Черная Принцесса: История Розы. Часть 1 - AnaVi

же Софии вроде бы как и во благо. Если и можно было так сказать. Как и назвать. Но и только вот потом — стали же сами образовываться из этих же самых пятен. Продолжаясь же затем еще больше и теми же самыми синяками, кровоподтеками и ранами в местах новых приложений и дополнений: извне — внутрь. Они будто и действительно перетекали и сливались между собой, образуя только, наверное, им же и ей, Розе, известные и понятные переплетения черных линий.

Будет ли так всегда и только ли с ней и на ней от нее же? Она не знала. Как и большую же часть всего. Но вот что она действительно знала и точно — так это то, что они были, есть и оставались. Да и Роза же сама утром и за завтраком это подтверждала, часто касаясь ее и только лишь для этого и в этих же самых — своих местах. Будто бы и слегка, при этом же еще и довольно-таки твердо оглаживая, но и чтобы опять же только лишь проверить, удостовериться и посмотреть на свое творение. На свое и детище. На произведение искусства своих рук. А порой — и ног. Своей же энергии и способности. Она сама же их себе показывала и сама же их скрывала. Софии же самой лишь раз посчастливилось рассмотреть эти самые линии и почти что запомнить их, благо что и память практическая у нее работала куда качественней и количественней теоретической. Случайно выцепив взглядом то ли лианы, а то ли и цепочки ДНК. Полноценно же лишь только — уже на второй или третий раз. За что и тут же ведь поплатилась, получив новую же серию ударов. И больше же не лезла на рожон. Да уже и не надо было. Ведь еще и успела их мельком зарисовать в своем дневнике. После чего — еще и сфотографировать на телефон: «На всякий же сожженчиский случай». И по доброте душевной, тут же ведь и тихой грусти поделиться ими с Кариной. О чем, как обо всем же сказанном и рассказанном ей из разу в раз же потом жалела, но было уже поздно.

И ведь где-то же еще на задворках и сама понимала, что они уж дюже похожи на схему одного или даже сразу и двух тех самых ритуалов. Но и сомневалась же в этом до сих пор, не принимая, тел-то она никаких и никак там не видела — лишь «пустые» черные линии-нити, идущие же все вверх и по левому же плечу, после чего же сразу устремляющиеся вниз и по боку к ноге. Не придавала же этому и особого значения. Видя в этом лишь только насильственный характер нанесения. Но и это же ведь все: муки. И для них ведь могло быть такого рода исключение, как «тату». Да и так же ведь думала, что: «скорее всего — сойдут». Думала. Ей же так все думалось и казалось. А вот были ли это еще муки и на самом-то деле? Или уже и тот же самый предел, за который все зашло и где пора было бы уже бить тревогу? Девушка так же: не знала. Но промазывала их усиленно кремом. Как и всю же левую часть и поверхность тела, пытаясь в который же раз разобраться в себе. Но и в этот же раз уже и чуть громче — Роза же ушла сразу и недавно куда-то. И она могла наконец позволить себе остаться с собой же и наедине чуть больше и дольше, дальше и глубже, чем и обычно. Да и чем же всегда! Без ее же собственного присутствия. И в кои-то веки еще и не «не при ней».

— Новый скандал и новая рана… Сердце скоро станет похоже на… На! — Фыркнула брюнетка, попытавшись довести мысль до точки, но так и оборвала же ее, повторив окончание, сойдясь, собственно, и на этом. — Просто: похоже. Будет казаться, а не быть… И не есть же… на самом деле. Как душа же и как тело, как… бисквитный торт. Да! Искромсанный же словами на повышенных тонах… Разможженный и предложениями нелицеприятных сравнений. Да и нелицеприятным же всем… в принципе! Нецензурщиной же. О! Да… И самой же что ни на есть: бранью! А на нем ведь уже и так… и так же давно… есть шов-шрам, продолжающий кровоточить же по сей день… от случая к случаю… время от времени. Но и мало же кто о нем… действительно и все же… знает. Только близкие и… друзья. Как пафосно! Да какие к богу близкие?! Какие к дьяволу и друзья? Мать и отец… вот… и как причины же его. Брат-друг и подруга… и все… как всего же этого и следствие. И никаких более да и менее связей. Никаких и никого… Ни-че-го!

* * *

…А мы ведь так стараемся заполнить, наполнить свой вымышленный мирок… свой сказочный мир… построенный из песка… из мечтаний и желаний, стремлений… кем-то. Хоть кем-то! Все теми же людьми… из песочного же теста. Этакий пирог из пряничных человечков! Которые идут к нам, когда только им это нужно. И сбегают, как только это же и нужно нам. Когда мы сами же в них и не еще же нуждаемся, а они — уже нет…

****

— Жаль мы никогда не придаем снам особого значения… — грустная улыбка тронула ее губы, в то время как правая же рука вновь потянулась к глубокой белой пластиковой банке за прозрачно-белой быстро заживляющей эмульсией, чтоб приступить с левого же бока, обработав уже до этого и всю же руку, к ноге, где ее же и так еще нерегенерация, так еще же и именно же где — здесь, не справлялась же уже от слова: совершенно. — А даже и: зря! Ведь если бы… и я же уже сама… придавала… а там и придала бы именно такое значение им, то… А что бы, собственно? Не предала бы… и саму же себя… и давно бы сбежала отсюда — что и пятки бы сверкали и волосы назад? Ха! Как бы не так… Ничего бы я не сделала! А ведь… Змеи и кошки… Хм. Подумаешь, да? Но и они же и снились мне каждую ночь… И снятся же так — до сих пор! И так, что… Где первые же сжимают горло так, что я практически молю об остановке… о прекращении подачи кислорода к легким… чтобы уже и закончить эту