Нас ждет Севастополь - Георгий Соколов

— С их точки зрения, может быть, так и надо поступать. Однако я считаю, что здесь Гитлер делает большую промашку.

— Ну, подсказывать им не будем, — усмехнулся Бородихин.

Он стал прохаживаться вдоль берега, наклонив голову, словно о чем-то раздумывая. За последние дни Новосельцев замечал, что теперь замполит не подходит к человеку с таким видом, будто хочет сказать: «А ну давай поборемся, посмотрю, на что ты годен». Сейчас он смотрит на человека задумчиво, словно хочет проникнуть в его душу, спросить: «О чем ты думаешь?»

— Прескверная погода, — остановился Бородихин и поежился. — Катера и мотоботы в такой шторм не пойдут. Десант, вероятно, отложат.

— Уже надоело на «товьсь» держать корабль, — признался Новосельцев.

Бородихин глянул на него исподлобья, вынул портсигар, предложил папиросу. Когда закурил, сказал:

— Видел я в Тамани памятник запорожским казакам. Удивляюсь, как он сохранился. Впрочем, удивляться не приходится. Гитлеровцы заигрывали с кубанским казачеством, пытаясь поднять казаков против советской власти. Невдомек им, что казаки нынче не те. Правда, им удалось найти среди них изменников, которых одели в казачью форму и использовали как карателей.

— И казакам, выходит, давали авансы, — покачал головой Новосельцев.

— Давали. А казаки в ответ создали два казачьих корпуса, которые лупят гитлеровцев почем зря.

— А морякам авансов не давали, — с явной гордостью заметил Новосельцев.

— Это верно. Моряки для них что еж в постели.

— Представляю, что они сделали с моряками, которых захватили в плен в Севастополе.

— О зверствах немцев над пленными в Крыму надо провести беседы на кораблях. В газетах об этом есть статья. Кстати, покажи твой план политработы в период подготовки и проведения десантной операции. Почти на всех кораблях проверил, а твой не просматривал.

Новосельцев вынул из кармана блокнот, развернул и показал замполиту.

Прочитав, Бородихин несколько мгновений молчал, потом закрыл блокнот и вернул Новосельцеву.

— План неплохой, — заметил он, — советовал бы дополнить беседы темой о зверствах гитлеровцев на оккупированной территории и над военнопленными. Не запланирован выпуск боевого листка. И еще одно замечание — во всем плане исполнителем является Новосельцев. Надо давать поручения парторгу, комсоргу, редактору боевого листка и другим коммунистам.

— Учту, — согласился Новосельцев.

Бородихин вынул из планшета ученическую тетрадь, развернул и сказал:

— Прочти-ка. По-моему, неплохие стихи.

Новосельцев прочел:

Мы знаем — фашизму не долго дышать.Мы зверства его не забудем.Мы можем и будем с врагом воевать,И мы в Севастополе будем!Вернутся когорты лихих моряков,Эскадра на базу вернется.И встанут кварталы красивых домов,Малахов курган улыбнется.И новый Рубо панораму начнетИ наши дела не забудет.Родимое солнце над Крымом взойдет,И больше заката не будет…

Прочитав, Новосельцев улыбнулся.

— Не такие уж и хорошие. Как это — «Малахов курган улыбнется»? Неудачно, по-моему, сказано: «Мы можем и будем с врагом воевать». Что значит «можем»? Мы уже третий год воюем. А вообще-то…

— Давай, Виктор, не будем придирчивы. В этом стихотворении важно чувство. Оно будоражит сердце. А почему? Потому, что выражает мысли тысяч моряков. Печатать такое стихотворение в журнале или газете, может быть, и ни к чему, а в боевых листках стоит.

— Безусловно, стоит, — подтвердил Новосельцев.

— А знаешь, где взял это стихотворение? У твоего Степана Дюжева. Он, правда, отпирается, говорит, что не он писал, а я подозреваю, что он.

— Возможно, что и он. Хотя раньше я не замечал у него поэтических склонностей.

— Проглядел, выходит.

— Может быть.

— Я тебе про памятник запорожским казакам говорил… Ты читал надпись на том памятнике?

— Читал. «А кто придет из неверных, то как врага бить…» Здорово сказано! Философия в тех казачьих стихах жизнеутверждающая, не уздяковская.

Бородихин сразу помрачнел. Некоторое время он молча прохаживался по берегу, бросая косые взгляды на Новосельцева.

— Вот ты говоришь — уздяковская философия. В шутку, конечно, сказал. Какая уж там философия… — заговорил он, останавливаясь. — А понимаешь ли ты, как вредны его разговоры с философской подкладкой?

Новосельцев передернул плечами.

— Я не придавал значения его разглагольствованиям. Начитался старых книжонок и свихнулся. Сам он был неприятным человеком, а его умничанье мы встречали насмешливо.

— Насмешливо, — протянул Бородихин. — Нет, дорогой мой старший лейтенант, не смешно, а грустно. Никто его не обрывал, никто не вступал с ним в спор. Не сильны, вижу, в теоретических вопросах. Причем никто не доложил мне о его «теоретических упражнениях».

— Да кто же мог подумать, — пытался оправдаться Новосельцев. — Я сцепился с ним один раз, но ничего, кроме руганки, не вышло.

— Вот в том-то и дело, что никто не задумался, — удрученно проговорил Бородихин. — А следовало бы. Ведь Уздяков вел разговорчики, что в жизни все якобы повторяется. Стоит вдуматься, что это значит. Это значит, что войны на земле были и будут и жизнь также неизменна. Люди борются за лучшую жизнь, а Уздяков болтает, что борьба их бессмысленна, что жизнь людей как была, так и останется трагичной.

— Чушь порол, — вставил Новосельцев, махнув рукой.

— Для вас — это чушь. Но ведь кто-то верует в это. Певцом такой философии является философ Шпенглер, а его реакционное учение находится на вооружении у гитлеровцев. Таким образом, Уздяков, не знаю — вольно или невольно, оказался носителем фашистской идеологии. А я проглядел, черт бы меня побрал. Правильно говорится: век живи, век учись.

— И все равно дураком помрешь, как говорит пословицу — усмехнулся Новосельцев и сразу притушил усмешку, заметив, что замполит сердито сдвинул брови: — Нас нечего винить. Начальство видело, что он нечистоплотен в быту, бюрократ, хам. Зачем держали такого типа на руководящей должности? И не за убеждения надо было выгонять его, а за плохую работу. А то у нас бывает так — наказывают за убеждения. Представь себе хорошего настоящего моряка, скажем, боцмана, а он верует в бога. Что с ним делать? Выгонять?

— Это ты брось, — продолжая хмуриться, оборвал его Бородихин. — Не залазь в дебри, а то не выберешься.

Новосельцев хотел возразить ему, но поперхнулся, почувствовав в голосе замполита непонятную резкость. Бородихин заметил, что его слова произвели на Новосельцева неприятное впечатление, и, положив руку на его плечо, доверительно сказал:

— Виктор, ты еще молодой коммунист, тебе надо учиться. В жизни мы нередко видим такое, что вызывает протест, что несовместимо с нашими понятиями о долге, чести, замечаем, что не по-ленински ведут себя некоторые руководящие товарищи, есть у нас и карьеристы, мечтающие о наградах и продвижениях по службе, и очковтиратели, и трусы. Откуда все это? Вот тут-то разбираться трудно. Является ли это порождением советской системы? Нет, конечно. Все это нам досталось в наследство от прошлого, а пережитки живучи, их питают, дают им произрастать вражеская агентура, капиталистическое окружение. Уздяков нам от прошлого достался.

— Но он не жил тогда, — возразил Новосельцев. — Воспитывался в советской школе, учился в том самом военном училище, где учился я. Почему я, мои товарищи не стали носителями прошлого?

— Ответить на этот вопрос не так-то просто. Помимо школы, военного училища есть еще семья, товарищи. Есть книги. Недаром говорится — с кем поведешься, от того и наберешься. Нужно изучать каждый случай. Есть такие философские определения — явление и сущность. Ты, возможно, не изучал этого.

— Самое отдаленное представление.

— Раз ты стал коммунистом, то должен разбираться в таких вопросах. В народе давно подмечено, что есть различие между внешней, показной стороной и внутренним содержанием какого-либо предмета, существа. В связи с этим и пословицы родились: «Не все то золото, что блестит», «По одежке встречают, по уму провожают». Так вот в философии внешняя сторона именуется явлением, а внутренняя, та, что поглубже запрятана, сущностью. Ты привел абстрактный пример с боцманом, который верит в бога. Допустим, что есть такой боцман. Перед нами, так сказать, явление — верующий в бога моряк. Снимать его с должности, высмеивать? Думаю, что надо сначала разобраться. Почему он верует, кто тому причиной, что питает его веру, как это наложило отпечаток на его характер, на взаимоотношения с товарищами, как отражается на службе? Вот когда вникнешь в сущность всего этого, тогда и решай вопрос о боцмане. А готовых рецептов на все случаи жизни нет, дорогой Виктор…