Выброшенный в другой мир (СИ) - Геннадий Ищенко

— А мы для тебя, значит, не интересны? — язвительно спросил отец, переходя на «ты».

— Из вас четверых интерес представляет только она, — кивнул на Альду отшельник. — Остальные — не лишенные талантов, но самые обычные люди. А мальчик это вообще пока еще чистый лист.

— А моя дочь, значит, особенная?

— Такие люди, как она, — редкость, — по–прежнему безразличным тоном ответил отшельник. — В вашей дочери сочетаются красота, сила духа и острый, пытливый ум. Это редкое сочетание в нашем мире, особенно у женщин. И я бы не отказался попытаться заглянуть в ее судьбу. Вряд ли это будет судьба обыкновенной провинциальной дворянки.

— Вы можете узнать мою судьбу? — с замиранием сердца спросила Альда.

— Будущее еще не определено, — ответил ей отшельник. — Свою судьбу мы делаем сами, боги в это не вмешиваются. Есть способы посмотреть то будущее, которое, скорее всего, ожидает человека. Но в этом есть и опасность.

— Прогневать богов?

— Что ты, девочка, — впервые за все время на губах отшельника мелькнула улыбка. — Богам нет дела до твоих поступков. Даже после смерти мы судим себя сами. Они могут помочь, если к ним воззвать, и они услышат и посчитают нужным вмешаться. Чтобы ты поняла, о чем я сейчас говорю, приведу пример. Допустим, девушка, посмотрев свое будущее, увидела, что станет королевой. Обрадовавшись, она покидает родителей, с которыми жила в лесу, и едет в столицу. В это же время принц, женой которого она должна была стать, едет охотиться в тот самый лес, где стоит дом ее родителей, и на охоте отрывается от свиты и получает рану. Если бы девушка не знала своего будущего, она осталась дома, встретила и спасла раненного принца, и вышла бы за него замуж. А так она своим поступком перечеркнула эту линию своей судьбы. Принц, когда его нашли, уже умер от потери крови. Так понятно?

— Значит, вы не советуете мне этого делать?

— Ну почему же. Ведь подсмотренное будущее может быть и не таким радужным, и ты сможешь попытаться предотвратить несчастье. Или просто постараться с умом воплотить в жизнь подсмотренное, если оно тебя устраивает. Знание — не всегда благо, но в жизни от незнания чаще больше вреда.

— И когда это можно будет сделать?

— Я так и думал, что ты не отступишься. Как захочешь, приезжай, но одна. Для твоей лошади я открою дорогу. У вас есть еще вопросы? Нет? Тогда позвольте удалиться, сегодня свежо, а я не одет.

Не дожидаясь реакции собеседников, он повернулся и скрылся в доме.

— Умный, сильный и наглый, — подвел итог отец. — И даже имени своего не назвал. Ладно, пока никому не мешает и даже иногда помогает, пусть себе живет, как хочет. А нам пора, а то наш обед совсем зачерствеет. А еще добираться до замка. Так что давайте быстрее к лошадям.

— Вы действительно хотите воспользоваться его услугами, Альда? — спросил Альберт. — Я, скорее всего, не рискнул бы. Есть в этом человеке что‑то такое, отчего хочется держаться от него подальше.

— Раскрутимся с первоочередными делами и съезжу. И не смотри на меня так, отец! Возьму я с собой охрану, подождут немного, как сейчас. А вреда мне от него не будет, я это точно знаю.

— Мама, а почему этот страшный старик сказал, что я какой‑то лист? — спросил Алекс, когда они пришли, и Альда сажала его на лошадь.

— Он имел в виду, что ты маленький, и у тебя все еще впереди, — ответила она. — А почему он показался тебе страшным? Да еще старым? По–моему, так он совсем не стар.

— Не знаю, — ответил сын. — Мне было страшно на него смотреть. От этого человека в небо уходил столб дыма, только этот дым почему‑то закручивался. Разве ты не видела? А то, что он старый, я просто знаю. Он точно старше деда, хоть с виду и молодой.

— Дети часто видят такое, что не дано видеть нам, — сказал отец, переглянувшись с Альбертом. — Твое решение съездить к нему еще раз кажется мне не самой удачной затеей, но ведь тебя не переубедишь. Давайте в путь, а то что‑то меня уже начало промораживать, да и Алекс может опять простудиться.

Глава 11

Они все‑таки опоздали на обед и пришлось ждать, пока недовольный повар подогреет жаркое. Отсутствием аппетита после такой продолжительной прогулки никто не страдал, так что все приготовленное довольно быстро смели со стола и усталые, но сытые и довольные, разошлись по своим покоям для послеобеденного отдыха.

Альда раздела сына и уложила спать. Сама раздеваться не стала, просто прилегла на застеленную гобеленом кровать. Алекс вскоре заснул, но к ней сон не шел и, поворочавшись на кровати, девушка решила, что раз заснуть все равно не удастся, лучше всего найти себе какое‑нибудь занятие. Во дворе послышался голос Альберта, и она, накинув на плечи меховую куртку, направилась к ближайшему выходу.

Во дворе стоял уже готовый к отправке экипаж, к которому от конюшни вели своих лошадей назначенные для сопровождения стражники. Сам Альберт напоследок что‑то втолковывал кучеру. Закончив, он махнул рукой, и экипаж с эскортом выехал за ворота замка.

— Ну что, отправили? — спросила девушка, подходя к управляющему.

— Отправил. А вам что, не спится? Наверное, из‑за этого отшельника?

— Не спиться, но отшельник здесь ни при чем. Просто я не привыкла спать днем. Вот теперь хожу и думаю, чем же себя занять.

— Вообще‑то, я как раз хотел спуститься в подвал посмотреть ту цепь, о которой говорил кузнецу. Если хотите, можете составить мне компанию. До подвалов мы с вами во время осмотра замка так и не добрались.

— Конечно, хочу. Факелы с собой будем брать?

— Зачем нам факелы? Вы что, там путешествовать собрались? Возьмем пару масляных ламп. Света достаточно, а копоти не в пример меньше. Сейчас я зайду за ключами и заодно захвачу лампы, — Альберт уловил вопросительный взгляд, брошенный Альдой на связку ключей на его поясе, поморщился и добавил. — Не ношу я с собой ключи от подвала. Очень уж они тяжелы, а для дела нужны редко. Подождите, я быстро обернусь.

Ключ от большого навесного замка, запирающего двустворчатые окованные железом двери в подземелье, оказался, действительно, раза в три больше и тяжелее любого другого из связки на поясе Альберта.

— Держите, — вручил он девушке две уже зажженные масляные лампы.

Освободив руки, управляющий открыл и снял замок и по одной распахнул немилосердно скрипящие створки. По крутым ступеням они спустились ко вторым дверям, оказавшимся точной копией первых, где опять повторилась процедура снятия замка. За вторыми дверьми господствовала тьма, лишь немного отступившая от небольшого круга света, который давали слабые, колеблющиеся огни их ламп.