Битва за Коррин - Брайан Херберт

Он оставался с ними до тех пор, пока они не умерли.

Такое же вымирание неокимеков должно было произойти и на тех немногих планетах, которые титаны превратили в свои опорные пункты. Правда, случится это в течение года, когда неокимеки не получат очередной сигнал, подтверждающий их право на дальнейшее существование. Интересно, подумал Вориан, что будет, если они узнают о гибели Агамемнона и двух других последних титанов. Им придется потрудиться, чтобы выжить. Но он сомневался, что они добьются успеха — в таких вещах генерал Агамемнон не допускал промахов.

Вориан горестно покачал головой.

— Нет числа иллюзиям и заблуждениям которым мы следуем…

Увидев все это и поняв, что кимеки погибли все без исключения, он направился на борт «Мечтательного путника». У него появилось желание пустить корабль на волю волн, как рыбацкую лодку в морях Каладана. Джихад всегда был его жизнью, ее средоточием. Кто он без Джихада? Сколько потерь, сколько миллиардов жизней загублено! И вот теперь он убил собственного отца. Отцеубийство. Страшное слово для обозначения ужасающего злодеяния. Он испытывал невероятную боль, стараясь убедить себя, что это было нужно… что все, что было им сделано, диктовалось только необходимостью.

Вориан Атрейдес замутил океан своей жизни морями крови, но каждая трагедия, каждая победа были необходимы во имя спасения человечества… Он сам стал инструментом уничтожения мыслящих машин — от Великой Чистки Синхронизированного Мира до уничтожения титанов.

Но война еще не кончилась. Оставалось поразить еще одну цель.

Прилетев на Салусу Секундус, Вориан не стал передавать победных сообщений. Он не нуждался в чествовании, но он должен был позаботиться о воздании воинских почестей Квентину Батлеру, как истинному герою.

Хотя Вориан уволился из Армии Человечества и более двух месяцев назад отбыл в неизвестном направлении, покинув Лигу, он по возвращении легко договорился о встрече с вице-королем. Никто на Салусе, за исключением Абульурда, не ведал истинных причин ухода Вориана в отставку, но теперь все узнают, что он отправился на охоту за кимеками. И одержал победу…

Проходя по улицам Зимии, Вориан видел свежие следы недавних беспорядков — окна заколочены досками, деревья на бульварах обуглены и изуродованы огнем, белый камень правительственных зданий покрыт пятнами сажи и копоти. Пожары были потушены, толпы культистов рассеяны, но следы повреждений остались. Приближаясь к зданию Парламента, Вориан испытывал неприятное изумление.

Мне осталось дать последнее сражение.

Занятый ликвидацией последствий беспорядков, успокоением потрясенного населения и выработкой уступок Райне и ее набравшему силу движению, чтобы поставить его хоть под какой-то контроль, вице-король Фейкан Батлер выкроил время для встречи с верховным башаром Ворианом Атрейдесом.

— Мне надо рассказать вам о вашем отце, — сказал Вориан. Фейкан был удивлен и обрадован, узнав об уничтожении титанов, но его глубоко тронула и опечалила весть о трагической, но геройской гибели отца.

— Мы с ним были очень близки все эти годы, — сказал он, неестественно прямо сидя за столом. Как политик, он давно научился скрывать свои чувства. — Признаюсь, что когда я узнал, что он жив и превращен в кимека, я хотел, чтобы он умер. Видимо, и он желал того же.

Он поправил лежавшую на столе стопку документов, ожидавших его подписи.

— Теперь, выслушав вас… я думаю, что это самое лучшее, на что мы могли надеяться в такой ситуации. Он жил и умер, не изменив своему кредо: Батлеры никому не слуги. — Он тяжело вздохнул, голос его дрогнул, и чтобы скрыть волнение, он заговорил громче: — Мой отец никогда не стал бы рабом кимеков.

Вице-король откашлялся и снова надел на лицо непроницаемую маску.

— Благодарю вас за службу, верховный башар Атрейдес. Мы сделаем официальное заявление по поводу вашей победы и уничтожения титанов. Я буду очень рад снова принять вас в ряды Армии Человечества в прежнем звании.

Хотя Абульурд не мог похвастать такой же близостью с отцом, как Фейкан, он был больше потрясен известием о смерти Квентина. Он был весьма чувствительным человеком и всем сердцем ощутил боль и трагичность потери в отличие от Фейкана, который научился отгораживать себя от всех ужасов войны и неприятностей жизни, не давая эмоциям вырываться за этот защитный вал.

Абульурд улыбнулся, и на мгновение эта улыбка смыла с его лица печальное выражение.

— Я скорблю о своем отце, сэр… но, честно говоря, меня намного больше удручал риск, которому вы подвергались, и те испытания, которые выпали на вашу долю.

Вориан ощутил ком в горле и судорожно сглотнул. Этот талантливый офицер был сыном Квентина, который обращал на него мало внимания… а у самого Вориана было два сына, которым не было никакого дела до него. Глядя на Абульурда, Вориан вдруг понял, что именно до сих пор крепко привязывает его к Лиге.

— Твой отец всегда был героем. История сохранит его имя. Я позабочусь об этом.

Абульурд склонил голову и грустно сказал:

— Если бы и у Ксавьера Харконнена появилась такая возможность. Боюсь, что комиссия по расследованию мало продвинулась в своем деле по восстановлению доброго имени деда. Многие исторические документы уничтожены — как мы вообще сможем доказать свою правоту? Или, наоборот, это облегчит задачу?

Вориан выпрямился и расправил плечи.

— Давно уже настало время восстановить его доброе и честное имя. Теперь, как мне кажется, наступил самый подходящий момент. Победив титанов, я могу нажать на комиссию более решительно.

Обнадеженный его словами, Абульурд слабо улыбнулся.

— Но сначала, — стальным голосом произнес Вориан, — мы должны выполнить еще одну задачу, на этот раз последнюю. Остается еще одна стратегическая головоломка, которую надо решить. Если мы проявим твердость и мужество, то, думаю, Армии Человечества это будет по силам. Она одержит победу там, где до сих пор ей не удавалось этого сделать. Если я сейчас не воспользуюсь данной мне возможностью, то, боюсь, Лига никогда не решится на такой шаг.

Абульурд недоуменно моргнул.

— Что вы намерены делать, верховный башар?

— Я намерен вернуться на Коррин и уничтожить последнее гнездо мыслящих машин.

Абульурд недоверчиво поднял голову.

— Но вы же знаете, сколько боевых кораблей роботов держат оборону на орбите. Мы никогда ее не прорвем.

— Мы сможем ее прорвать, если молот будет достаточно тяжел и если мы как следует им размахнемся. Потери могут быть очень большими — как в людях, так и в технике. Но пока Омниус заперт на Коррине, это наш последний шанс. Если мыслящим машинам удастся ускользнуть с Коррина и размножиться, то мы окажемся там, где были сто лет назад. Мы не можем этого допустить.

Абульурд недоверчиво поморщился.

— Как вы сможете убедить в этом Парламент? Захотят ли солдаты сражаться и погибать ради ликвидации такой призрачной угрозы? Никто не видит реальной опасности даже после того, как мы познакомились с жучками-пираньями. Я думаю, что мы начисто утратили всякую решимость и боевой дух.

— Я слышу эти отговорки уже много лет, но теперь я заставлю их посмотреть на дело пристальнее, — ответил Вориан. — Я поразил титанов и кимеков и лучше, чем кто-либо другой на всем белом свете, понимаю, сколь велика исходящая от мыслящих машин угроза. Я не успокоюсь до тех пор, пока человечество не освободится от них окончательно. Беспощадная атака по всему фронту будет наилучшим решением. Я должен закончить свое дело, дело всей моей жизни. Не надо недооценивать мою способность к убеждению в таком деле, которое задевает меня за живое и так много для меня значит.

Они долго шли рядом в задумчивом молчании. Потом Абульурд сказал:

— Когда вы успели стать таким ястребом, верховный башар? Обычно вы охотнее прибегали к военным хитростям и обманным действиям, нежели к фронтальным атакам. Но теперь вы решили провести широкомасштабное наступление? Это напоминает мне…

— Напоминает тебе Ксавьера? — Вориан улыбнулся. — Хотя мы часто расходились с ним во мнениях, пока он был жив, теперь я признаю, что мой старый друг оказался во всем прав. Да, я стал ястребом. — Он дружески хлопнул Абульурда по плечу. — Отныне ястреб будет моей эмблемой, моим символом. Он будет постоянно напоминать мне о моем долге.

На совести каждого общества есть его собственный список грехов. Иногда эти грехи определяются осуждающими актами, призванными уничтожить саму ткань общественной организации; иногда же грехи совершаются лидерами, желающими во что бы то ни стало увековечить свое положение.

Словно забыв о своих разрушительных маршах, люди собрались на праздничную манифестацию, чтобы показать свою великую радость по поводу триумфального возвращения Вориана Атрейдеса. Кимеки были мертвы, последние титаны повержены — из вселенной была навсегда устранена еще одна смертельная угроза человечеству.