Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя. Книга 1 - Александр Дюма

— Но ведь Голиаф не мог проскакать четыре лье по морю?

— Там добрых шесть, — поправил его Арамис.

— Тем более.

— Позтому-то, милый друг, — с кроткой улыбкой заметил прелат, — Голиаф стоит в конюшне и, кажется, очень доволен, что на его спине нет Портоса.

Действительно, лошадь привели обратно с того места, где исполин сел на свежего коня. Таково было распоряжение прелата, от внимания которого не ускользала ни одна мелочь.

Мушкетер сделал вид, что вполне поверил этому объяснению.

Он начал притворяться под влиянием все более и более усиливавшихся в нем подозрений.

За завтраком он сидел между иезуитом и Арамисом и улыбался сидевшему напротив него доминиканцу, жирная физиономия которого была ему порядком противна.

Роскошный завтрак сильно затянулся. Великолепные испанские вина, прекрасные морбиганские устрицы, отборная рыба из устья Луары, исполинские пенбефские креветки, нежная полевая дичь украшали стол. Д’Артаньян много ел и мало пил, Арамис не пил совсем или по крайней мере пил только воду.

После завтрака д’Артаньян сказал:

— Дайте мне ружье.

— Вы хотите пойти на охоту?

— Я думаю, что в ожидании Портоса мне лучше всего будет этим заняться.

— Возьмите любое со стены.

— Вы не отправитесь со мною?

— Ах, дорогой друг, очень бы хотел, но епископам охота запрещена.

— А! — ответил д’Артаньян. — Я этого не знал.

— Кроме того, — добавил Арамис, — до двенадцати у меня дела.

— Значит, мне придется идти одному? — спросил д’Артаньян.

— Да, к сожалению. Но главное, возвращайтесь к обеду.

— Право, у вас кормят так хорошо, что я не могу не вернуться.

Д’Артаньян встал из-за стола, поклонился своим сотрапезникам, взял ружье, но вместо того чтобы отправиться на охоту, быстро направился в маленький ваннский порт.

Он несколько раз оглядывался, желая узнать, идут ли за ним: никого и ничего не было видно.

За двадцать пять ливров он нанял маленький рыбачий баркас и в половине двенадцатого отчалил, вполне уверенный, что его не выследили. И правда, за ним никто не ехал. Только иезуит, с утра стоявший на высокой колокольне своей церкви, не пропустил ни одного его шага, следя за ним в сильную подзорную трубу.

Без четверти двенадцать Арамис узнал, что лодка д’Артаньяна направилась к Бель-Илю.

Лодка шла быстро; сильный северо-западный ветер нес ее к острову.

По мере того как д’Артаньян приближался к цели, он все пристальнее вглядывался в берег. Он искал глазами в толпе или среди укреплений яркий костюм Портоса и его массивную фигуру.

Поиски д’Артаньяна были напрасны; он высадился, никого не встретив, и первый же солдат, к которому он обратился, сказал ему, что господин барон еще не вернулся из Ванна.

Не теряя ни минуты, д’Артаньян приказал рулевому держать курс на мыс Сарзо.

Несмотря на быстроту переправы, д’Артаньяна мучили нетерпение и досада, о которых могла бы рассказать только палуба баркаса: он без устали ходил по ней взад и вперед в течение трех часов.

От набережной, к которой пристал его баркас, д’Артаньян мигом добрался до епископского дворца.

Своим быстрым возвращением он думал смутить Арамиса. Ему хотелось упрекнуть Арамиса в лукавстве, сделав это сдержанно, но достаточно тонко, чтобы заставить Арамиса почувствовать все последствия такого поведения и вырвать у него хоть часть тайны. Он, наконец, надеялся словесной атакой, как штыковым ударом, разрушить таинственность, окружавшую Арамиса, и заставить его открыть свои карты.

Но в передней он встретил камердинера, который, глупо улыбаясь, преградил ему дорогу.

— К его преосвященству! — крикнул д’Артаньян, стараясь рукою отстранить камердинера.

— К его преосвященству?

— Ну да, конечно. Разве ты не узнаешь меня, дурак?

— Конечно, вы шевалье д’Артаньян. Но его преосвященства нет дома.

— Как? Его преосвященства нет дома? Где же он?

— Уехал.

— Куда?

— Не знаю, но, может быть, его преосвященство сообщает это вам в письме, которое он поручил мне отдать вашей милости.

И камердинер вынул из кармана письмо.

— Давай скорей, чучело! — вскричал д’Артаньян, вырывая письмо из рук слуги. — Да, да, — прибавил он, пробежав глазами первые строки. — О, я понимаю!

И он прочитал вполголоса:

«Дорогой друг!

Крайне неотложное дело призывает меня в один из приходов моей епархии. Я надеялся повидаться с вами перед отъездом, но теперь потерял эту надежду, так как вы, вероятно, проведете в Бель-Иле два-три дня с нашим милым Портосом.

Развлекайтесь, но не старайтесь состязаться с ним за столом; я этого не посоветовал бы даже Атосу в самые лучшие его дни.

До свидания, дорогой друг! Поверьте, я глубоко сожалею, что не мог лучше и дольше воспользоваться вашим милым обществом».

— Черт возьми, — сказал д’Артаньян, — меня провели! Ах я дурак, болван, трижды идиот! Но посмотрим, чья возьмет в конце концов. О, меня обманули, как обезьяну, которой дают пустой орех!

И, отвесив пощечину улыбающемуся камердинеру, мушкетер выбежал из епископского дворца.

Как ни хорош был Хорек, для такой спешной поездки он не годился. Поэтому д’Артаньян выбрал на почтовом дворе лошадь, которая благодаря его шпорам и твердой руке доказала, что олени совсем не самые быстроногие создания в мире.

XXVI. Д’Артаньян спешит, Портос храпит, а Арамис дает совет

Часов через тридцать — тридцать пять после описанных нами событий Фуке, по обыкновению приказав никого не принимать, сидел у себя в кабинете в знакомом уже нам доме в Сен-Манде и работал. Внезапно во двор влетела карета, запряженная четверкой взмыленных лошадей. Очевидно, ее ожидали, потому что четверо лакеев бросились к дверцам экипажа и открыли их.

Фуке поднялся из-за письменного стола и быстро подошел к окну, в то время как из кареты выходил прибывший гость, который с трудом сошел с подножки в три ступеньки, опираясь на плечи лакеев. Когда он назвал свое имя, один из слуг побежал к подъезду и исчез в передней. Слуга торопился сообщить о приезде гостя своему господину, но ему не пришлось стучаться в двери кабинета.

Фуке уже стоял на пороге.

— Его преосвященство ваннский епископ, — доложил лакей.

— Хорошо, — ответил Фуке.

Потом, наклонившись над перилами лестницы, по нижним ступеням которой уже поднимался Арамис, сказал:

— Вы, мой друг? Так рано?