История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас ГУДАВИЧЮС

В ответ на первые проявления самостоятельности дворян аристократическая верхушка еще более консолидировалась. В 1534–1535 г. Радзивиллы попытались породниться с Гаштольдами, но на сей раз не смогли договориться. Из 35–50 членов рады панов большинство составляли литовцы, а ее верхушка стала очевидной монополией элитных семейств. В первой половине тридцатых годов Альберт Гаштольд сохранил место второго человека в государстве.

б. Попытка перехватить инициативу в отношениях с Россией

На сообщение русских послов о смерти Василия III, Сигизмунд Старый ответил, что он желает мирного соседства – как когда-то его отец Казимир. Ответ Сигизмунда был двусмысленным: внешне демонстрируя добрую волю, он напоминал о границах 1449 г. При правлении опекунов малолетнего Иоанна IV (сына племянницы Михаила Глинского Елены), началась борьба группировок. Влиятельный Михаил Глинский был в 1534 г. году схвачен и умерщвлен в тюрьме. Узнав об этих событиях, великий князь и рада панов решили воспользоваться затруднениями опасного противника.

Презрев неудачи, испытанные в обозримом прошлом, аристократия страны грезила о былом могуществе Литвы, чему, естественно, способствовал ход относительно успешной Десятилетней войны. Желание воспользоваться удобным случаем было вполне понятным и своевременным, однако главные лица рады панов не сумели трезво оценить ситуацию и свои возможности. Великокняжеские замки, такие как Крево и Мядининкай, ремонтировались плохо и пребывали в запустении. Правда, появились каменные замки у магнатов (Гяранайняй у Гаштольдов), но состояние литовской фортификации было посредственным. Посол Германии Сигизмунд Герберштейн определил, что немалая часть литовского войска лишена шлемов и доспехов. Панские и поветские контингенты /549/ составляли 20–30 тыс. воинов, включая и призывников из пограничных воеводств, охранявших замки. Вместе с силами великокняжеских земель Великое княжество Литовское, по сообщениям русских источников и итальянских наблюдателей, располагало 40 000 воинов. Этого количества явно не хватало для борьбы с таким соперником, как Россия. Последняя имела в два или даже в два с половиной раза больше жителей, ее власть с большей легкостью могла собрать необходимые средства, войско было намного дисциплинированнее. Рада панов не уделила должного внимания стратегии своих действий в надежде, что всё решит российская смута. Был расчет и на помощь Польши, хотя поколение, заседавшее в раде панов, само испытало, как нелегко получить подобную помощь, кстати, весьма ограниченную.

Кроме смуты в самой России, оптимизм литовских политиков питался раздорами среди крымских татар. Державший верх Сеадет-Гирей в 1532 г. обратился к Литве за помощью. Послы были предусмотрительно посланы и к нему, и к Ислам-Гирею. Еще до их прибытия Ислам изгнал Сеадета; его посольство также предлагало дружбу. Неясно, успел ли Андрей Мацкевич доставить положительный ответ Исламу, но это уже не имело значения, ибо в конце 1533 г. по решению турецкого султана власть в Крыму разделил с Исламом Сахиб-Гирей. Последний в начале 1534 г. отправил в Литву дружественное посольство. Литва отправила к обоим ханам опытного дипломата, хорошо разбиравшегося в татарских делах: дубингяйского державца Аникея Горностая. Его задача была не из легких, поскольку оба хана отправили предложения дружбы и в Москву. Правда, послы прибыли туда слишком рано, и застали агонию и смерть Василия III. Русские поддержали Сахиб-Гирея, ибо с Ислам-Гиреем у них были старые счеты. Литва, само собой, заключила союз с Сахиб-Гиреем. По его повелению в мае 1534 г. /550/ крымчане и ногайцы вторглись в российское приграничье (Рязанскую и Пронскую земли). Русские отразили нападение, однако на южном рубеже были вынуждены держать боеготовое войско. Нового вторжения не последовало, поскольку на Сахиба совершил нападение подстрекаемый русскими Ислам. Ни один из ханов не сумел одолеть противника. Русским удалось завязать контакты с Молдавией. Фронт на юге России не был создан, однако равновесное противоборство ханов и относительно стабильное положение Сахиб-Гирея обеспечивало Литве спокойствие на южных границах.

Литовская дипломатия действовала и на севере: была совершена попытка втянуть в войну Ливонию, с которой в 1514 г. заключили бессрочный мирный договор. Однако Ливония не была склонна отказаться от двадцатилетнего договора о перемирии с Россией, заключенного в 1531 г.

Неплохо потрудившись во внешнеполитической сфере и обеспечив постоянную поддержку монарха, обещавшего помощь со стороны Польши, рада панов менее всего заботилась о внутреннем развитии самой Литвы. Была надежда обойтись шаблонными мероприятиями. 15 февраля 1534 г. в Вильнюсе собрался сейм. Рада панов без труда добыла его согласие на серебщину (6 грошей с однолошадного плуга, 12 грошей с сохи, запряженной двумя волами; кроме того, платежами были обложены города). В 1534 г. было собрано 26 345 коп грошей, в 1535 г. – около 30 000, в 1536 г. – около 20 000. Этими суммами пополнились платежи, собираемые в великокняжеском домене, в 1534–1536 г. составившие 49635 коп грошей. Регулярно взимаемые платежи позволили содержать определенное число наемников. Еще были живы командиры, обретшие опыт в прежних битвах. В надежде на тактические преимущества рада панов всерьез не занималась военной стратегией, что было необходимо для борьбы со столь мощным противником. Это была существенная ошибка литовского руководства.

К войне приступили в конце лета 1534 г. Действовало 20-тысячное полевое войско. В августе месяце Мстиславский державец Юрий Зеновьевич выслал на задание группу разведчиков. Столкнувшись с русским отрядом в 1100 воинов, литовцы его разгромили и захватили пленных, располагавших нужными сведениями. Эта мелкая операция подтвердила преимущество литовцев в открытом поле. Главные силы Литвы собрались в Минске; 1 августа им был проведен смотр. Имелись планы похода на Чернигов и Стародуб, в том направлении (к Гомелю) был выслан авангард под командой киевского воеводы и польного гетмана Андрея Немировича и конюшего Василия Чижа. Гетман Георгий Радзивилл в ранге главнокомандующего следовал за ними, но, чувствуя, что /551/ сведения разведки недостаточны, он особо не торопился. Получив от Юрия Зеновьевича сообщение о том, что собранные под Смоленском крупные силы русских готовятся к переходу границы, Радзивилл скомандовал Немировичу и Чижу повернуть на север (к Буйничам) и несколько изменил собственный маршрут. Достигнув Дулеб (близ Могилева), литовцы получили более точные сведения от перебежавших на их сторону Вельского и Ляцкого: впечатление о больших силах русских под Смоленском сложилось из-за прибытия туда наместника Никиты Оболенского (сконцентрированные на южной границе русские части перебрасывались на западные рубежи). Для создания полной картины потребовалось еще несколько дней, но в целом весь ход предыдущих событий подтвердил избранную Георгием Радзивиллом тактику: главные силы литовцев ударили не вхолостую.

В Могилеве литовское полевое войско было разделено на три части. Немирович и Чиж 18 августа выступили в ранее намеченном направлении к Стародубу. Ян Вишневецкий и Андрей Кошерский подтянулись к Смоленску. Георгий Радзивилл с сильным резервом (10 000 воинов) остался в Могилеве. Резерв был необходим для борьбы с численно превосходящим противником, однако за эту предосторожность пришлось заплатить высокую цену: к Стародубу были посланы весьма ограниченные силы. Была надежда, что тут действия литовцев облегчит переход на их сторону Вельского и Ляцкого, руководивших обороной на этом участке.

Андрей Немирович и Василий Чиж, имея в распоряжении несколько тысяч воинов, столкнулись с хорошо укрепленной областью. Тут были Чернигов (обороной руководил Феодор Мезецкий), Гомель (защищал Дмитрий Оболенский), Радогощ (оборонял Матвей Лыков). Самой сильной крепостью был Стародуб, который оборонял Феодор Оболенский. Немирович достиг Стародуба 3 сентября, литовцы сожгли город. Осаде помешала вылазка русских, произведенная через несколько дней; в плен попал ротмистр польских стрелков Суходольский. Вылазку удалось отбить, однако /552/ Немирович понял, насколько малы его ресурсы для взятия столь мощной крепости. Это препятствие не лишило его инициативы. Прервав осаду Стародуба, он двинулся к Радогощу, разбил Барбашина, пытавшегося преградить ему путь, и одним ударом достиг своей пели. Пал Радогощ – город и замок (в последнем сгорел Лыков). Немирович пошел на Почеп. Взять его не удалось, тогда Немирович не стал терять время, а двинулся к Чернигову. Этот замок умело оборонял Мезецкий, а литовские артиллеристы проявили себя ниже всякой критики. Большой урон литовцам нанесла вылазка русских. Близилась зима, и войско Немировича вынуждено было вернуться в Могилев.