Танец отражений. Память - Лоис Буджолд

— В некотором роде. Честно говоря, я подписался «Дед Мороз». — Марк откашлялся. — Кажется, в этом смысл Зимнепраздника. Научить… дарить дальше. Дед Мороз — это уже последняя инстанция, правда?

— Наверное.

— Я начинаю это понимать, — решительно кивнул Марк.

Они вместе поднялись в зал приемов и взяли по бокалу. Майлз, улыбнувшись про себя, заметил, что они привлекают к себе немалое внимание — весь цвет форов, собравшийся здесь, исподтишка бросал на них взгляды.

«Ах, Барраяр, ну и удивим же мы тебя!»

«Меня он точно удивил».

Весело иметь такого брата, как Марк. Наконец-то у него появился союзник!.. Интересно, удастся ли Майлзу заставить его полюбить Барраяр так же сильно, как любит он сам? Эта мысль немного испугала его. Лучше не любить Барраяр слишком сильно. Барраяр смертельно опасен, если относиться к нему, как к любовнице. Но… риск всегда привлекает. И риска хватит на всех, никакого искусственного дефицита.

Но Майлзу надо быть осторожным, а то Марк еще подумает, будто он на него давит. А у Марка аллергия на принуждение, что, конечно, вполне понятно, но зато быть его наставником — дело тонкое.

«Не перестарайся, старший братец. Ты ведь теперь вполне заменим». Он провел ладонью по яркой ткани кителя, с леденящей ясностью понимая, что значит «заменим». Но ведь для учителя поражение, нанесенное учеником, — это высшая победа. «Замечательный парадокс. Как ни поверни, я в выигрыше».

Майлз ухмыльнулся: «Ага, Марк. Догони, если сможешь. Если сможешь».

— О, — Марк кивнул мужчине в винно-красном мундире форского дома, — это, кажется, лорд Форсмит, промышленник?

— Да.

— Я был бы счастлив поговорить с ним. Ты с ним знаком? Можешь меня представить?

— Конечно. Собираешься сделать новые инвестиции?

— Да. Я решил, что их надо разнообразить. Две трети вложений — в барраярскую экономику, одна — в галактическую.

— Галактическую?!

— Я вкладываю деньги в эскобарскую медицинскую технологию.

— Лилли?

— Угу. Ей нужен начальный капитал. Я буду пассивным компаньоном. — Марк замялся. — Решение ведь будет медицинским. И… хочешь поспорить, что она будет давать доход?

— Не-а. Честно говоря, я вообще не стал бы ставить против тебя.

Марк улыбнулся самой язвительной своей улыбкой:

— Хорошо. Ты тоже учишься.

Майлз подвел брата к Форсмиту и с самым официальным видом представил его. Форсмит был счастлив найти человека, который готов на балу говорить о работе, и выражение неизбывной скуки, застывшее на его лице, мгновенно исчезло при первом же вопросе Марка.

Махнув рукой, Майлз выпустил Марка на свободу. Форсмит вовсю жестикулировал, Марк слушал так внимательно, будто в голове у него жужжало записывающее устройство. Майлз решил им не мешать. Увидев на другой стороне зала Делию Куделка, он направился к ней, чтобы получить танец попозже и заодно перебежать дорогу Айвену. Если повезет, можно попробовать на ней эту фразочку насчет дуэльных шрамов.

Глава 32

После захватывающе интересного разговора о наиболее быстро развивающихся отраслях барраярской экономики лорда Форсмита затребовала жена. Он весьма неохотно расстался с Марком, пообещав прислать проспекты. Марк осмотрелся в поисках брата. «Граф не единственный Форкосиган, который готов переутомиться, пытаясь доказать присутствующим, что совершенно здоров», — напомнил себе Марк.

Марк поневоле стал поверенным брата в тех вопросах, которые тому не хотелось обсуждать со своими начальниками из Службы безопасности. Они пересматривали материалы, начиная с воинских уставов и кончая пятимерной геометрией. Марк всего один раз позволил себе пошутить, а потом понял, насколько глубокий ужас движет нескончаемыми проверками Майлза. Особенно когда им действительно удавалось отыскать в его памяти очередной провал. Марка сильно беспокоила неуверенность, пожалуй, даже отчаянная робость, появившаяся у старшего брата. Он очень надеялся, что рано или поздно к Майлзу вернется свойственная ему отвратительная самоуверенность. Опять эта странная взаимодополняемость: Майлзу хочется о чем-то вспомнить, а ему, Марку, хочется забыть. А он не может.

Придется заставить Майлза побольше водить его повсюду. Майлзу нравится выступать в качестве эксперта — это автоматически ставит его в то положение, к которому он так пристрастился. Ага, пусть немного раздует свое в высшей степени объемистое «эго». Теперь-то Марк может ему это позволить. Он подразнит брата когда-нибудь в другой раз, когда тот снова будет в форме. Тогда это будет честно.

В конце концов, забравшись на стул и вытянув шею, Марк разглядел брата: тот как раз выходил из зала в обществе блондинки в синем бархате — Делия Куделка, самая высокая сестра Карин.

«Они здесь. Боже!»

Соскочив со своего постамента, он поспешил на поиски графини.

Отыскать ее удалось в гостиной третьего этажа: графиня беседовала с какими-то женщинами своих лет — видимо, с приятельницами. Заметив явно взволнованного сына, она, извинившись, уединилась с ним в нише коридора.

— У тебя какая-то проблема, Марк? — спросила графиня, расправляя юбку на низенькой банкетке. Он осторожно присел с краю.

— Не знаю. Куделки приехали. Я еще на Дне рождения императора обещал Карин танец, если успею вернуться. И… попросил ее поговорить с тобой. Обо мне. Она говорила?

— Да.

— Что ты ей сказала?

— Ну, это был длинный разговор… Но главное — я считаю тебя умным молодым человеком, которому пришлось пережить немало неприятностей, но если нам удастся уговорить тебя разумно избавиться от проблем, то я поддержу твое сватовство.

— Бетанская терапия?

— Что-нибудь в этом роде.

— Я думал о бетанской терапии. Немало. Но опасаюсь, как бы записи моего врача не попали в руки аналитиков Службы безопасности. Не хочу, чтобы из меня делали клоуна.

— Наверное, я могла бы это обеспечить.

— Правда? — Он поднял глаза. — Даже если ты сама тоже не увидишь этих записей?

— Да.

— Мне… очень бы этого хотелось, сударыня.

— Считай, что я обещала. Слово Форкосигана.

Графиня — «приемный» Форкосиган, даже в большей степени, чем сам Марк. Но в ее слове он не сомневался.

«Мама, с тобой все кажется возможным».

— Я не знаю, что именно ты рассказала Карин…

— Почти ничего. Ей же всего восемнадцать. Я решила, что более… э… продвинутые вещи подождут. Ей ведь сначала надо закончить учебу, а уж потом думать о долгосрочных отношениях, — напомнила графиня.

— О. Да. — Он даже не знал, что это — облегчение или разочарование. — Ну, это все устарело. Я успел приобрести… новый набор проблем. Гораздо более серьезных.