Тигриный лог (СИ) - Юлия Чеснокова

— Доброе утро, — прошла я на несколько шагов и застыла, ожидая ответа.

— Ну, — без приветствия, развел Сандо руками. — И что вы обычно с Чимином тут делаете?

— То же, что и все другие адепты на спаррингах. — "Спариваемся" — едва не пошутила я, но сдержалась.

— И он, конечно же, тоже знает, кто ты? — я кивнула. Ну, точно, про спаривание стоило пошутить, очень к слову. — И всё равно тебя тут лупит?

— Он меня ни разу не ударял. Он останавливается вовремя, — похвалила я друга в его отсутствие.

— М-да, не серьёзные это тренировки, когда вынужден всё время сдерживаться. Понятно, почему он так медленно повышает свой уровень. Теперь ещё и я должен ползти по этому пандусу для инвалидов, — Сандо обнял одной рукой грушу, другую уперев в бок и разглядывая меня. Это как человеку, никогда не евшему устриц, принести их: даже не знаешь, за что взяться для начала.

— Не нравится — не делай этого.

— Я ходил к Хану вечером, пытался его уговорить вернуть всё на свои места. Он ни в какую.

— Тогда просто разминайся там сам по себе, а я буду тут, сама по себе, — предложила я.

— Ты здесь не для того, чтобы изучать искусство боя, так? Тебе всё равно на подготовку и технику.

— Сначала это было так, — остановилась я под турником, приготовившись уже запрыгнуть.

— А потом захотелось тоже научиться? — я обернулась, пытаясь не глазеть на его шрам под сердцем. У него был ещё один, нефизический, который нельзя увидеть, но тоже на сердце. И я о нем знала. Не могла не думать об этом, даже подняв глаза к его издевательской ухмылочке.

— Захотелось.

— Стадный инстинкт, — бросил он, разворачиваясь к груше. Набрав легкие воздуха, я быстро пересекла разделяющее нас расстояние и вкопалась перед ним. Он ошарашено качнулся назад.

— Это у меня-то стадный инстинкт? Не хочешь поговорить о по-настоящему стадном, а? — Сандо расширил черные очи, не понимая, о чем я? — О девочках, которым дороже бабло и дорогие шмотки, вместо любви? О дурах, которые удавятся за последнюю модель айфона, потому что у других есть, а у неё нет!

— Замолчи…

— …о тех, которые разрушат чужую жизнь тем, что стадом бегут за деньгами и комфортом, живут инстинктами и не включают голову и не имеют души, чтобы почувствовать хоть что-то и подумать о ком-то, кроме себя!

— Замолчи, я сказал! — гаркнул Сандо, но я не сдамся. Я не замолчу. Пусть слушает и хлебает то, что заслужил! Своей глупостью. Потому что любить нужно достойных и да, пусть сердцу не прикажешь, и он ошибся, но сейчас, когда её уже нет в живых, почему нельзя понять, какой она была? Почему нельзя дать шанс какой-нибудь скромной и доброй девушке где-нибудь далеко отсюда, которая полюбит его по-настоящему?

— Тошнит от вас, таких вот идиотов! — выплюнула я, и поняла, что в этот момент извергаю и свою обиду. Такими, как его покойная возлюбленная, у меня была большая часть одноклассниц, и у них были поклонники, парни, за ними ухаживали и сыпали валентинками на День всех влюбленных. А у меня никогда этого не было, просто потому, что я была не такой. Потому что меня не интересовали тусовки, деньги, шмотки и разукраска индейца, чтобы поймать себе жениха получше. — Вы влюбляетесь в картинки, вы цените тех, которых можно купить! Почему? Потому что это престижно, или потому что для этого не нужно ничего с собой делать? Достаточно денег заработать и всё, и можно оставаться злобным, тупым, эгоистичным ублюдком!

— Да ты!.. Да что ты вообще?!. — Сандо задыхался от негодования, и мы так подняли тона, что я, опомнившись, побоялась, что нас услышат снаружи. Мы орали друг на друга, как ненормальные. Это должно было рано или поздно случиться, с такой-то неприязнью. — Если на тебя не обращают внимания, то нечего завидовать красивым девушкам! Ты поэтому пришла сюда? Чтобы потереться среди кучи парней, потому что иначе не получается?

— Ах ты!.. — занесла я руку для пощечины, но передумала. Нет уж, он меня не бьёт, и я не буду. Справедливость. Оскорблю его посильнее, и хватит. — Если я такая ужасная, то что это у тебя эрекция возникла, не подскажешь?

— Подскажу! — крикнул он мне в лицо. — Он встал дыбом от ужаса!

— Засранец! — прошипела я и, попытавшись ударить его, замахала руками, но он уворачивался так быстро, что ни один мой удар не достигал цели. Я подключила ноги, чтобы свалить его, сбить, но ничего не получалось, он просто отступал, или перепрыгивал, или юрко вертелся вокруг, почти не уставая, а я, бросаясь на него забыла о словесной грызне и мечтала только о том, чтобы отлупить его. — Ненавижу! — добавила я, горячась, и продолжила, настигая его, но никак ничего не добиваясь. Сандо, наслаждаясь превосходством, постепенно заулыбался и, в результате, охамел и вообще остановился. Я замолотила его со всех своих сил, попадая в грудь, плечи, живот, который он напряг, сделав почти каменным. К тому моменту я почти выдохлась и, хотя мне казалось, что я бью сильно, силы были на исходе. — Козёл! Засранец! — успокаиваясь, стукнула я его ещё, и ещё, пока он уже не поймал меня за запястья и не развел руки, угомонив. Задыхаясь от одышки, я замерла в засадной позе, прожигая его взором. Он, сдерживая надменную улыбку, безмятежно приподнял брови.

— Это всё, что ты можешь? — я не отвечала, пыхтя и вырываясь. И чем больше я вырывалась, тем сильнее Сандо радовался тому, что это у меня не получается. — Вот видишь, мне тебя бить незачем, ты себя о меня сама избила, — я попыталась наступить ему на ногу, но он и это предвидел и вовремя отдернул её. — Что это с тобой? А как же сдерживать ярость? Кто тут у нас пытался быть психологом? Как же доброта, всепрощение? Почему ты злишься, Хо? Это же нельзя. Раз легко советовать быть сдержанным, стало быть, и следовать своим советам легко, нет?

— Я убью тебя когда-нибудь, — прошептала я ему снизу вверх, не давая обещание или клянясь, что так и сделаю, а от обиды, что ничего другого не остаётся, как угрожать и ждать справедливого будущего.

— Только в своём воображении. Силенок не хватит, — он отпустил меня, оттолкнув, и я отступила на два метра. — Что ж, по крайней мере, если я буду доводить тебя по утрам, то приобрету хорошую практику по защите и уворотам. Ты не совсем бесполезна, женщина. — он повернулся спиной, чтобы размотать кулаки от бинтов.

— А вот ты, видимо, уже совсем бесполезен, — подлетела я и, вспомнив о запрещенных приёмах, сбила его с ног, вмазав по болевым точкам. Сандо повалился вперед, на расстеленный мат, но не успел подняться, лишь перекатившись на спину, как я запрыгнула сверху и прижала его к полу, чтобы он не встал. Я понимала, что у меня не хватит мощи удержать его за руки, поэтому подняла свои, показывая, что прекращаю сражение. Сандо замер, уже едва не сбросив меня с себя. — Не нужно доводить меня, можно договориться о том, чтобы взаимно приносить друг другу пользу.