Бестолочь - Илья Николаевич Романов

есть прецеденты в истории, когда бастарды были признаны и без предъявления перед сюзереном отцом?!

Молчим вдвоем. Я молчу и понимаю, что сейчас решается моя судьба, барон молчит и наверняка пытается припомнить эти прецеденты.

— Хорошо, а твоя какая выгода от этого?! — спросил меня барон.

— Да какая моя выгода?! Живым бы остаться! — выдал я все, как на духу.

— Ты настолько плохого обо мне мнения?! — чуть расслабился Агир.

— Я дурачок, но не настолько. Там, где политика, нет места для чувств, совести и прочего.

— Ты это так спокойно мне говоришь, зная, что твоя жизнь в моих руках?! — Барон опять поднял в усмешке правую бровь.

Ну, наконец-то! Там, где есть усмешка, там нет напряга. Твои напряги — это чётко моя смерть. Сознался чертяка, что стража у тебя под рукой, а ты строишь себя, будто это не так!

— Я не знаю, почему вы ещё не признали своего наследника, но, видимо, есть причины… — выдал я фразу и понял, что опять дурак. Ну кто меня за язык тянул. Всё вроде уже само собой разрешилось, а тут я опять дровишек в костёр подбросил. Надо как-то из своей пьяной болтливости выкручиваться.

— И с чего ты так решил?! — Мне это кажется, или он смеётся надо мной?! У старика, похоже, тихая истерика, а я ему раны на душе раздираю.

— Я слышал о смертях ваших официальных наследников и вашей жены… — начал мямлить я.

Я дурак! Как теперь выкручиваться?!

— И что бы сделал на моём месте?! — усмехается он, но усмешка такая же добрая, как у Ленина в анекдоте про добрые-добрые глаза[94]…

У старика была такая же усмешка. Рот улыбается, а глаза колючие, но не в глазах дело. Чувствуешь всем телом, что человек на срыве, и всё тут. Этого не объяснить. Сам так на срыве могу на психику давить и просто чувствую родство душ.

— И что?! — невольно вырвалось у меня. — Сколько можно на меня злиться и срываться?! Я, что ли, во всем виноват?!

— Ты это о чем?! — спросил барон, чуть прифигев от моего пьяного срыва.

— Я о том, что не я виноват в ваших бедах! И хватит меня во всяком лишнем подозревать! — услышал я свои слова.

Ух ты! По ходу на сдвиг психики старика у меня самого произошел сдвиг психики. Голос хрипит, слышу своё дыхание, а это два признака из четырех. Так-то, на самом деле, всё правильно у меня произошло. С собакой на равных может разговаривать только другая собака, с рыбой другая рыба, с птицей другая птица, а с психом другой псих. Достал меня дед. Меня, конечно, положат за три секунды, но у меня есть целых три секунды. Я не сверхмастер, но кое-что со стола можно использовать, тем более что я сам в доспехах, а это ещё дополнительные две секунды. Пойду на размен, и плевать на всё! Всяко лучше, чем медленно поджариваться на решетке.

Смотрим друг на друга одинаковыми глазами, и тут кто первый взгляд отведёт, тот и проиграл. Проверь себя на взгляд, смотря, скажем на добермана, волкодава или московскую сторожевую. Если решимость через край, то боевые собаки сами начинают бояться тебя, пытаются стать боком, гладят тебя своим боком, поднимают твою напряженно-расслабленную руку своим лбом, а нет, то они бросаются на тебя. Другого не дано. Правда, от их владельцев вы ничего не услышите в свой адрес, кроме того, что ты псих, при любом исходе. Сейчас между мной и бароном происходит примерно то же самое.

— Мне плевать, что у вас там с наследником! Я просто жить хочу! Хоть по мне этого сейчас и не скажешь! Сам меня спрашивает, и злится на меня, как баба! Зачем спрашивал-то?! — чуть не кричу на старика я. Слышу свой голос как будто со стороны.

Черт! Ещё один косвенный признак! Спасибо ещё, что это не основной признак.

На мой голос ворвались дружинники. Счёт пошёл на секунды. Что делать?! Я уже покойник, спасибо и на том, что на мне доспехи.

— Пошли вон! — зарычал Агир. — Вон!

Дед, ты меня удивляешь. Я уже прикидывал, как черепком от бутылки буду резать горло первому, а тут ты такую развлекуху останавливаешь.

Я на ногах!

Почему я стою?!

Почему стоит барон?!

Почему лишние в комнате?!

— Сядь! — голос барона. Лучше сесть. Такому голосу нельзя не подчиниться.

Я сел, чуя за спиной два рыла с обнаженными клинками. Один взгляд барона поверх моего плеча, и мы остались в комнате вдвоем.

— Что ты предлагаешь?! Прямо, без уверток! — чуть отойдя от своего срыва, сдерживает рык барон.

— Предлагаю сделать ложную мишень. Ложного наследника, за которым пойдет охота. — Как на срыве психики быстро приходят нужные решения на ум. — Я сам буду этим ложным наследником… А чтобы у меня не была шанса войти в наследство, предлагаю выслать меня подальше.

Какой бред я несу?! Какой наследник?! Хотя, с другой стороны, мой бред — это не бред. Работа подсознания за пять дней чего-то должна стоить.

— Ложный наследник?! Это как?! — спустя минуты размышлений выдал барон.

— Наследнику всё равно надо ехать ко двору своего сюзерена, а в нашем случае к королю. Пока на ложного наследника будут отвлекаться убийцы, настоящий наследник заверит бумаги у приказчиков короля, — говорю я какой-то бред, но чувствую, что этот бред самое то, что нужно. — Я не законник, но ведь есть же какие-то случаи, когда отец не может сопроводить своего наследника. Скажем, в случае тяжелой болезни…

— Я тебя понял… — перебил меня барон и сам надолго замолчал. — Ты так просто об этом говоришь?! Что, готов свою жизнь подставить под удар ни за что?! — барон слегка рассмеялся. — Почему я должен верить тебе?!

— Ты думаешь, что у меня будет время каждому убийце объяснять, что я ложный наследник и меня не надо убивать?! — меня прорвало, и я рассмеялся. Пофиг на то, что я уже не соблюдаю субординацию и перешёл на «ты».

— А что тебе мешает приехать прямо к графу или к маркизу?! — гнул свою линию барон.

— А кто тебе мешает это проверить?! У одного я целого барона убил, а второй меня на смерть послал! Кому из них я должен служить?! — рычу я в ответ.

Сорвался. Мой косяк, но так-то от срыва психики невозможно отойти за короткое время.

— Пошли своих людей проверить мои слова…

— Допустим, я так и сделал! А тебе-то какая выгода от такого?! — кроет меня словами барон.

Молодец! Хороший вопрос.

— Есть у меня выгода… — тяну я время.

Нет никакой