Подарок из Преисподней - Ева Никольская

Он смотрел на нее где-то с минуту, после чего, едва заметно улыбнувшись, ответил:

— Я подумаю, — последняя застежка взвизгнула под его рукой, ознаменовав завершение сборов. — А сейчас, прости, мне пора уходить.

— За ней?

— Именно.

Они еще пару мгновений изучали друг друга, после чего Лилигрим резко развернулась, вспенив кокон длинных юбок, и направилась к двери. Чем дальше она отходила, тем прозрачней становился ее силуэт. Обернувшись на пороге, призрак послала воздушный поцелуй Арацельсу, сказала, что будет ждать его с "добычей" обратно, и исчезла, как и положено таким, как она. Мужчина ухмыльнулся и, перекинув через плечо свой не сильно загруженный рюкзак, вышел из каэры. Лишь на мгновение его ноги замедлили шаг, а взгляд с тоской окинул оставшееся позади помещение. Немое прощание с домом, где он провел большую часть своей жизни, состоялось. Вряд ли первому Хранителю когда-нибудь еще доведется вернуться сюда.

Рыжий огонь факелов при его появлении качнулся назад, а в пустом коридоре послышался странный скрежет. Дверь за спиной мужчины захлопнулась, свет замигал и… на серой стене проступила неровная надпись на древнем языке Таосса.

"Тэххикон эм саа*" — гласила она.

Всего несколько секунд провисели слова, затем корявые буквы смазались и снова выстроились в ряд, сообщив единственному зрителю о том, что он должен немедленно посетить Тайную обитель Карнаэла*. Приглашение, от которого не принято отказываться. По местным слухам, если тебя вызывает на контакт сам Дом, дело пахнет жареным… Из всех Хранителей подобной "чести" подвергся лишь один. Он много лет назад погиб, а на его место недавно пришел Кама. Эра долго подбирала замену, в то время как стражи Равновесия отлично справлялись с работой и неполным составом.

Новая надпись, украсившая стену, требовала поторопиться.

— Ну, и? — пробормотал блондин, поправляя рюкзак, который обиженно звякнул своим содержимым, после чего гордо затих. — Куда идти прикажете? — насмешливые интонации его голоса потонули в очередной волне неприятного скрежета, в процессе которой стена, где возникали письменные послания, начала менять структуру и проваливаться вглубь. Каменная кладка сливалась воедино, становясь текучей серой массой, а захваченные изменениями факелы превратились в рыжие ленты огня, нырнувшие в темноту открывшегося прохода.

— Так просто, — прошептал себе под нос Арацельс. — Как и все гениальное.

Постояв всего секунду напротив приглашающе распахнутой пасти некогда ровной стены, он решительно шагнул в черноту неизвестности.

Темнота… Вязкая и живая. Она окутала его со всех сторон, нашептывая что-то неразборчивое. Ночное зрение отключилось, позволяя черному окружению господствовать над ситуацией. В голове один за другим поплыли разные образы: смутные воспоминания из детства, самые жуткие моменты жизни здесь, в Карнаэле, уроки, лица… потом обряд Посвящения и… сладкие речи Эры, горькие слезы уже покойной Лили и карие глаза из-под кудрявой челки…

Алая вспышка и снова мрак. Непроницаемо-холодный, и все-таки живой. Он словно стремился проникнуть в душу, просочиться сквозь поры и обосноваться в его сердце. Чтобы остаться там навсегда, став частью Хранителя.

Арацельс глубоко вдохнул, чувствуя, как с воздухом в его горло проникает что-то черное, неосязаемое, но от этого не менее реальное. Резкий выдох, снова вдох… легкие сдавило от инородной составляющей кислорода. Пальцы мужчины дернули застежку рюкзака, но не успели добраться до его содержимого. Очередная алая вспышка озарила окружающее пространство. И на краю ускользающего сознания Арацельс заметил потоки, раскрасившие пространство в разные цвета, их завитки складывались в такой привычный образ… его Арэ. А следом за этим пришла и осталась чужая и в то же время знакомая мысль: "Я должен насытиться. ЕЕ следует вернуть!" Он сам мог бы так думать… мог, но не думал. Кто-то другой подарил ему эту картинку, вложив в голову приказ, требующий исполнения. Кто-то очень могущественный, сильный и… голодный. Кто-то, кому тоже понадобилась бедная девушка, над которой поиздевалась судьба в образе двух демонов, хотя нет… трех. И, как показалось мужчине, этот кто-то вовсе не обязательно — Карнаэл.

Спустя полчаса первый Хранитель очнулся сидящим у стены напротив своей каэры. Все вокруг дышало приходом условной ночи. Еще несколько минут и… Дом окончательно оживет, начав привычную игру, а стражи Равновесия уснут, отдав свое видоизменившееся тело в распоряжение очнувшихся корагов. Тем, кто давно стал частью этого места, было не обязательно отслеживать время по черно-белому символу на руке, биологические часы работали не менее исправно. Поднявшись на ноги, Арацельс проверил, в порядке ли одежда и рюкзак, после чего отправился прочь от совершенно обычной каменной стены, на которой горели бесстрастные факелы. Ничто не напоминало о случившемся, ничто… кроме надоедливого приказа, не выходящего из головы и ощущения дискомфорта где-то в районе сердца.

— Ее следует вернуть, — задумчиво повторил он чьи-то слова и, тряхнув головой, уже привычно ответил: — Я подумаю.

— Ты удовлетворила свое любопытство, дорогая? — сквозь зубы процедил Смерть, глядя исподлобья на белую женщину, так и не пожелавшую спуститься вниз, чтобы продолжить разговор с четвертым Хранителем лицом к лицу.

Наличие кровницы, которую мужчина крепко держал за руку, ее по-прежнему смущало, хоть и не нервировало так сильно, как раньше. Девчонка была напугана и подавлена, о чем красноречиво говорил ее внешний вид и грустное выражение на смазливой мордашке. Слишком глупая и неопытная, хоть и вирта. А потому… не такая опасная, как Духу Карнаэла показалось ранее.

Четэри утомлял этот затянувшийся допрос. Единственное, чего он желал — поскорее разыскать Арацельса и выяснить, что надумал этот ненормальный. Судя по непробиваемому спокойствию друга и его полной невозмутимости… ничего хорошего! А Эра все выспрашивала и выспрашивала подробности их приключений, вытягивая из него информацию с азартом садиста, заполучившего в свои цепкие лапы очередную жертву. Он с радостью послал бы ее по известному адресу, но давно устоявшаяся иерархия требовала подчиняться приказам сумасбродной хозяйки Дома. И сейчас эта многоликая стерва желала получить полный отчет о том, что укрылось от ее внимания из-за удаленных с тел Хранителей символов. О них она тоже не забыла упомянуть, наказав Смерти восстановить черно-белый рисунок на запястье, как только он разберется со своей "ушастой обузой". Мужчина не возражал, он вообще старался ей не перечить, мечтая побыстрее покинуть зал и вправить мозги одному белобрысому типу, в голове которого явно творилось что-то не то.