100 рассказов о стыковке - Владимир Сыромятников

Читатель, может быть, помнит, как мы «дышали» на свой «часовой механизм» при перестыковке модулей «Квант-2» и «Кристалл». Теперь этому механизму, нашей «лапе», всей системе перестыковки предстояли модификация и, конечно, новые испытания. По требованию проектантов требовалось заставить манипулятор двигаться по косой траектории так, чтобы не задеть штырем за станцию, а затем увести панель СБ из?под «Кристалла». Чтобы выполнить такую задачу, предстояло изменить управление и заставить оба привода манипулятора включаться одновременно. Такое управление возбуждало дополнительные колебания и усложнило процесс. В манипуляторе появились новые датчики, и изменилась авионика. Мы, конечно, посопротивлялись, стараясь обратить внимание на трудности и дополнительную опасность. Положение усугублялось короткими сроками выполнения дополнительного задания. К тому же страдала надежность системы в целом, так как терялось дублирование приводов манипулятора. Косая траектория, которую требовалось выдержать с большой точностью, уже не допускала одиночных отказов. Однако деваться было некуда, пришлось самим выпустить ТР и самим его выполнять вместе с заводом, руками и ногами инженеров и рабочих, умением прибористов и кабельщиков, тех же сборщиков головного цеха. За несколько недель под руководством Боброва и Обманкина изменили конструкцию манипулятора, а Панин со своими помощниками разработали и собрали модифицированную схему управления. Вместе, всем миром, подготовили экспериментальную установку, ту самую — универсальную и незаменимую, на которой испытывали всю машину и которой столько раз восторгались посетители лаборатории «Конус». Преодолев еще немало проблем, к началу марта мы вышли на финишную прямую. Но «впереди была еще целая война», и не одна.

В те же дни, в пятницу 24 февраля, состоялся Совет главных конструкторов — наш традиционный СГК, который предшествовал всем пилотируемым полетам. Как было заведено с давних пор, главные конструкторы, смежники и разработчики основных систем из РКК «Энергия» рапортовали о состоянии станции «Мир» и готовности корабля «Союз ТМ», докладывали об открытых вопросах, нерешенных и вновь возникших проблемах. Председательствовавший Ю. Семёнов потребовал говорить только о технике, как это он часто делал последние годы, просил лишний раз не повторять о состоянии экономических дел и других человеческих и нечеловеческих факторах. Несмотря на табу, реплики о положении дел прорывались с трибуны и из зала.

Мне тоже пришлось выступать и коротко доложить о стыковке, проблемах с МСБ и о доработке перестыковки АСПр. Семенов всполошился, когда услышал о том, что пришлось отказаться от дублирования при модификации АСПр. «Ты несешь персональную ответственность за эти системы»? — сказал он мне после того, как задал несколько вопросов. Меня подмывало сказать, что, наверное, он имел в виду «персональную надбавку» к зарплате, но все?таки решил промолчать. Я остался доволен уже тем, что на совете еще раз вспомнили о запасном режиме перестыковки, при котором требовалось отклонить солнечную батарею модуля «Спектр». Подготовка этого варианта тоже требовала больших усилий от конструкторов и заводчан нашего предприятия и Центра Хруничева. В заключение я остановился на работах по системе стыковки Орбитера (ССО), на тех заключительных испытаниях, которые запланировали на конец марта после окончательной сборки «Атлантиса».

Рюмин, еще не забывший всех проблем космического полета, просил меня побеспокоиться о тех дополнительных кабелях для управления МСБ в шаговом режиме, которые еще с осени находились на станции и могли затеряться среди обилия другой старой и новой аппаратуры.

Этот СГК отличался от всех предыдущих — можно сказать, он был беспрецедентным. Впервые за все годы пилотируемой космонавтики на нем присутствовали и участвовали в работе американские специалисты из НАСА. Т. Халловей, как и на заседании в ЦПК, выступил с коротким сообщением, доложив о ходе работ по подготовке к полету STS-71. Сославшись на мое сообщение, он подтвердил сроки и объем заключительных испытаний на полигоне, в КЦК.

После окончания совета американцы еще долго расспрашивали меня обо всех штатных и нештатных процедурах по реконфигурации станции «Мир» при подготовке к стыковке с «Атлантисом», о запланированных выходах в открытый космос, переносе МСБ, перестыковке и других операциях. Они переспрашивали еще и потому, что цепь этих непростых операций оказалась действительно очень длинной. Успокаивая их, я сказал, что тоже не сразу запомнил всю последовательность этих операций.

За четыре месяца до начала работ на орбите все мы не до конца представляли, что предстояло сделать в космосе.

В субботу и воскресенье, когда мы работали с системой АСПр в лаборатории «Конус», из ЦУПа поступило еще одно тревожное сообщение: опять схватили «U–минимум». «Будьте готовы к расстыковке, на всякий случай, возможен досрочный спуск», — сообщил Любинский. Приехав в ПУП, я застал там всю оперативную группу во главе с Рюминым, Соловьевым и Благовым, которые разбирали возможные нештатные ситуации и варианты выхода из них.

Все же прогноз оказался чересчур пессимистичным. Оставив дежурную смену в ЦУПе, остальные постепенно стали расходиться.

Доживем до понедельника! Мы понимали, что самое трудное еще впереди.

4.16   Двадцать лет спустя: В Калифорнию и Флориду

История снова, в который раз, повторилась ровно через 20 лет. Двадцать лет назад, в январе 1975 года, моя стыковочная команда вылетела в Калифорнию, в Дауни, на фирму «Роквелл», в неплановую поездку, с тем чтобы провести испытания направляющих штырей и гнезд на АПАС-75 КК «Союз» и «Аполлон». За два месяца перед этим американская команда «быстрого реагирования», составленная из специалистов НАСА и «Роквелла», выполнила замену направляющих штырей и гнезд на двух летных агрегатах КК «Аполлон». Двадцать лет спустя, в январе 1995 года, меньше чем за полгода до полета Спейс Шаттла к ОС «Мир», мне снова пришлось сформировать ударную группу и вылететь с ней сначала в Калифорнию, в Дауни, а затем во Флориду, на мыс Канаверал в Космический центр Кеннеди (КЦК). Было что?то общее между этими поездками, отстоявшими так далеко друг от друга во времени. Изменились наша роль и дело, которое предстояло выполнить. Стали другими окружающая обстановка и люди, стали другими мы с Е. Бобровым, постаревшие и седые, но еще способные выполнить «любые задания партии и правительства», как сказали бы наши командиры и комиссары 20 лет назад. С нами вместе на этот раз поехали наши коллеги, немолодые, но в первый раз полетевшие через океан в Америку. Об этом мой очередной рассказ.