Тайна затворника Камподиоса - Вольф Серно

Батиста силился держать себя в руках.

– Я могу попытаться уговорить своих хозяев подождать день-другой.

– Постараюсь сделать все, что смогу.

– Ты знаешь, что мне нужно, черт побери, и ты дал мне слово!

– Не кричи так. Здесь и у стен есть уши.

– Плевал я на твои стены! Если ты не сдержишь слова в ближайшие дни, твоя развалюха познакомится с красным петухом! – разъяренный Батиста вскочил с места.

– Да ладно, успокойся, сделаем!.. Я, честно, сделаю все, что в моих силах! – трактирщик, видимо, испугался. Он снова усадил боцмана на стул.

– Давай выпьем еще, – он долил бокал до краев.

– Ладно, – Батиста выпил. – Я дам тебе знать. Ты должен подготовить все не позднее чем послезавтра. И не забывай: подведешь – пущу тебе красного петуха! – и Батиста, косолапя, пошел к лестнице, ведущей вниз.

Панчо посмотрел ему вслед.

– Не разевай пасть, дружок, – процедил он сквозь зубы. – Подрыгаешься денек-другой – и заплатишь побольше.

Когда Батиста поднял глаза, Панчо помахал ему рукой.

Орантес ехал верхом по набережной, удивляясь пестроте встречного люда. В гавани Сантандера куда больше гама и суеты, чем он себе представлял: это было живое, пульсирующее море, в котором каждый казался занят свои делом.

Торговцы нахваливали свой товар; рабочие заколачивали ящики; грузчики поднимали наверх мешки; возницы погоняли лошадей; офицеры выкрикивали команды; кудахтали куры; визжали свиньи; повсюду стояли и лежали разнообразные предметы: сундуки, цветные горшки, такелаж, парусина, клетки с животными и тьма бочонков разного рода – с пресной водой, вином, пивом, со шнапсом и бренди, с салом и ворванью, с уксусом и маслом для ламп. Казалось, нет ничего, что нельзя перевезти в бочке.

Много матросов уже сейчас, к полудню, были навеселе и распевали скабрезные песенки, нетвердой походкой шагая мимо Орантеса.

– Табачку не желаешь? – крикнул кто-то у него над ухом.

Орантес живо оглянулся и увидел разноцветную птицу с большими черно-красными глазами и хищно загнутым клювом. Птица сидела на высоком шесте у самой воды.

– Табачку не желаешь? – прозвучало еще раз.

Говорящая птица? Тут что-то не так! Орантес торопливо перекрестился.

К нему приблизился пожилой мужчина. Он улыбался, глядя на недоумевающего Орантеса.

– Вам что, никогда прежде не доводилось видеть попугая, сеньор?

– Господь свидетель, не приходилось! – Орантес окончательно пришел в себя. – Вы никак чревовещатель или что-то в этом роде?

Пожилой мужчина опять рассмеялся:

– Спаси и помилуй! Это Лора к вам обратилась, это она интересуется, не надо ли вам табаку.

– Извините, как эти птицы называются? Папоги?

– Попугаи. Это очень компанейские птицы, и родом они из Новой Испании.

– Ага... – Орантес принялся разглядывать попугая. На удивление, птица тоже присматривалась к нему то левым, то правым глазом, склоняя голову набок.

– Табачку не желаешь? – на этот раз никаких сомнений быть не могло: это прокричала птица.

– Так как, сеньор, нужен вам табачок или нет? Товар у меня первоклассный.

– Я не знаю даже, что такое табак, – вынужден был признаться Орантес. – Я в Сантандере второй раз в жизни.

– Табак изготавливают из листьев табачной травы. Она бывает очень душистой, ароматной и помогает от разных болезней души и тела. Он, как и моя Лора, родом из Новой Испании.

Старик ласково погладил птицу по пестрому оперенью и дал ей лесной орех. Орантес с любопытством наблюдал за тем, как птица своим темным мясистым языком поворочала орех в клюве туда-сюда, чтобы было удобнее расщелкнуть его.

– Уроженцы Новой Испании курят табак в трубках. Подождите, я вам покажу, как это делается.

Старик достал из ящика трубку, на конце которой была массивная головка с отверстием.

– Сюда вот набивают табак, потом его поджигают лучиной и одновременно втягивают в себя через эту трубку сам дым.

Орантес недоверчиво посмотрел на собеседника:

– Тогда рот был бы полон дыма. Вы разыгрываете меня?

– Да что вы, вовсе нет! Секундочку, я покажу вам, как это делается.

Старик быстро и ловко набил трубку и начал курить, выпуская изо рта струи дыма.

– Ничего более полезного для здоровья нет, сеньор.

– Ага, – Орантесу пришло в голову сделать подарок Витусу. – И сколько вы хотите за табак и трубку, друг мой?

Старик назвал свою цену. Орантес ненадолго задумался, а потом они ударили по рукам.

– Хорошо, я возьму то и другое. Если вы, конечно, сбросите четвертачок.

Старик оторопел, а потом усмехнулся:

– Для человека от сохи, сеньор, вы довольно сметливы. Ладно, будь по-вашему – я согласен!

И он, взяв деньги, протянул Орантесу трубку и табак. Орантес коснулся двумя пальцами шляпы и пришпорил лошадь.

– Давай, дружок, самое время домой! – но тут же натянул уздечку. – Я чуть не забыл: не скажете ли мне, друг мой, как мне добраться до харчевни «Эль Инглез»?

– «Эль Инглез»? – протянул старик. – Не очень-то приличное заведение, да позволено мне будет заметить! На вашем месте я остановился бы в другом постоялом дворе.

– Я только хочу забрать оттуда своих сыновей, – ответил Орантес. – Они приехали вчера вечером.

– Тогда все в порядке... – было видно, что старик его не понял.

Орантес не хотел показаться невежливым.

– Мои сыновья, Антонио и Лупо, работают в труппе Artistas unicos, которая будет выступать в городе.

Когда он представил себе встречу с друзьями-артистами, у него потеплело на душе.

– А-а-а, Artistas unicos? Я слышал о них много хорошего.

– Спасибо, – Орантесу было приятно слышать это. – Вообще-то, они могли бы еще пожить дома или, если уж на то пошло, ночевать со всеми остальными артистами. Но они вызвались сопровождать двоих друзей нашей семьи, которые собираются отбыть в Англию. Имя одного из них Витус, другого все зовут Магистром. Мне сказали, что они остановились в «Инглес».

– А, теперь понимаю. Хотите одним махом прихлопнуть двух мух сразу? Забрать сыновей и попрощаться с друзьями?

– Так и есть.

– Передайте своим друзьям, чтобы были поосторожнее.

– Это вы о чем? – насторожился Орантес.

– Ну, сеньор, Сантандер – город портовый. А в портовых городах всякое случается. – Взгляд старика обратился к рейду, где покачивался, бросив якорь, громоздкий галеон. Штиль последних дней сменился свежим ветром. По воде бежали барашки.

– К этому мне нечего добавить.

– Витус, друг мой, Магистр, старина! – Орантес, широко расставив ноги, стоял посреди зала в «Инглес» и радовался как ребенок. – Дайте-ка я обниму вас! – Он бросился к ним обоим и едва не задушил в объятиях.