Совершенно секретно - Александр Бирюк

Как известно, с 1921 по 1937 годы всеми разработками военной техники для Красной Армии занималось так называемое Особое техническое бюро (сокращенно — Остехбюро), на деятельность которого правительство выделяло сотни миллионов рублей, и в котором прорабатывались любые поступившие на рассмотрение компетентных комиссий изобретения, способные пойти на пользу дела. Трудно предположить, что дневник Карамышева со столь ценным содержимым прошел мимо внимания главного директора Остехбюро В.И.Бекаури, известного советского изобретателя, перед которым высшее руководство страны (в лице "друга всех изобретателей" М.Н.Тухачевского) поставило конкретную задачу добиваться усовершенствования военной техники любой ценой, и отсутствие на вооружении Красной Армии и Флота невидимых кораблей, самолетов, танков и до сих пор говорит о том, что яростный разоблачитель кадуйского краеведа Любенковича — инженер Понятовский — был абсолютно прав: таинственный "просветитель" Карамышева, которым так восторгались светила науки XVIII века Брикман, Канкрин и Леман — сплошная фикция, и человечество еще не владеет средствами для претворения в жизнь фантастических идей в стиле Герберта Уэллса. И летописец Шавров, приводя в своей знаменитой книге (ставшей более-менее компетентным справочником на долгие годы) параметры, достигнутые испытаниями "невидимого самолета" в 1937 году под Вологдой, вовсе не маскирует какие-то более значительные результаты в интересах сохранения государственной тайны — этих результатов попросту не было.

Отношение только-только "оперившегося" после окончания МАИ Александра Сильванского к "невидимому проекту" может объясняться двумя причинами — во-первых, как удалось установить только в последнее время, и то совершенно случайно, Сильванский был зятем первого наркома авиационной промышленности М.М.Кагановича, который самым натуральным образом пробивал и расчищал дорогу своему бездарному родственнику. Во-вторых, в те "смутные" годы в Остехбюро, разраставшееся на государственных субсидиях как Колобок на бабкиных дрожжах, усиленно набирали перспективных (с виду) молодых людей с пролетарским (по заявлению) происхождением и высшим техническим (на бумаге) образованием, и потому затесаться среди "новобранцев" отпетому мошеннику "пролетарского происхождения" с неведомо как добытым дипломом не составляло совершенно никакого труда. Стоит только вспомнить, что во время Великих Чисток 1937-38 г.г. были ликвидированы абсолютно все заведения и проекты, к которым был причастен обвиненный в подрывной деятельности Тухачевский (а Тухачевский, как выяснилось в последние годы, был известным покровителем всяких аферистов и хапуг, выдававших себя за изобретателей и рационализаторов), и были расстреляны или распиханы по кутузкам все лица, занимавшие в этих заведениях мало-мальски заметные посты. Кто-то может заявить, что это была стратегическая ошибка жаждущего свести счеты со своими недругами и заговорщиками Сталина, но это глупое заявление вряд ли стоит принимать во внимание: за годы своего существования из кабинетов Остехбюро, не вышло НИ ОДНОГО по-настоящему полезного армии и флоту (или вообще кому бы то ни было) изобретения — все новшества покупались у буржуев (прежде всего в США) и эти закупки стоили правительству несоизмеримо дешевле, чем содержание всяких "научно-исследовательских центров", от исчезновения которых вооруженные силы Страны Советов не только ничего не потеряли, а даже выиграли: так обычно выпалывается расцветающий на плодородной земле пышным цветом вредный сорняк, чтоб не мешал расти полезным культурам. Когда Сталин понял, сколько опасных паразитов расплодилось на теле с таким трудом создаваемого им государства, то полетели головы всех "новаторов-изобретателей", подобных Гроховскому, Бекаури, Ниренбергу и многим-многим другим, пригретым ничего не смыслившим в вопросах техники вредителем Тухачевским…

Но Сильванскому удалось спастись, да иначе и не могло быть — предупрежденный своим всесильным родственником, он вовремя "свалил" из торпедируемого конкурентами Остехбюро, отхватив от Наркомата авиационной промышленности по-настоящему важное задание по больной для ВВС теме — это было создание перспективного истребителя, способного завоевать безусловное господство в воздухе над полем боя. Заодно он прихватил с собой и капитана авиации Лемишева, который понимал в самолетах несколько лучше, и который хоть тоже не умел достаточно правильно их проектировать, но, в отличие от своего заносчивого шефа, прекрасно умел ладить с нужными людьми, благодаря чему от Сильванского кадры если и разбегались куда глаза глядят, то для деятельности КБ это не было катастрофой до самого 1940 года, когда тайное стало настолько явным, что продолжать это было бы сущим безумием. О странных экспериментах с "невидимостью" никто больше не вспоминал, как и о многих других проектах, на которые "любимцы Тухачевского" безвозвратно ухлопали гигантские (астрономические) суммы денег. Потом Лемишев попал с ответственной делегацией в Америку, что также очень странно, учитывая плачевные результаты работ, в которых он принимал непосредственное участие до этого, и что самое главное — дружбу его с ликвидированным как шпион всех буржуйских разведок в мире и сподвижником аналогичного врага народа Тухачевского — легендарным командармом Ионой Якиром. В этих странностях даже нашим историкам сто веков не разобраться, а что уж говорить об иностранных исследователях, вознамерившихся покопаться в грязном белье советской истории? Кремнер это понял еще до того, как успел вляпаться в это "грязное бельё" как муха в липкий мед, и потому решил ограничиться теми данными, что у него уже имелись, благо этого тоже было немало для того, чтобы что-то утверждать наверняка.

Итак, самое главное, что вынес американец из этой части своего расследования, заключалось в том, что если "Филадельфийский эксперимент" и на самом деле имел место в 1943 году, то по сущности (а следовательно и по результатам) он мало чем мог отличаться от эксперимента с "невидимым самолетом" в 1937 году на полигоне под Вологдой, в котором принимали участие самый настоящий жулик Сильванский и его подручный Лемишев. "Русский след" явно тянулся в американскую Филадельфию времен второй мировой войны прямиком из русского Санкт-Петербурга ХVIII века, когда довольно странный русский ученый Карамышев заявил о таком же странном открытии, имевшем по сути примерно тот же принцип, о котором твердил в своих "письмах" загадочный Альенде почти два века спустя. Для себя Кремнер нисколько не сомневался в том, что Берлитц и Мур сознательно исказили истину, попытавшись представить "Филадельфийский эксперимент" как нечто таинственное, загадочное и невероятное — этим профессиональным "тайнокопателям" наверняка были известны хотя бы некоторые факты, раскрывающие истинную суть всего дела, невозможно даже на мгновение поверить в то, что они оказались слабее новичка в подобных делах. Ну конечно же, эти сведения в распоряжении Берлитца и Мура имелись, но, ясное дело, им было совсем не с руки выносить их на обсуждение публики, иначе лопнула бы вся их прекрасная версия, на которой они могли бы заработать гораздо больше, чем если бы докопались до правды. Однако эти сведения, даже будучи обнародованными, сами по себе еще ни о чем конкретном не говорили, и потому первейшей задачей Кремнера на данном этапе было на достигнутом не останавливаться и продолжать поиски в направлении, которое он выбрал с самого начала.

Глава 11. Злоключения Джона Ригана

В конце 1986 года Кремнер опубликовал в калифорнийском журнале "Параллели" большую статью под названием "Филадельфийское жульничество", в которой по порядку изложил все полученные за время своего расследования данные, начиная с таинственного эксперимента Карамышева и заканчивая "подставами", произведенными Берлитцем и Муром с его родственником Питером Моусли, а также Эдвардом Шафтером и Джоном Митчеллом — сослуживцами Хайнца Барнума, хотя прекрасно понимал, что эти "подставы" вполне могли быть произведены не самими исследователями, а теми, кто еще в том далеком 1943 году пытался пустить неизбежную "погоню" по ложному следу. Как и следовало ожидать, материал, предложенный Кремнером всеядной публике, вызвал определенный интерес, к нему стали приходить письма всяких "очевидцев", "участников" и просто доброжелателей, перемежаемых неизбежными в таком деле злобными выпадами сторонников Берлитца и Мура, однако подавляющая часть этой корреспонденции при более детальном с ней ознакомлении не содержала в себе практически ничего нового и интересного. Но одно письмо, пришедшее спустя месяц после публикации в "Параллелях" из Канады, заставило Кремнера призадуматься.

Автор письма, некий Джордж Риган из Оттавы, сообщал полковнику, что в 1943 году он был владельцем небольшой, но процветающей авиастроительной фирмы "Риган эйркрафт компани" в США, выпускавшей спортивные самолёты, и в том же году ему удалось отхватить у американского военного ведомства очень выгодный контракт на постройку транспортно-десантного планера с перспективами его массового производства — а это сулило поистине гигантские прибыли. Планер, получивший обозначение ХСG-11, был спроектирован главным конструктором фирмы Максом Поповым (русским эмигрантом), и имел столь выдающиеся характеристики, что претендовал на первое место в организованном военными конкурсе, в котором принимали участие многие пожелавшие заработать американские фирмы. Однако в итоге победила неизвестная прежде фирма "Глайдер эйркрафт корпорейшн", построившая планер со схожими с ХCG-11 характеристиками, и это было необъяснимо, потому что фирма-конкурент принадлежала русскому эмигранту Кокряцкому, а так как Кокряцкий этот к авиации имел отношение очень отдаленное, то Риган вполне резонно предположил, что без предательства Попова тут не обошлось — уж слишком схожими были идеи, по которым были разработаны оба планера.