Память огня - Роберт Джордан

Мэт. Она чувствовала себя странно больной, думая о нем. Он был таким хвастуном. Кутила, с ухмылочкой посматривавший на каждую симпатичную женщину, которую встречал. Обходившийся с ней как с картиной, а не человеком. Он… он…

Это был Мэт. Однажды, когда Эгвейн было около тринадцати лет, он прыгнул в реку, чтобы спасти Ким Левин от утопления. Конечно она не тонула. Ее просто окунул в воду друг, а Мэт прибежав, бросился в воду чтобы помочь. Люди Эмондова Луга смеялись над ним в течение нескольких месяцев после этого.

Следующей весной Мэт вытащил Джер ал'Хуна из той же самой реки, спасая мальчику жизнь. После этого люди прекратили высмеивать Мэта.

Именно таким Мэт и был. Он ворчал и бормотал всю зиму о том, что люди сделали его предметом шуток, утверждая, что в следующий раз он просто позволит им утонуть. В следующий момент, видя кого-то в опасности, он мог ринутся прямо в нее. Эгвейн могла вспомнить долговязого Мэта, бредущего, спотыкающегося от реки, и маленького Джера, жавшегося к нему, задыхающегося, с глазами, полными чистого ужаса.

Джер пошёл ко дну, не проронив ни звука. Эгвейн никогда не понимала, почему так происходит. Люди, которые начинали тонуть, не кричали, не поднимали шума, не звали на помощь. Они просто плавно уходили под воду, когда все казалось прекрасным и мирным. Если бы Мэт не наблюдал.

«Он пришел за мной в Тирскую Твердыню», подумала она. «Конечно, он также пытался спасти ее от Айз Седай, не желая верить, что она была Амерлин.»

Так какой она была? Тонущей или нет?

«Насколько ты доверяешь Мэтриму Коутону?» спрашивала Мин. «Свет. Я доверяю ему. Пусть я дура, я доверяю. Мэт мог оказаться неправ. Он часто бывал неправ. Но когда он был прав, он спасал жизни»

_.

Эгвейн заставила себя встать. Она колебалась, и Гавин, подошел к ней. Она похлопала его по руке, затем отошла от него. Она не позволит армии, увидеть ее такую, ослабевшую, что ей пришлось опереться на кого-нибудь в поисках поддержки.

— Какие новости с других фронтов?

— Не так много, сегодня, — сказал Гавин. Он нахмурился. — Действительно сегодня было довольно спокойно.

— Ожидалось, что Илэйн будет сражаться в Кайриэне, — сказала Эгвейн. — Там была важная битва.

— Она возможно слишком занята, чтобы послать весть.

— Я хочу послать посыльного через врата. Мне надо знать, как продвигается эта битва.

Гавин кивнул, спеша прочь. После того как он ушел, Эгвейн прогулялась спокойным шагом, пока не нашла Сильвиану, которая разговаривала с парой голубых сестер.

— Брин? — спросила Эгвейн.

— В столовой палатке, — сказала Сильвиана. — Я только что получила известие. Я послала гонца сказать ему, чтобы оставался на месте, пока вы не прибудете.

— Идём.

Она подошла к палатке, самому большому зданию в лагере на сегодняшний день, и заметила его, когда вошла. Не обедающего, но стоящего рядом с переносным кухонным столом с разложенными на нем картами. Стол пропах луком, который, вероятно, резали на нем постоянно. Юкири держала врата открытые в полу, чтобы смотреть вниз на поле боя. Она закрыла их когда Эгвейн прибыла. Они не оставляли их открытыми долго, не с Шарцами наблюдающими за ними и готовящими плетения, чтобы ударить через врата.

Эгвейн очень спокойно шепнула Сильвиане:

— Соберите Совет Башни. Верните назад любою Восседающую из тех, кого сможете найти. Доставьте их в всех сюда, в этот шатер, настолько быстро, насколько это возможно.

Сильвиана кивнула, её лицо не отразило смущения, которое она похоже ощущала. Она выбежала и Эгвейн присела в шатре.

Суан там не было — похоже она снова помогала с Исцелением. Это было хорошо. Эгвейн не хотела этого пробовать в то время, как Суан пожирала бы её взглядом. Также она беспокоилась о Гавине. Он любила Брина как отца, и уже ощущала тревожные нотки в нем через их связь.

Ей придется подойти к этому очень деликатно и она не хотела начинать до тех пор, пока Совет не прибудет. Она не могла обвинять Брина, но также и не могла игнорировать Мэта. Он был негодяй и глупец, но она доверяла ему. Свет помоги ей, но она доверяла. Она доверяла ему своей жизнью. И события происходили странно на поле боя.

Восседающие собирались относительно быстро. Они были задействованы в войне, и они собирались вместе каждый вечер чтобы получить доклады и тактические пояснения от Брина и его коммандиров. Брин не видел ничего странного в том, что они пришли к нему сейчас; он продолжил свою работу.

Многие женщины бросали на Эгвейн обескураженный взгляд, когда входили. Она кивала им, стараясь передать бремя Престола Амерлин.

Неожиданно, достаточное их количество прибыло и Эгвейн решила, что ей следует начинать. Время тратилось впустую. Ей нужно изгнать обвинения Мэта из своего разума раз и на всегда, или ей необходимо что-то сделать с ними.

— Генерал Брин, — сказала Эгвейн. — Как вы себя чувствуете? Нам было трудно вас найти.

Он посмотрел вверх и моргнул. Его глаза были красными.

— Мать, — сказал он. Он кивнул Восседающим. — Я устал, но вероятно не больше, чем вы. Я бывал повсюду на поле боя, стремясь выяснить все возможные подробности; вы знаете каково это. — Поспешно вошел Гавин.

— Эгвейн, — сказал он, с бледным лицом. — Проблема.

— Что?

— Я… — он глубоко вздохнул. — Генерал Башир повернул против Илэйн. Свет! Он — Друг Тёмного. Битва была бы проиграна, если бы не подоспели Аша'маны.

— Что это? — спросил Брин, отрываясь от своих карт. — Башир, Друг Тёмного?

— Да.

— Невозможно, — сказал Брин. — Он был спутником Лорда Дракона в течение нескольких месяцев. Я не знаю его настолько хорошо, но…Друг Темного? Этого не может быть.

— Это несколько неразумно предполагать — сказала Саэрин.

— Вы можете говорить с королевой сами, если хотите, — сказал Гавин, выпрямленный как струна. — Я слышал это из ее собственных уст.

В палатке успокоились. Воседающие смотрели друг на друга с озабоченными лицами.

— Генерал, — сказала Эгвейн Брину, — Как это могло получиться, что вы послали два кавалерийских эскадрона, чтобы защитить нас от Троллоков на холмах к югу отсюда, отправив их тем самым в ловушку и оставив левый фланг основной армии не прикрытым?

— Как это случилось, Мать? — спросил Брин, — Было очевидно, что вы вот-вот будет захвачены, любой мог видеть это. Да, я разместил их на левом фланге, но я перебросил Иллианцев из резерва на данную позицию. Когда я увидел, что Шарская кавалерия атаковала правый фланг Уно, я послал иллианцев, чтобы перехватить их, это был правильный поступок. Я не знал, что будет так много Шарцев!

Его голос бы поднялся до визга, но он остановился, и его руки дрожали.

— Я сделал ошибку. Я не совершенен, Мать.

— Это было больше, чем ошибка, — сказала Файзелле.

— Я только что вернулась после разговора с Уно и другими кавалеристами, выжившими в резне. Уно сказал, что он почувствовал запах ловушки, как только он и его люди двинулись на помощь к сестрам, но вы обещали ему помочь.

— Я уже сказал вам, я послал ему подкрепление, я просто не ожидал, что Шарцы пошлют так много войск. Кроме того, у меня все было под контролем. Я приказал шончанской кавалерии укрепить наши войска, они должны были позаботиться о тех Шарцах. Я послал их переправиться через реку. Я просто не ожидал, что они опоздают!

— Да, — сказала Эгвейн стальным голосом.

— Эти люди, не мало тысяч из них, были разгромлены между Троллоками и Шарцами, без всякой надежды на спасение. Вы их израсходовали, и все без уважительной причины.

— Я должен был вытащить Айз Седай из боя! — сказал Брин, — Они наш самый ценный ресурс. Простите, Мать, но вы бы сделали в тот момент тоже самое.

— Айз Седай могли бы подождать, — сказала Саэрин. — Я была там. Да, нам нужно было выйти из боя, на нас давили, но мы держались и могли держаться дольше.

— Вы бросили тысячи хороших людей умирать, генерал Брин. И вы знаете, что самое худшее? Это было ненужно. Вы оставили всех этих Шончан здесь перед бродом, тех, кто собирался, чтобы спасти день, ожидая ваш приказ идти в атаку.

Но этот приказ не пришел, не так ли, генерал? Вы отказались от них, так вы оставили нашу кавалерию.

— Но я приказал им атаковать, они, в конце концов атаковали, не так ли? Я послал гонца. Я… Я…

— Нет, если бы не Мэт Коутон, они ждали бы на этой стороне реки, генерал!

Эгвейн отвернулась от него.

— Эгвейн, — сказал Гавин, взяв ее за руку, — Что ты говоришь? Только потому…

Брин схватил голову руками. Затем он осел, так как будто вдруг его конечности потеряли свою силу.

— Я не знаю, что со мной не так, — прошептал он пустым голосом, — Я продолжаю делать ошибки, Мать. Человек ведь может исправить их, говорил я себе. Тогда я делал еще одну ошибку, и еще чтобы исправить их.