Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позднее в холле посол Берри как бы невзначай поинтересовался:
— С чего вдруг ты сделал заявление об охвате мерами доверия всех участников европейского процесса?
Я пожал плечами и начал говорить о равенстве прав для всех. Хотя, откровенно говоря, и сам толком не знал, почему вдруг этим утром я получил указание сделать такое заявление. Скорее всего, это была своего рода плата: военные, уступив нажиму Горбачева по параметрам, настояли сделать такое заявление.
Потом пили шампанское, веселились, поздравляли и принимали поздравления. Конференция успешно завершилась. Кто мог бы это представить три года назад? Вот уж поистине «нежданное дитя» –первое соглашение времён горбачёвской перестройки.
ОДИН ШАНС ИЗ СТА
Пожалуй, впервые за много недель я ушел домой к семи часам и расслабился — просто сидел и смотрел телевизор. Показывали различные программы новостей — «Время», «БиБиСи», «СиНН». Во всем мире с ликованием отмечали успех в Стокгольме, кроме Москвы — очевидно, на телевидение еще не поступило указание.
Неожиданно около десяти часов вечера раздался телефонный звонок. Это снова был «референтурщик».
— Для Вас срочное, из Москвы.
Тут я не выдержал и буквально застонал: «Ну что там еще?» И тут «референтурщик», славившийся своей педантичностью и аккуратностью, наверно, впервые нарушил самую святую инструкцию — зачитал мне телеграмму по телефону: Горбачёв благодарит за проделанную работу, которая заслуживает самой высокой оценки.
С тем и лег спать. А на следующий день, 23 сентября, встал, как барин, в девять часов — первое безмятежно спокойное утро. Но уже через полчаса прямо из ванной меня выдернул опять «референтурщик» — срочная из Москвы. Ковалев сообщал, что Горбачев поручил мне лично провести пресс — конференцию в Москве не позднее 24 сентября.
Рейсом 12.50 я вылетел из Стокгольма, а вечером уже был в МИДе. Ковалев тепло поздравил и сказал: «Давайте я Вас обниму». Потом посмотрел внимательно и бросил загадочную фразу:
— У Вас был только один шанс из ста, и Вы его все— таки вытянули.
Накануне вечером, — говорил он, — у меня была беседа с Горбачевым. Он доволен результатами Стокгольма и сказал, что Гриневскому надо выступить на пресс — конференции примерно в том же ключе, что и в телеграмме. Он спросил, где Вы сейчас находитесь и успеете ли прилететь из Стокгольма.
Но сегодня Добрынин разговаривал с Горбачевым и высказал идею, чтобы во время пресс— конференции было оглашено Заявление Генерального секретаря по результатам Стокгольма. Оно должно быть кратким: три абзаца — три мысли. Горбачев вроде бы согласился.
В тот же вечер я набросал проект Заявления Горбачева в трех абзацах и краткую Записку.
Уважаемый Михаил Сергеевич,
Прошу рассмотреть проект Заявления от Вашего имени о результатах Стокгольмской конференции, которое было бы оглашено на пресс— конференции 26 сентября (проводит глава делегации Советского Союза О.А.Гриневский). Прошу согласия. А.Ковалев. 24 сентября 1986 года.
Это тоже было нововведение, — отметил я про себя. Раньше Записок на имя Генерального не писали — все они были адресованы безлично: ЦК КПСС.
* * *Горбачев принял меня в своем кремлевском кабинете накоротке. Выглядел он прекрасно — загорелый, уверенный, улыбающийся, глаза горят.
— Молодец, — сказал он, крепко пожимая мне руку. — Слово держишь. Я читал твою телеграмму из Стокгольма. Все правильно, только тональность надо менять. Стокгольм — это не только наша победа, это общая победа. Поэтому на пресс — конференции надо сказать также о вкладе нейтралов и западноевропейцев, да и американцев. Если бы они были против, то ничего бы не вышло. Поэтому соглашение в Стокгольме — это прорыв в плане разоружения, доверия, улучшения международного климата в целом. Будем считать, что первый шаг по этой дороге сделан.
А через два месяца — 15 декабря 1986 года, как это и предусматривалось Стокгольмским документом, произошёл обмен ежегодными планами военной деятельности. Запад объявил о 18 видах такой деятельности, Варшавский договор о 25, а Н + Н страны — о 5. Из них три пришлось на Швейцарию.
Первую инспекцию на территории Советского Союза потребовали американцы. Она была проведена во время учений в Белорусском военном округе. Вслед за этим СССР потребовал проведение инспекции за натовскими учениями в Турции. Как и американская, она прошла без проблем. Механизм заработал.
ГЛАВА 15
В МИДЕ ГОТОВЯТ ДЕРЬМО
В Москве сразу же пришлось окунуться в новые дела. В тихом Стокгольме мы и не подозревали, какие страсти кипят за стенами Кремля. Внешне это никак не проявлялось, но все помыслы и дела были направлены там на подготовку новой встречи в верхах. Теперь она должна состояться в холодной столице Исландии –Рейкьявике. Но Горбачёв гневался и понукал свою команду.
Почему? Что заставляло его нервничать? Мои хождения по московским кабинетам вскоре подсказали ответ: разочарование. Продуктивный диалог с американцами, которого так добивался Горбачёв, явно не клеился.
Ещё год назад, в Женеве он с готовностью согласился с предложением Рейгана снова встретиться сначала в Вашингтоне, а потом в Москве. Давая его, Генсек надеялся, что уже их первая встреча на берегу Женевского озера станет важным шагом на пути к кардинальным изменениям в советско— американских отношений. Не получилось. Поэтому в начале 1986 года Горбачёв неоднократно предупреждал: в Вашингтон он не поедет, если там не будут заключены весомые соглашения. А на ХХV11 съезде КПСС подтвердил: следующая встреча в верхах должна ознаменоваться «практическими результатами» в деле разоружения, а не свестись к пустым словопрениям.
В марте он предложил Рейгану сконцентрироваться на запрещении испытаний ядерного оружия. В Москве посчитали, что здесь проще всего достичь согласия. Однако Вашингтон отверг это предложение. Больше того, в канун окончания объявленного СССР срока моратория США демонстративно взорвали мощный ядерный заряд в пустыне Невада. Поэтому в очередном послании Рейгану в апреле Горбачёв жаловался, что действия США не создают благоприятных условий для встречи в верхах, которая должна быть «значимой и существенной».
В мае Горбачёв согласился послать Шеварднадзе в Вашингтон для подготовки к саммиту. Но после американского удара по Ливии отменил эту поездку. Тогда Рейган предложил, чтобы Шульц и Шеварднадзе встретились в середине лета и начали подготовку к встрече в верхах. Горбачёв сделал контр ход, предложив в послании от 19 июня начать такую подготовку по обычным дипломатическим каналам, с тем чтобы министры встретились в сентябре и обсудили итоги проделанной экспертами работы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});