Имя: Избранные работы, переводы, беседы, исследования, архивные материалы - Алексей Федорович Лосев

выше. Перед нами здесь уже не метафоры, но символы. Пламенеющая заря в приведенных выше примерах ни на что другое не указывает, кроме как только на самое себя. Мы всматриваемся в такого рода метафорические образы и – дальше этих образов никуда не идем. Что же касается приведенных примеров из стихотворений Лермонтова, то наличные в них образы вовсе не имеют самодовлеющего значения, а являются символами одинокой и страдающей гордой души поэта. Точно такую же в структурном отношении художественную образность необходимо находить и в таких стихах Пушкина:

И над отечеством свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная заря!

Здесь мы тоже погружаемся не в созерцание самой зари, но трактуем ее как символ «просвещенной свободы» страны.

9. Метафорическая колористика.

Сказать отдельно об этой импрессионистической метафоре необходимо вот почему. Во-первых, те метафоры, которые обычно приводятся в теоретико-литературных работах, обладают слишком общим характером; и в них далеко не всегда выставляется на первый план именно живописная образность. Цвета и разные комбинации цветов, конечно, не отсутствуют в такого рода метафорах. Но чтобы иллюстрировать именно живописную образность метафоры, в этих случаях бывает необходимо применять специфические способы наблюдения. Но если мы возьмем те метафоры, которыми пользовались поэты-импрессионисты, то как раз такого рода специфически живописная образность метафоры бросается здесь в глаза сама собой. Во-вторых же, импрессионистическая образность приучает нас понимать метафору не только поэтически, но именно живописно. Большей частью импрессионистические метафоры есть самые обыкновенные метафоры, но только с подчеркиванием живописного элемента. Но если подходить к делу формально, то часто в этой импрессионистической колористике даже и нет метафоры в узком смысле слова. И все же комбинации разных оттенков света и тени, равно как и неожиданные комбинации цветов, настолько здесь оригинальны и специфичны, что такого рода колористика сама делается чем-то метафорическим. Ведь и во всякой метафоре комбинируются два или несколько образов, не имеющих ничего общего между собой в субстанциальном смысле слова, и тем не менее эта комбинация образов повелительно требует своего признания хотя и не в субстанциальном, но во всяком случае в феноменально-зрительном смысле слова. То же самое весьма часто происходит и в импрессионистической колористике. Если здесь иной раз и нет метафоры в узком смысле, то во всяком случае есть метафора в зрительном и чисто живописном смысле слова.

Здесь мы хотели бы воспользоваться одним произведением американской литературы 20-х годов, где рисуется в натуралистических тонах поведение трех американцев, завербовавшихся на первую мировую войну. Писатель этот – Джон Дос Пассос. Его роман «Три солдата» кроме весьма натуралистических зарисовок содержит интересную и методически проводимую импрессионистическую колористику. Эта колористика здесь настолько интересна, что для нашей общей характеристики живописной образности в литературе ее, может быть, и будет достаточно[172].

«Вечер обливал багрянцем кучи угольного шлака» (7).

«Белое, как бумага, лицо и зеленоватый оттенок его лысого черепа» (9).

«Смотрели бы на темно-пурпуровую гавань… из своих квадратных огненно-красных иллюминаторов» (10).

«Маленький человек с серовато-красной щекой» (16).

«День уже окрашивался янтарем заката» (30).

«Их (негров) темные лица и груди блестели… как черный янтарь» (33).

«На фоне неба, затянутого светло-серыми, серебристыми и темными серо-багровыми облаками с желтоватыми отблесками по краям» (36).

«Пурпурные сумерки» (45).

«Бледное маленькое солнце… низко висело на красновато-сером небе. …Желтые тополя… стройно подымались к небу вдоль берега черной блестящей речки» (56).

«Темные массы деревьев кружили… ветвями, убранными желтой и коричневой листвой, выплетая черные кружева на красновато-сером небе» (57).

«Старуха с серым лицом и похожими на осколки черного янтаря глазами» (60).

«Слабый румянец вечереющего дня» (78).

«Пар, позолоченный светом лампы» (83).

«Ящик, полный желтых и зеленовато-белых сыров» (86).

«Гроздья колбас… красных, желтых и пестрых» (86).

«День был свинцовый».

«…Где в ясном сиянии утра ярким оранжевым пятном горела мокрая глина» (98).

«Золотисто-желтая трава» (105).

«Пушистые лиловые облака».

«Голубые тени тополей».

«С неба, залитого желтым янтарем и сиреневыми огнями».

«Аспидные крыши и розовато-серые улицы города».

«Маленькие лоскутки садов горели зеленью изумруда».

«Пурпурно-серая колокольня церкви» (106).

«Лилово-серые облака» (108).

«Небо было полно маленьких красных, пурпурных и желтых брызг».

«Клочья бледно-голубого тумана» (109).

«Белая лента дороги» (114).

«Кусок тяжелого серого неба» (122).

«Отражение зеленовато-серебристого неба» (129).

«Среди пучков желтой травы» (130).

«В зеленоватой полутьме» (131).

«Голубое небо с розовато-белыми облаками» (134).

«Луна… точно большая красная тыква» (139).

«Гряды облаков в бледно-голубом небе… отливали малиновым цветом и золотом» (143).

«Зеленое небо» (147).

«Омлет, бледный, золотисто-желтый с пятнами зелени» (193).

«Огромный, серо-розовый город» (196).

«Фиолетовые глаза» (198).

«Красновато-фиолетовые пятна лесов» (200).

«Тяжелый желтовато-коричневый свет» (201).

«Они… пронеслись по улицам, где при тусклом солнечном свете серовато-зеленоватые и серо-лиловые тона смешивались с синими пятнами и бледными отсветами, как сливаются краски в перьях на груди голубя. Они увидели реку, тускло-зеленую, как нефрит» (234).

«Розовые, желтые, синевато-лиловые тона цветов словно обостряли туманную желтизну и сероватую лазурь зимнего освещения и мрак улиц» (236).

«Небо было залито лиловыми, ярко-пурпурными и розовыми тонами» (240).

«Бледное облако коричневого тумана» (247).

«Утро было серое, с легким желтоватым туманом в воздухе» (249).

«Коричневый старик… размешивал желтую жидкость в своем стакане» (258).

«Розовато-серые когти» (у кошки) (259).

«Около пруда, бледно-голубого, янтарного и серебряного» (271).

«Синевато-серая ночная мгла» (276).

Символ

1. Природа символического образа.

Термин символ по разного рода причинам потерял в настоящее время всякое ясное содержание, почему большое терминологическое исследование в этом отношении еще предстоит[173]. Здесь мы ограничимся только наиболее понятной и наиболее простой установкой.

Почему метафора не есть символ? Скажут, например, что небо у Пушкина, которое дышит осенью, тоже есть символ определенной поры года. На это мы должны ответить, что всякая метафора имеет значение сама по себе; и если она на что-нибудь указывает, то только на самое же себя. Она не указывает ни на что другое, что существовало бы помимо нее самой и что содержало бы в себе те же самые образные материалы, из которых состоит метафора. Символическая образность в этом отношении гораздо богаче всякой метафоры; и богаче она именно тем, что вовсе не имеет самодовлеющего значения, а свидетельствует еще о