Двадцатое июля - Станислав Рем

Хеллмер посмотрел на часы: русский находился под водой уже сорок секунд. Пятьдесят. Шестьдесят. Семьдесят… Еще двадцать секунд, и нужно будет его спасать. Если, конечно, сам не догадается бросить машину. На восемьдесят третьей секунде над поверхностью озера появилась голова пловца. Она стремительно приближалась к берегу.

Когда Курков вышел на берег, Хеллмер похлопал его по плечу:

— Молодец. У нас обычно в первый раз возвращаются на берег самостоятельно. Потом часа три машину достаем. Горючего-то я заливаю всего на пять минут. Теперь о том, что сделал неправильно. Трубку следовало зажать вот этим креплением от маски, — Хеллмер показал, как следовало подготовить снаряжение. — Так уменьшается давление на зубы. Дальше. Крепче прижимайся к машине: ей так легче тебя везти — меньше сопротивление воды. Не высовывайся часто на поверхность. Наметил курс, спрятал голову в воду и начинай считать. Вычислил, сколько метров прошел, вскинул голову, отметился. Потом до следующей отметки курс прокладывай. Понял?

— Так точно.

— Вопросы есть?

— Еще разок можно?

Хеллмер пожал плечами:

— Тебя для того сюда и привезли. Хоть целый день плавай. Штайнер тебе поможет. Но к семи ты должен быть готов к другим тренировкам.

— Каким?

— Потом узнаешь. — И гауптштурмфюрер, насвистывая незатейлевую мелодию, направился в сторону замка.

Сталин пристально всматривался в лица сидевших перед ним людей. Каждого из них он знал не первый год. И сегодня не случайно собрал их вместе. Для Иосифа Виссарионовича слова «случайно» вообще не существовало.

Расширенное совещание.

— Товарищ Фитин, доложите нам о последних событиях. Частично с материалами товарищи ознакомлены. Нам нужна конкретная информация по последним событиям, и не только в Германии, но и в Америке, Англии, Японии, Турции…

Павел Николаевич встал, взял в руки записи и, заглядывая в них, приступил к докладу:

— Первое, что мне хотелось бы отметить, это попытки с немецкой стороны наладить контакт с нашими союзниками. Комендант Парижа, генерал Штюльпнагель, сделал через своего заместителя неудачную попытку связаться с главнокомандующим американской армией. Правда, самолет до цели не добрался: был сбит британскими военнослужащими, часть генерала Монтгомери. С какими предложениями немцы летели к американцам — неизвестно. Имелась и вторая попытка контакта. На этот раз с дипломатической стороны. В Турции бывший вице- канцлер, а ныне подчиненный министра иностранных дел Германии Франц фон Пален вышел на консула США с предложением о сотрудничестве. На данный момент мы не можем сказать, от чьего имени действовал дипломат, но если от имени министерства, то имеются все основания предполагать, что установление контактов с союзниками происходит на государственном уровне. Одновременно Германия обстреляла вчера Лондон новым видом артиллерийского оружия. Так называемыми ракетами Фау-2. Поскольку данный вид вооружения серьезного, по сравнению с авианалетом, разрушения столице Англии не нанес, есть предположение, что Геринг и те, кто стоит за ним, хотели просто показать свои достижения. Для ускорения, так сказать, переговорного процесса.

— С какого полигона был произведен обстрел? — задал вопрос министр иностранных дел Молотов.

— Пенемюнде.

— Но данная площадка, насколько мне йомнится, была ликвидирована отрядом Сопротивления.

— Совершенно верно. Однако полигон восстановили в течение суток.

— Невероятно! — Молотов развел руками.

— Тем не менее это факт.

— Либо он не был ликвидирован, как нам доложили, — вставил свое слово Берия. — А его просто-напросто законсервировали. И в нужный момент открыли. Откуда мы получили информацию о том, что полигон разрушен?

Все посмотрели на Фитина.

— Передала наша агентура. К тому же данную информацию подтвердили британцы, которые и нанесли массированный авиаудар по полигону.

— А вы уверены, что наша агентура передает достоверную информацию? — Берия говорил не вставая, глядя в стол, тихо и медленно.

Фитин молчал. О какой гарантии могла идти речь, когда в некоторых случаях его сотрудники переставали верить даже самим себе? Особенно когда их вели на допрос. Павел Николаевич понимал, куда клонит Берия. В последнее время Черчилль все чаще высказывался за то, чтобы как можно скорее активизировать действия на Западном фронте. Любыми способами. Лишь бы опередить советские войска в захвате Германии и Европы. Несколько раз Фитин ловил себя на мысли: а что, если союзники первыми войдут в Берлин и их войска углубятся дальше, чем это согласовывалось со Сталиным? Неужели мы начнем войну против них? И отвечал сам себе: да, начнем. Некоторые детали в разговорах после таких вот совещаний убеждали руководителя разведки, что настроение в отношении союзников, а особенно Англии, в руководстве страны стало меняться в худшую сторону.

— Конечно, любую информацию мы должны детально проверять и перепроверять. И данной операцией тоже займемся вплотную. — Фитин указал на свою папку. — Пока же я озвучил не до конца проверенные сведения. Информация свежая, только что поступившая. И из разных источников. К тому же она дополнена моими предположениями.

— Если мы сделаем какие-нибудь движения на основе ваших предположений, а они не совпадут с истинными мотивами, то представляете, в каком свете будет выглядеть Советский Союз? — произнес Молотов.

— Чтобы проверить даже простую информацию, требуется время, — ответил Фитин. — А его, к сожалению, у нас нет. Пока мы будем заниматься проверкой нашей агентуры, очередной Штюльпнагель прилетит в штаб Эйзенхауэра и начнет переговоры. Американцы, не видя нашей реакции, будут проводить свою, выгодную им политику.

Это был весомый удар по министру иностранных дел. Следующей фразой можно было добить Молотова. Слишком много накопилось в отделе информации, которую следовало использовать против США, но этого так и не сделали.

— Спасибо, товарищ Фитин, — Сталин прекратил дискуссию. — Кто может дополнить выступление нашего товарища?

Молотов поднялся со стула:

— Разрешите, товарищ Сталин? — Получив в ответ утвердительный кивок, оппонент Фитина продолжил: — Товарищ Фитин только что затронул действия Палена в Турции. Так вот, Турция находится на грани расторжения дипломатических отношений с Германией. Посольства союзников ведут очень активные переговоры с руководством страны, практически в форме ультиматума. Пален не проявляет никакой реакции на происходящее и, насколько мне известно, не информирует о проходящих переговорах свое руководство. На основании чего можно предположить, что контакт с американской дипломатической миссией есть не что иное, как личная инициатива Палена. Не имеющая никакого отношения к руководству Германии.