Последнее предложение - Мария Барышева

— Помогите! — пронзительно заорал Семыкин, прижатый к полу двумя мощными лапами, упершимися ему в грудь, и в ужасе глядящий на страшную оскаленную морду, находившуюся в нескольких сантиметрах от его носа. — Убери его! Убери его! Бога ради убери!

— Нет, не убирай! — рявкнула поднимавшаяся с дивана растрепанная Елена, проворно одергивавшая задранную короткую юбку. Перед ее черной кофточки был наполовину разорван, и в прорехе тяжело колыхалась поджатая лифчиком грудь. Кроваво-красная помада была размазана по подбородку, а на шее пламенела царапина. — Скотина! Озабоченный ублюдок! Хорошая собачка, откуси ему голову!

— Мы вовремя? — поинтересовался Роман, и Токман яростно кивнула, запахивая кофточку с запоздалым смущением. Гай глухо рычал, роняя на лицо Семыкину тягучие нити слюны, и было видно, что пес получает огромное удовольствие от происходящего. — Это что же, Юра, у тебя такой способ вдохновляться? Какой у тебя там псевдоним — Самец? Оправдываешь. Вдохновлялся наш Самец, и пришел ему п…ц!..

— Да ничего я не делал! — просипел Юрий, не отрывая глаз от сверкающих собачьих клыков. — Мы просто…

— Ничего не делал?! — голос Елены взлетел до потолка, став похожим на визг циркулярной пилы. Она демонстрирующее дернула себя за отвороты кофточки, отчего та жалобно треснула, разрываясь еще сильнее, но тут же вновь стянула ее на груди. — А кто меня только что так активно на диван заваливал?! Папа римский?! — Токман, повернувшись к Роману, заговорила так торопливо, словно боялась, что сию секунду лишится дара речи и не успеет донести до него всю правду. — Приперся… глаза дикие… как полез!.. мне, говорит, обязательно надо трахнуться, иначе работа не пойдет… не то получится…

— Да, надо! — внезапно заорал Семыкин, приподнимая голову, но тут же снова вжимаясь затылком в пол. — У каждого по своему… Только ничего я тебя не заставлял! Ты сама хотела!

— Вранье! — взвизгнула Елена, и Роман невольно поморщился, подумав, до чего ж противный голос. — Кофту порвал, падла! Ты знаешь, сколько она стоит?! Трахнуться ему надо!.. так поди и сам себя!.. — после этого из ее рта посыпались такие определения, что Роман, не выдержав, снова пнул дверь, та с грохотом ударилась о косяк, и Елена испуганно замолчала.

— Хватит, все ясно! Лена, советую в следующий раз запираться! — он покосился на разбросанные по полу чистые листы. — Уже что-нибудь написала?

— Нет еще, — выражение ее лица стало чуть смущенным. — Я только… Нет.

— Пса-то убери! — возмутился с пола Юрий, решив, что о нем забыли, и Роман хмыкнул.

— А это не мой пес, он меня не послушает.

— Черт знает что! — зашипел опрокинутый литератор. — Один пистолетом размахивает, другой собаками травит…

— Собака сама натравилась, — заметил Савицкий, — не любит она насильников. — Гай, ко мне! Гай! Пошли, я тебе нормальной еды дам, брось эту пакость!

Пес шумно дохнул Юрию в лицо, чихнул, окончательно забрызгав того слюной, и устремился к Роману, ухитрившись пройтись по Семыкину всеми четырьмя лапами, отчего тот болезненно охнул — и тут же сделал это снова, когда Токман, подскочив к нему, с силой пнула в бок, потом, проходя мимо Гая, погладила его по голове, ласково сказав:

— Молодец, хороший пес, хороший!

— С-сука! — прошипел ей вслед Юрий, приподнимаясь и потирая ушибленный бок. — Вот сука! Ну, ладно же!..

— Юра, — спокойно сказал Савицкий, — еще одно слово или действие — найду швабру и так тебя вдохновлю — до конца жизни бабу не захочешь, понял?

— Да что ты?!.. — Семыкин криво улыбнулся и осторожно потрогал щеку, на которой краснели четыре рваные царапины, сочившиеся кровью. Он поднялся и, чуть пошатываясь, пошел к двери, далеко обойдя скалящегося бульдога. — Тоже мне, воплощение справедливости и благородства! А она сама хотела! Для виду только брыкалась! Я с женщинами всегда общий язык нахожу, я к ним подход знаю. Я бы и к нашей веселой писа…

Роман ударил молча и стремительно, и Юрий спиной вперед вылетел в коридор и с громким «хак!» впечатался в стену. Гай с веселым лаем кинулся было следом, но Роман поспешно окликнул его, и в тот же момент в коридоре зло спросили:

— Что тут еще, к черту, творится?!

Юрий оттолкнулся от стены, коротко глянул влево, потом на рычащего пса, развернулся и умчался прочь стремительно, как вспугнутая львом газель. Гай снова рванулся, и Роман, изо всех сил вцепившийся ему в загривок, буквально выехал в коридор и наткнулся на Сергея, который стоял перед дверью с сигаретой в зубах и сотовым в руке. Его лицо, как обычно, было совершенно непроницаемым, и только в глазах едва-едва поблескивало злое раздражение.

— Что опять за аттракционы? — поинтересовался он, пряча телефон. — Только что девочка меня чуть с ног не сшибла, аж летела, а теперь еще этот из комнаты выпадает — явно без своего на то позволения.

— Он плохо себя вел, — пояснил Роман, отпуская Гая, и Сергей, наклонившись, потрепал бульдога, радостно замахавшего хвостом.

— Зря пса выпустил. И без того кавардак.

— Да покормить просто хотел.

— Я его уже кормил, хватит с него. По всему дому тебя ищу — пошли, поможешь. В оружейной замок сломался, надо перетащить оттуда барахло и запереть.

— Ты Валерку видел?

Таранов отрицательно покачал головой и взглянул на часы.

— А остальных?

— Разбрелись по всему дому, мелькают иногда, — Сергей пожал плечами. — Зощук на втором этаже заперся. Не нравится мне вся эта затея — дико не нравится, и люди эти не нравятся. У них и без того явно большие проблемы с головой, а проведут здесь еще какое-то время… Плохо это. Ты ж знаешь, мы такой народ, что долго спокойно сосуществовать не сможем — обязательно передеремся. А уж эти…

— Кухня, — сказал Роман, резко останавливаясь, и Таранов усмехнулся.

— Я убрал ножи, бухло тоже попрятал, только легенькое оставил, кого совсем уж припрет…

— Сразу видно, что человек свое дело знает, — одобрительно заметил Савицкий, и Таранов чуть дернул левой бровью.

— Ой, спасибо.

Выйдя в холл, они, не сговариваясь повернули к входной двери. Сергей отпер замки, осторожно приоткрыл тяжелую створку, и оба, выйдя на крыльцо, были встречены яростными порывами ветра, почти валящего с ног. Деревья, раскачиваясь, жалобно стонали, от берега долетал рев бушующего озера. Все вокруг заполняла клубящаяся тьма, город исчез бесследно, и казалось, что кроме островка ничего больше и не существует на свете. Гай, сунувшийся было следом за ними, испуганно заскулил и спрятался. Роман оглянулся на освещенный дверной проем, потом посмотрел на темную фигуру стоящего рядом Сергея, чья голова была повернута в сторону невидимых сейчас ворот, и тот, словно почувствовав его взгляд, сказал: