — Где барьер?!

— На кой он тут? — отозвался Гедимин, нехотя разворачиваясь к пришельцу. «Тебя тут ещё не хватало, уран и торий…»

— Твэл подозрительно целый, — продолжал Константин. — Ещё не запускал?

— Сделал первый прогон, — ответил сармат. — Разгорается, но даёт вспышки. Не понимаю, в чём дело.

Он посмотрел на Константина — тот положил ладонь на ограждение бассейна и, похоже, не собирался никуда идти. Гедимин недовольно сощурился.

— Sataikka, — буркнул он, разворачиваясь к твэлу.

— Tiitzki, — отозвался Константин.

Стержень медленно пополз вверх. Гедимин взглянул на анализатор и стиснул зубы. Температура снова росла, и нейтроны появились почти сразу же. Вспышки следовали одна за другой, в этот раз — более частые и яркие. Сармат остановил стержень на первых пятнадцати сантиметрах, выждал одну минуту и с раздражённым шипением опустил его до упора.

— Гляди-ка, — с удивлением в голосе пробормотал Константин. — И вправду работает. Что остановился?

— Вспышки, — сердито сощурился Гедимин. — Интенсивность скачет. И эти нейтроны… Откуда они вылезли?!

Константин поднял руку с анализатором, направил на реактор и еле слышно хмыкнул.

— А нагрев меньше, чем я ожидал. Всего пятьсот. Мог бы и не тормозить.

— В первые минуты работы, — буркнул Гедимин. — Что будет через полчаса? Пять тысяч? Он вообще не должен был греться. Четыреста — максимум.

Константин махнул рукой, отключая анализатор.