Княжна из клана Куницы. Тетралогия (СИ) - Вера Чиркова

– Добрый вечер! Я Саргенс. – Чародей, сидевший у очага с книгой в руках, прошел к столу и устроился наискосок от Веси. – Дест, налей нашей гостье суп.

– Я Ардест, – представился ястреб, щедро налил Кастине в миску душистого мясного варева и заботливо глянул на невесту: – Будешь?

– Нет, я только травяного отвару с пирожком, – качнула головой Веся и указала ему глазами на стул рядом с собой: – Садись.

– А я Ольсен… – Мельник оторвался от окна, возле которого стоял, неловко прошел к столу и замер напротив травницы.

– Кастина, – отвечая сразу всем, бесцветным голосом произнесла женщина и низко склонилась над миской.

– Садись, Ольсен, – мягко сказала мельнику Веся и тайком огорчённо вздохнула, ну, именно так она и думала.

– Кастина… – старик, не отрываясь, смотрел на травницу, потом неуклюже опустился на колени, и его лицо оказалось на уровне с мисками и блюдами, – прости меня.

Несколько минут травница молча черпала суп, словно и не расслышала его слов, потом отставила миску, вытерла лоскутом рот и, зажав его в побелевших пальцах, тихо произнесла:

– Мне тебя прощать не за что, я тебя не знаю.

В комнате повисла тяжелая тишина, но Веся, уже ожидавшая подобного заявления, пихнула локтем приобнявшего ее Береста и выразительно показала глазами на прадеда.

Ястреб сразу понял намек, ринулся к Ольсену, но рядом с мельником они оказались одновременно с Саргенсом. Подняли старика с колен, усадили на стул, однако прадед, не желая смотреть в их расстроенные лица, отвернулся в сторону и низко склонил голову, закрывшись ото всех тяжелой гривой полуседых волос.

– Ты… хорошо подумала, Кася? – осторожно спросил князь, подвигая сестре блюдо со вчерашними пирогами, которые повариха крепости догадалась потомить в сметане. – Ведь жалела же… когда думала, будто он погиб.

– А ты хорошо подумал, – тихо произнесла Кастина, – задавая мне такой вопрос? Откуда тебе знать, о чем именно я жалела? О том несчастном охотнике, который от страху, что в его капкан попал не зверь, а шалый человек, бежал не глядя куда и сорвался в пропасть? И хоть неглубоко там было, да видать, переломал ноги или хребет, раз дожрала-таки его стая. Или о том, что не рассмотрела, какому самовлюбленному ревнивцу так глупо открыла сердце… и обманулась на старости лет? Или о своём сыночке, который мог бы сейчас тут бегать и сказок с меня просить?

Ольсен глухо застонал, скрипнул зубами, и Берест, едва успевший устроиться рядом с Весей, ринулся было к нему, но заметил запрещающий жест чародея, севшего рядом с мельником, и вернулся на место.

– Кастина, – мрачно вздохнул князь, – всё это так… но и я тоже виноват… знаешь ведь про мой дар? Привиделась ты мне возле той могилки, потому и прибежал тогда. Бывает иногда… слово скажешь, мелочь какую сделаешь – и будущее меняется… всего немного, а беда стороной проходит. Потому и пытался тебя тогда разговорить… ты понимаешь, как я себя во всем виню?

– Радмир, ну при чем тут ты? Если я с самого начала открыта была… как летний ручеек, каждый камушек сосчитать можно. А приболевшего охотника и звали Улес, и родни у него вовсе никакой не было, и рода он был не ястребиного, а лосиного. Ну и к чародеям совершенно никакого отношения не имел, это точно, я разузнавала.

– Темная сила, – озадаченно вздохнул Берест, – ну дед, ты и накрутил! Думаю, теперь тебе нужно пока отступиться… и знакомиться заново. Как ты считаешь, солнышко?

– Ты у меня самый умный, – счастливо сверкнула фиалковыми глазами Веся. – Никуда они не опаздывают. Кастина поедет со мной в Цитадель, там у нас лестница… Ну а мельник пусть сам решает.

– А я считаю, что тебе просто невероятно идут новые серьги, – метнул в нее хмурый взгляд Саргенс. – Хотя бы одну не снимай!

– Извини, отвыкла, – тотчас повинилась Веся и вдела в ушко одну сережку, – тогда идем отдыхать?

– У меня вопрос есть… – словно нехотя проговорила Кастина, и ее ученица сразу встревожилась. Таким тоном наставница говорила лишь в тех редких случаях, когда собиралась открыть какую-то тайну о чужих способностях и кланах или сообщала о неприятности, – к чародею.

– Задавай… – помедлив, разрешил Саргенс и настороженно уставился на женщину.

– Вы когда собираетесь сказать совету князей правду про руины у озера Ойрет? – пристально посмотрела Кастина в глаза чародею, и по скорости, с какой бледнело его лицо, Веся начала постигать, что это не простой секрет, а нечто намного более серьезное.

Глава двадцать третья

– Откуда… – Саргенс поморщился, услышав, каким хриплым стал его голос, выпил глоток отвара, помолчал и договорил: – Откуда ты знаешь про руины?

– Я рассказал, – не поднимая головы, буркнул Ольсен.

– Спасибо, – язвительно поблагодарил его чародей, – ты отлично умеешь хранить тайны!

– А она обещала молчать.

– Я и молчала… – горько обронила Кастина, глядя мимо мельника, – но теперь, когда моя девочка тоже чародейка, больше молчать не могу. Да и нужно детям знать… в какой омут их затягивают.

– Никто их туда не тянет, – нахмурившись, отрезал Саргенс, – мы специальные амулеты носим… чтобы при учениках и чародеях третьего круга не проговориться.

– Но ведь Весе недолго в этом третьем круге быть? – не отводила взгляда от его лица Кастина. – У нее дар сильный… и учится она упорно. Ну а как во второй войдет, так и расскажете. Ну и куда ваши самые сильные чародеи деваются, сказать не забудьте.

– Ольсен!

– А Ольсен-то при чем? Я ей этого не говорил!

– А сам… откуда знаешь?

– Так хоть и старый дурак… но думать еще не разучился. Два и два сложить могу.

– Да? – едко фыркнул чародей, но продолжать не стал, обжегшись о горькую боль, сквозившую во взгляде мельника. – Хорошо… и много ты успел узнать?

– Что самые сильные чародеи, каких я у вас встречал, через некоторое время куда-то деваются… Феодор сказал, будто дома построили и живут… но никто про них ничего не знает. И я бы поверил… будто вы так их защищать умеете, но потом подумал, а ведь должны же они чем-то заниматься? Чародей всегда и везде остается собой, он не знатный бездельник, ему что-нибудь создавать интересно. Не зелья варить, так сад вырастить или стены зачаровать… или живые картины творить… незаметно от людей не проживешь, молва пойдет. Вот и послал весточки своим людям… и выяснил, ни одного, понимаешь, ни одного чудесного мастера или алхимика за эти годы в городах и селах Этросии не появилось! А ведь они не наказанные, про них не скажешь, будто отправили их в восточное ханство! – Ольсен постепенно отвлекся от горьких мыслей, его глаза заблестели живым огнем.