Дневники. 1918—1919 - Михаил Пришвин

38

На лекцию приехал умный человек Строев от «Новой Жизни»... — газета «Новая жизнь» (1917–1918) — петербургская ежедневная общественно-литературная газета. Официальный издатель А. Н. Тихонов (А. Серебров), редактор М. Горький.

39

...пир во время чумы... — осмысляя ситуацию через трагедию А. С. Пушкина «Пир во время чумы» (1830), Пришвин выявляет антиномичность культуры: «изящные искусства» заброшены во время русской революции, но танец (ср. ниже запись от 23 Февраля: «мы танцуем во время немецкого нашествия на красных балах»), возникший из вихря этой же революции, таит в себе эрос жизни («контрреволюцию»), а значит, надежду на возрождение.

40

...начало поклонения тому Апису... — священный бык, символ плодородия, почитавшийся в Египте на протяжении всей истории, начиная с 3600 г. до н. э.; у Пришвина вектор, с неизбежностью указывающий направление — от утопии к жизни (от революции к контрреволюции).

41

...мы в мистическом обществе говорили о частичке «ре» в слове «религия». — Имеется в виду петербургское Религиозно-философское общество, членом которого Пришвин стал в 1908 г.; схоластический характер дебатов на заседаниях общества Пришвин не раз отмечает в дневнике. Ср.: Ранний дневник. С. 175–316.

42

...Армия Спасения — протестантская религиозная филантропическая организация, основанная в 1865 г. в Лондоне

43

...вот какой памятник выстроим. — Речь идет о грандиозном проекте (Г. И. Гедони) памятника жертвам революции на Марсовом поле в виде огромного стеклянного глобуса.

44

...не люблю его маленьких поучительных для рабочих писаний в «Новой Жизни»... — в 1917–1918 гг. в газете «Новая жизнь» один за другим появляются отклики М. Горького на события политической и общественной жизни в России. См.: Горький М. Несвоевременные мысли. М.; СПб.: Интерконтакт, 1990.

45

Голодная повестушка. — Вариант рассказа под названием «Насыщение пятью хлебами» (1918) входит в цикл «Голодные рассказы» (Цвет и крест. С. 177–179).

46

...подождите, скоро их есть будем. — Рассказ «Мышонок» (1918) входит в цикл «Голодные рассказы» (Цвет и крест. С. 177).

47

...вижу сейчас к чему-то черную гору в степи, Карадаг. — Ошибка: горы, где Пришвин охотился на архаров, назывались Кызылтау. Запись представляет собой воспоминание о поездке Пришвина в Казахстан (1909); послужила материалом для очерка «Орел» (1918), который вошел в последнюю редакцию повести (1948) «Черный араб» (1910) (см.: Собр. соч. 2006. Т. 2. С. 511–548).

48

Смотрели мы во Львове на побежденных австрийцев...— в годы Первой мировой войны в России оказалось много пленных солдат и офицеров Австро-Венгрии, многие из которых привлекались к труду, в частности в сельском хозяйстве, пользовались относительной свободой и расположением со стороны местных жителей. Ср.: Ранний дневник. С. 261–362.

49

Со службы приходит такая голодная. — Имеется в виду Козочка

50

...нет ничего в нашей жизни теперь от лунного света. — Аллюзия на книгу В. В. Розанова «Люди лунного света. Метафизика христианства» (1911).

51

...тощие пожрали все и не стали от этого тучнее и добрее. — Быт 41: 2–4,17–21.

52

...нет на свете тайного, что не стало бы явным. — Мк 4: 22.

53

К подзаборной молитве. — Имеется в виду возникшая в дневнике 1917 г. и связанная с идеей возмездия молитва «Господи, помоги мне все понять, все вынести, и не забыть, и не простить», которая в 1918 г. становится лейтмотивом книги очерков «Цвет и крест» (одно из первоначальных названий «Подзаборная молитва»); позднее «подзаборная молитва» возникает в повести «Золотой рог» (1934) и в «Повести нашего времени» (1944). В послевоенном дневнике точка зрения Пришвина на взаимоотношения личности и общества меняется. Ср.: «Смысл нашего времени состоит в поисках нравственного оправдания жизни, а не возмездия... Эта сила уже исчерпала себя» (1945). Ср.: Подзаборная молитва //Цвет и крест. С. 116–117; Круг жизни. С. 135–139.

54

«Звезды почернеют и будут падать с небес». — Откр 6:13.

55

Унимать буяна двинулась старая мать... — запись носит автобиографический характер: мотив неравного брака воспроизводит психологическую подоплеку его собственной семейной жизни, против которой была мать Мария Ивановна Пришвина, конкретные детали разрабатываемого сюжета вымышлены.

56

...я не знал отца своего, он умер, когда мне было немного лет, и так без него никто не мог научить меня ходить свободным во власти... — Сиротство не раз выступает у Пришвина метафорой психологической и социальной инфантильности; в судьбе поколения оно предстает как конфликт народа с интеллигенцией («интеллигенция убивает отчее, быт») и выражается в нигилизме интеллигенции по отношению к власти, отечеству и утрате веры в Бога — Отца небесного.

57

«Ах ты, воля, моя воля, золотая ты моя!» — Песня неизвестного автора, прославляющая царя Александра II, освободителя крестьян; в автобиографическом романе «Кащеева цепь» выступает символом традиционных ценностей, связанных с образом матери, которым идейно и нравственно противостоит народничество в лице двоюродной сестры Дунечки (см.: Собр. соч. 2006. Т. 1. С. 384–442).

58

Сюжет для голодного рассказа...— цикл «Голодные рассказы» входит в книгу о революции «Цвет и крест», над которой в 1918 г. Пришвин начал работать; по замыслу писателя, книга должна была состоять из газетных очерков революционных лет, опубликованных в различных петербургских газетах. В революционные годы в дневнике и газетных очерках появляется целый ряд записей, в которых «цвет» и «крест» не только указывают на трагическое содержание новой жизни и состояние народной души («Русский народ погубил цвет свой, бросил крест свой и присягнул князю тьмы», «цвет измят, крест истоптан, всюду рубят деревья, как будто хотят рубить себе из них новый крест»), но и выявляют органичность будущей стратегии Пришвина-писателя («Я, может быть, больше многих знаю и чувствую конец на кресте, но крест - моя тайна, моя ночь, для других я виден как день, как цвет»). Ср.: Цвет и крест // Цвет и крест. С. 136–137.