Схватка с чудовищами - Юрий Карчевский

— Вы не знаете условий нашей жизни здесь, на чужбине, — пытался оправдываться энтеэсовец.

— Профессия Иуды — способ выжить?

— Я солидарист-революционер, и мой долг…

— Можете не продолжать, Капустин. Главное для вас, я вижу, борьба против собственного Отечества на стороне его противников. Все остальное — камуфляж, сотканный из «молекул» и «духа предков». Вы — неблагодарный сын и матери своей, и Родины.

— Я член всемирно известной организации, а это требует почтительного к ней отношения с вашей стороны! — повысил голос Капустин.

Буслаева это рассмешило.

— Но мы-то с вами знаем, что это не так. «Славной и известной» ее сделали охочие до сенсаций журналисты. Нет, не патриот вы. И прошлое ваше всегда будет с вами. И никакой вы не идейный борец. А вот будоражить и ломать судьбы людей — мастак, этого от вас не отнимешь. А что касается России… Все, что было и есть в ней, — наша с вами история, а мы — ее родные дети. Кажется, Сергею Прокофьеву принадлежат слова: «Если ты россиянин, ты должен пройти весь путь со своим народом, а не бежать из страны». Кто-кто, а он-то знал жизнь и в России, и на Западе, оставался великим патриотом, несмотря на далеко не однозначное к нему отношение.

Капустин-Брунов вдруг изменился в лице.

— Чего вы с Мироновым от меня добиваетесь?

— Одного: перестаньте ломать судьбы соотечественников! — твердо сказал Буслаев. — Совершите решительный поступок: отойдите от Зла и сотворите Добро.

— Не безгрешен, но все же я человек добрый, — сказал Капустин.

— Святость и греховность — несовместимы, — заметил ему на это Буслаев. — Смысл жизни человека — борьба Добра со Злом, Разума с Безумием, а в конечном счете — Созидание. Что же вы построили, кроме «воздушных замков» и «железного занавеса»?

— У меня все впереди! — ответил Капустин убежденно.

Обращение матери взбудоражило душу Капустина. Но ведь за плечами его немалый груз лихолетья да и последующая деятельность не на пользу стране, в которой родился и вырос. Как быть с этим? Они, будто заноза, проникшая глубоко в тело.

Да, то была измена Родине ради спасения собственной шкуры, рассуждал Буслаев. И Капустин это сознает. Как и то, что вся его дальнейшая жизнь на Западе — продолжение предательства, совершенного на фронте. Наказание? Он сам себя наказал, лишив родительского дома, Отечества, родного русского языка. Письмо Миронова его в какой-то мере отрезвило. Он понял, что между ними — непреодолимая пропасть.

На следующий день Антон прибыл в условленное время по тому же адресу за гостинцем для матери Брунова, да и продолжить разговор, поскольку ему показалось, что у него произошел душевный надлом. Однако Брунова не застал. Все та же блондинка ждать его не рекомендовала. Доверительно сообщила, что он обо всем доложил своему руководству. В случае появления «кагебешника» должен дать знать. Они свяжутся с полицией и организуют захват. И тогда в западных газетах и на телевидении появится сенсационный материал, компрометирующий Советский Союз и его лично.

— Материал? Интересно, о чем же? — спросил он. — Что я сделал доброе дело, привез ему привет с Родины, письмо от старушки-матери?

— Ну как же, вы вербовали Брунова, пытались заставить его работать на Москву. И не только против НТС, но и против государства ФРГ. Это уже криминал, и основательный.

— Какая ложь! — вырвалось у Буслаева.

— Мне так объяснил ваш друг.

— Надо же.

— Кто вас разберет, — вздохнула женщина.

Буслаев сел на ближайший стул. Ему хотелось ясности.

— Но если Брунов задерживается, свяжитесь с его друзьями, уточните, когда он прибудет.

— Не впутывайте меня в свои темные делишки! Я сама из России и вашего брата ой как хорошо знаю! — бурно отреагировала женщина.

— Из Советского Союза? — почему-то переспросил Антон.

— Хотите и у меня все выпытать?

— Можете не отвечать.

— Нет у меня секретов. Даже от КГБ. Всему виновата проклятая война. Девчонкой гитлеровцы насильно вывезли в Германию. Ну и осталась здесь, на Западе, где мне до сих пор все чуждо, — разоткровенничалась блондинка. — Поначалу не возвращалась домой из-за боязни подвергнуться там репрессиям. Так нас здесь запугивали. А потом, когда поняла, что ничего преступного против Родины не совершила, тоже не отважилась. Теперь вот кукую. — С чувством горечи добавила: — Никому я не нужна ни на чужбине, ни дома. А жизнь к закату близится. Врагу не пожелаю такого.

— Значит, не будете звонить начальству?

— Я не желаю оказаться в роли предательницы. Бог не простит мне этого. Да и совесть не позволяет. Вот о Брунове могу сказать: утром он склонял советских моряков к невозвращению на Родину, сейчас же — запускает в эфир очередной радиоблок с записью секретных заданий агентам НТС в России. Прежде шары воздушные с листовками запускал, а теперь вот на радиосвязь поставили. Одним словом, любой бочке — затычка.

— Простите, не понял.

— Что же в том непонятного? Ездит на машине с коротковолновой передвижной радиостанцией и в определенные часы выстреливает в эфир содержимое магнитной ленты с кодированной записью: «Павлу» — сделать то-то, «Петру» — другое, «Анне» — третье. Так что не ждите этого обалдуя.

Послышался щелчок ключа в замке наружной двери.

— Пойдемте, я вас выведу другим ходом.

— Если это Брунов, мне необходимо объясниться с ним.

— Пойдемте, пойдемте! — Женщина взяла Буслаева за руку и потянула за собой к выходу.

— Ну, разве только, чтобы вас не подводить. — И тут же подумал: в случае задержания у меня имеется оправдание; выполнял поручение Миронова. Подтверждение тому — его письмо к Брунову.

Значит, воздушные шары с энтеэсовскими листовками засылал в Советский Союз тоже Капустин, размышлял Буслаев по пути в аэропорт, вспомнив, что ему приходилось иметь с этим дело. Но достиг ли он того, ради чего была задумана встреча с Бруновым? Видимо, да. Хотя бы потому, что отныне он знает: личность его известна, как и почерк, связи. Это должно чему-то научить, а граждан наших оградить от его посягательств.

Брунов — Обручев — Лодейзен. Антон давно обнаружил, что все они незримо связаны между собой. А сейчас? Обручев из игры Лодейзеном давно выведен. Лодейзен лишен агентурного «войска» в Москве и объявлен «персоной нон-грата».

Впервые подумалось: ну а Миронов — новая поросль? К счастью, «дуэт» Брунова с ним не состоялся. Но если «Отряд-P» действительно ожил, ему вновь потребуются Обручевы, а с ними и наводчики, вербовщики. Отсюда, необходим и прочный заслон этому.

Хотелось думать о светлом, радостном, но весь путь до аэропорта Антон помимо своей воли продолжал находиться под впечатлением встречи с сотрудником НТС. Капустин чем-то напоминал ему бывших сослуживцев — Честнейшего, возможно, Телегина. И так же, как они, был бы стукачом генерала-изверга Петрова, подумал он. Но, возможно, Честнейший с Телегиным, оказавшись на Западе, так же, как и Капустин, работали бы на Интеллидженс сервис, на ЦРУ, продавали Отчизну направо и налево за пенсы и центы. Предатель сродни наркоману: попробовав наркотик однажды, продолжает колоться им всю жизнь, пока не наступит полная деградация.