Календарная книга - Владимир Сергеевич Березин

Ну, конечно, помогало ещё и то, что Наталья Александровна была всё же интересная женщина.

Торговля чаем к её жизни приросла — именно приросла, как прирастает гриб к дереву, это было дело, о котором хорошо рассказывать подругам.

В магазин можно было заехать за деньгами или попросить там собрать подарок кому-нибудь на праздник. Наталья Александровна соблюдала в этом умеренность, ведь всё же магазин был только формально её собственностью, а записал его на Наталью Александровну именно друг, прокурорский человек, которому вести такой бизнес не подобало.

Итак, она надиктовала адрес, и курьер принёс посылку в магазин.

В посылке был деревянный ящик с иероглифами и разноцветной бабочкой в центре.

Внутри оказалась рамка, в которой, как живая, спала гигантская бабочка.

Казалось, что бабочка время от времени сонно подёргивает крыльями, будто потягивается.

Наталья Александровна давно привыкла к тому, что партнёры, а иногда даже конкуренты, присылали ей подарки на Новый год, Женский день, Пасху и день рождения. Подарок как подарок — достаточно изысканный, хоть и непонятно, от кого.

И она забрала ящичек домой.

Кошка по имени «Крыса» с недоверием смотрела на неё, пока хозяйка заваривала чай. Кошку тревожил запах.

Она пила чай и думала, что всё дело в том, какой образ жизни ты ведёшь. Как себя ведёшь, то с тобой и происходит. Ты делаешь вид, что ты богат, значит — ты богат. А побираешься — значит, ты беден. Ты говоришь кому-то, что успешлив в жизни — стало быть, действительно успешлив. Реальность в большом городе уходит на второй план. Кто-то из знаменитых режиссёров (это было написано в одном из её прекрасных журналов), говорил, что успех на девяносто процентов состоит из очковтирательства. Она пила дорогой чай и думала, что режиссёр был, в общем-то, прав. Почти так оно и происходит.

Теперь что-то изменилось в мире — в ящике стола, а потом и в сумочке появился росток тайной жизни.

Она продолжала покрывать страницы ежедневника аккуратными маленькими буквами. Наталья Александровна давно вывела для себя, что аккуратные записи являются актом психотерапии. И чем более они каллиграфичны, тем более действенна психотерапия. Это был универсальный способ что-нибудь понять в своей жизни и окружающем пространстве. Написать на странице «1», поставить рядом точку. Потом записать что-то под этим первым номером, затем перейти к «2.» — ну и так далее.

Любые явления в мире объяснились таким образом.

В ночи, когда подруги привезли её, слегка пьяную домой, она записала в ежедневник, как в дневник: «Жалко, жалко, жалко… Песенка такая есть — про турецкого мышонка, он веселый был, но бедный — так вот нашел однажды возле дома турецкий пятак — и так обрадовался, что двинул в славный город Истамбул. Хотел он купить турецкую феску, турецкий табак и пару шикарных турецких усов. А по дороге дождик начался, бедный мышонок промок — и в город его не пустили. Злой стражник сказал, что по случаю дождика город закрыт… Я так долго плакала… Мышонка не пустили, такого славного турецкого мышонка… Грустно это…»

Она точно помнила, что записала эти слова, но на следующий день не нашла их.

С этого дня что-то пошло иначе, что-то разладилось — рука, стирающая записи, промахнувшись раз, другой, начала вымарывать текст в произвольном порядке.

Наталью Александровну пару раз окликнули на улице незнакомые люди, она понимала, что стремительно теряет контроль над своим прошлым и настоящим.

Но сразу же в ней поселилась тревога.

Бабочки забирали возлюбленного — он уже был там, на острие крючка.

Она боялась, что это может стать первым шагом к новому одиночеству.

Да, шаг к одиночеству — шаг к личностному росту, но это мудрой крысе хорошо жить одной на чердаке, а вот ей, Наталье Александровне, на чердаке не прожить.

И она подолгу смотрела на маленькое фото — серый прямоугольник, где с трудом угадывались контуры старого дачного дома.

Иногда ей казалось, что крыса смотрит на неё с пожелтевшего снимка — вот горят её глаза из тьмы чердачного окна.

Но нет, это было только видением.

Друг был рядом, но несколько раз они глупо поссорились, и вот он улетел не попрощавшись.

Да и были в её жизни уже парные поклонники — они время от времени снились Наталье Александровне и кивали в этих снах головами как два китайских болванчика, расположившиеся на комоде.

Иногда ей хотелось пролистнуть ежедневник вперёд и узнать, что там, что намечено… Но пока там дальше только «4760917 Термер», и записи кончаются — всё исчезло. Термер? Что за термер? Понять невозможно. Термен? Тервер? Терминатор? Фамилия?

Она набрала номер. Но там — увы — оказалась только фирма по продаже сухофруктов. Наталья Александровна тут же вспомнила, что давным-давно в городе поменяли коды и частично — сами телефонные номера.

Она набирала номера так и сяк, но там — всё та же фирма по пряностям и чаям.

Круг замыкался.

И, похоже, больше ничего из ежедневника было выжать нельзя — он был слишком умён и сообщал ей только то, что хотел.

Наталья Александровна всё же ещё раз позвонила по указанному телефону и по какому-то наитию назвала лишь своё имя.

Ей тут же сообщили, что нужно просто приехать и подписать договор — её уже ждут. Договор вкусно пах чаем и кофе — но что-то в нём было сомнительное.

Она с лёгким сердцем подписала бумаги, рискуя отсутствовавшими деньгами, но только она успела получить партию товара, как с поставщиком случилось несчастье. Его автомобиль пробил заграждение набережной и пустил круги по нечистой городской воде. Товар был, торговля шла, но денег никто не востребовал.

Закрывая дверь, она оглядела свой кабинет и поразилась тому, что в нём не осталось никаких следов её пребывания. Десять лет не оставили ровно ничего. Ни-че-го.

Теперь Наталья Александровна вела разговор с дневником и одновременно читала чужие записи, — мужчина то складывал вереницы цифр, то перемножал что-то, вдруг ей являлся список невиданных препаратов (кажется, он врач) или черновик письма «В ответ на ваши претензии к финансированию, мы…» (всё-таки не врач).

И сразу на следующем листе обнаружилась запись: «Установить для всех строгие правила. Единоначалие — залог успеха». А потом приписка: «Не отдавать ничего, что попало в руки».

На следующий день ей позвонил человек от друга.

Друг оказался в тюрьме, нет, не на совсем ещё, а только был задержан по какому-то совершенно неведомому Наталье Александровне обвинению.

Самой передавать ничего не надо было, но посланец был напуган, и это