Дм Мой или Шанс №2 - Александр Белоткач

Сьюзи заметив такое мое настроение, списала видно все на свой счет, и следуя стандартной женской «логике», заглядывая мне в лицо, спросила:

— Алекс! Я тебя чем-то обидела?

Я конечно давно привыкший к таким заворотам, этих красавиц, вместо ответа предложил:

— Сьюзи. А давай на пруд сходим? Я не могу сейчас просто тупо лечь спать.

На что, смущенная девушка, опустив глаза, осторожно сказала:

— А можно непросто…, но если ты хочешь, давай сходим. Я, правда, к себе сначала зайду.

— Сьюзи. Я в последнее время терпеть не могу закрытых пространств. Уж больно тяжкие думы посещают меня в этих пластмассовых стенах! — сделав вид, что не заметил намека, ответил я. И поднявшись из-за стола, решив прихватить с собой чего-то из оставшегося от ужина, попросил Сьюзи наделать бутербродов. А сам достал из шкафа большое цветастое покрывало, уложил его на дно найденного тут же пакета. «Не все же только на девок валить. Им и так здесь несладко приходится».

А когда мы спустившись, подошли к ее модулю, я попросил:

— Можно я подожду тебя здесь?

— А почему? — глянула недоуменно Сьюзи, — Тут темно. И ходят всякие.

Нужно сказать, я прекрасно понимал, такой монашеский образ жизни, что по странному стечению обстоятельств сложился здесь у меня в доме, долго вести не смогу. Но и о том чтобы заняться известным делом с этой, безусловно, хорошей девчонкой, сейчас у меня и мысли не было. Рядом быть, общаться, это одно. А когда моя Лиза томиться где-то в ожидании своего супруга, мне, пользуясь расположением Сьюзи, предаться с ней обычному здесь любовному экстазу, совесть не позволит. Поэтому, я как есть просто, сказал:

— Понимаешь, Сьюзи, ты выглядишь…, как бы так выразиться? Очень эффектно! И мне как мужчине, тяжело порой сдерживать себя. Так что давай лучше не будем мучить друг друга.

Я знал, конечно, что Сьюзи девочка далеко неглупая, но когда она честно глядя в глаза, пообещала, что не станет меня провоцировать, я понял, с ней лучше всего решать вопросы именно так, прямо и без обиняков.

Войдя в красиво обставленную, нечета моей комнату, я присел на большой диван, и увидев, как Сьюзи наливает нам сока, попросил напиться.

Не знаю, как и кто выжимал его, но великолепный, ярко красный как вино напиток, радовал летней свежестью и настоящим вкусом спелых томатинов. Сьюзи знала, что я люблю этот напиток, поэтому часто приносила мне его целыми бутылками. И вот, набрав в такую же литровую емкость, видно сегодня только выжатого сока, она положила ее с собой.

Я ловил на себе ее чуть встревоженные взгляды. И понимал, что поступаю глупо по здешним меркам, но ничего с собой не мог сделать.

Эта девушка мне действительно очень нравилась, и обижать я ее не хотел ни в коем случая, да только что-то говорило мне: «заходить за заветную черту сейчас нельзя. Иначе это будет выглядеть настоящим предательством».

Вечер, а точнее уже ночь на берегу озера, мы провели, пытаясь разобраться в некоторых деталях последнего фильма. Сьюзи как обещала, вела себя как школьница, ни разу не подав мне повода к известным мыслям. А когда, наплававшись вдоволь, и наговорившись, мы улеглись на прохладный песок, она вдруг сказала:

— Алекс! Ты не рассказывал, что у тебя есть девушка! Прости! Я понимаю, что тебе сейчас трудно. Только по-моему ты забываешь о том, что здесь в доме совершенно другие нормы. И совершенно другие правила. Я, наверное, не должна тебе этого говорить. Но мне больно смотреть, как ты пытаешься укротить свое естество. Ты настоящий мужчина Ал! И любая девушка здесь в доме, полжизни отдала бы за то, чтобы ты полюбил ее! Ты не представляешь. Что здесь твориться по ночам! Лучше я тебе не буду рассказывать. Но за все эти годы я такого наслушалась. Так вот, что я хотела сказать тебе. Я уверенна. Твоя девушка, кто бы она ни была, поймет тебя. А если нет, тогда она просто глупая эгоистка.

Я видел, как трудно даются Сьюзи эти слова. И что она явно постаралась слегка накрутить себя, дабы высказать такое. Однако я, четко понимая, что сейчас в ней говорит одинокая женщина, неизвестно, сколько лет не знавшая любви и мужской ласки, погладив ее нежно по бархатистой коже, слегка касаясь кончиками пальцев, отзывающейся на каждое движение спины, сказал:

— Ты очень милая, и очень-очень соблазнительная девушка! Я думаю, ты по-настоящему умеешь чувствовать и любить! Но Сьюзи! Я ведь тебе уже говорил. Там откуда я родом, такие мои действия назвали бы предательством! И мне поверь, по-настоящему тяжело! Я ведь прекрасно вижу, что здесь в доме свои правила, и свои законы. Но прости! Кто сказал, что они являются эталоном человеческой морали, и образцом нравственности? Как раз обнаруживается обратное! Все, что здесь, вполне привычно, что тут в порядке вещей, для любого нормального человека, может казаться, особенно вначале, верхом разврата и аморальности. Вот поэтому, я, еще не успев забыть, что такое обычная совесть, стараюсь прислушиваться к ее голосу. А сейчас, этот голос мне говорит: «Сьюзи очень красивая и очень хорошая девушка, обязательно поймет тебя! Ведь она не какая-то глупая эгоистка!»

Затем, подхватив Примолкшую Сьюзи на руки, я потащил ее, начавшую было сопротивляться, к воде.

Мы еще долго плескались, раза два переплыли озеро, туда и обратно, к тем самым ступеням, а когда уже уставшие и продрогшие, стали собираться, Сьюзи обтираясь своим мохнатым полотенцем, неожиданно замерла, а затем, поймав в отблеске далеких фонарей мой взгляд, обхватив за шею, поцеловала.

— Алекс. Прости меня, пожалуйста! Здесь все так запутанно, так искаженно, что я порой уже не различаю, где правда, а где ложь! Где добро, а где зло! Но если ты не против, позволь мне, как и прежде быть с тобой? Пока все не разрешится? Я не знаю, что ты делаешь со мной! Но когда мы рядом, я ощущаю себя самой счастливой на свете!

Мы вернулись к себе почти под утро. А когда я как обычно, проводив задумчивую, и какую-то особенно притихшую Сьюзи, поднялся в свой модуль, меня будто на части стало рвать изнутри. Не знаю, в чем было дело, но на душе моей скребли десятка два злющих кошек, от чего я целый час еще промаялся, пытаясь уснуть.

Перед глазами стояла моя Катька. Вспомнился тот наш вечер во дворе. Наша старая пятиэтажка, хмурое небо над головой, пронизывающий ветер, и нежное, родное лицо, которого я возможно, никогда-никогда, больше не увижу.

А за последующие несколько дней, мы с моей неизменной напарницей, стали самыми настоящими проповедниками.

По мнению Романа, и всех остальных ребят, настало время той самой, величайшей и весьма рискованной операции, под кодовым названием «Кино». Нет, я конечно, не стучался в первую попавшуюся дверь, в первом попавшемся секторе. Это было бы чистым самоубийством. Все мы четко понимали, что как только совет пронюхает о том самом видео, нас быстренько постараются заткнуть, либо изолировать. Поэтому специальная группа во главе которой, находилось десять, так называемых координаторов, собирала сведения о своих однопартийцах, соседях, знакомых, и друзьях, после чего, по настоянию Романа, каждому присваивался определенный бал, означающий степень риска и некоторую моральную составляющую личности. Так что мы, начиная свой, такой непростой труд, уже с утра получали списки адресов, в этом координационном центре, где день и ночь безвылазно работали ребята Лукьяна и Клима. Эти спецы, по сетям собирали все по нашей теме, для того, чтобы первыми отследить, зарождение ожидаемого со дня на день противодействия нашей информационной компании.