Рождение и гибель цивилизаций - Юрий Емельянов

В то же время очевидно, что ряд важнейших положений марксистской теории удалось воплотить впервые лишь в России, хотя это и не отвечало представлениям Маркса и Энгельса о том, где начнется социалистическое преобразование мира. Лишь в стране, где фактически не существовало барьера между цивилизованными и нецивилизованными народами, где было ограничено господство товарно-денежных отношений, где многовековые традиции общественной сплоченности во имя единой цели ослабляли сословные рубежи, можно было приступить к построению общества классового, социального и национального равноправия.

Ликвидация социальных барьеров и меры по устранению разрыва в уровне развития между отсталой национальной периферией в Азии и остальным населением России доказывала верность коммунистов принципу пролетарского интернационализма и помогала развивать те отношения, которые сложились в российской Арктиде. Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», ставший официальным девизом страны Советов, казался не только призывом к грядущей мировой революции, но и принципом, определяющим отношения между всеми народами мира, что также отвечало глубокой культурной традиции народов России.

В то же время революционные выступления в Западной Европе привели лишь к временным победам коммунистов и левых социалистов в Венгрии и Баварии. Мировая пролетарская революция в капиталистических странах, ожидавшаяся многими марксистами мира, не состоялась.

Одновременно капиталистические страны предпринимали усилия для того, чтобы изолировать Советскую Россию. Под руководством Клемансо Франция, которая со времен маркиза де Кюстена стремилась отделить Россию от остальной Европы, предприняла усилия по созданию «санитарного кордона» из бывших земель России — Финляндии, Эстонии, Латвии, Литвы, Польши, а также Румынии, захватившей Бессарабию. Эта политика отвечала и интересам Англии. Сразу же после свержения самодержавия в 1917 году министр иностранных дел Великобритании Бальфур заявил на заседании правительства: «Если вы сделаете абсолютно Независимую Польшу… вы отрежете Россию от Запада. Россия перестанет быть фактором в политике Запада, или почти перестанет». Позже, объясняя, почему английское правительство не помогает антибольшевистским силам объединиться, премьер-министр Ллойд Джордж заявил в палате общин о «несовместимости» создания сильной России с интересами Великобритании. Ллойд Джордж при этом сослался на премьер-министра Дизраэли, который утверждал, что «огромная, гигантская, колоссальная, растущая Россия, подобно леднику, неумолимо движущаяся в сторону Персии и к границам Афганистана и Индии, представляет для Британской империи величайшую угрозу, какую только можно себе представить».

Некоторые руководители великой океанской державы считали, что положение в России нельзя пускать на самотек и не следует ограничиваться изоляцией нашей страны. Уинстон Черчилль полагал, что столкновение России с Германией позволит направить силы континентальной Западной Европы в восточном направлении и одновременно надолго, ослабить великую державу Евразии. Вечером 11 ноября 1918 года, когда народ Англии вместе со своими союзниками праздновал победу над Германией, Черчилль пришел в выводу, что «подчинить своей власти бывшую русскую империю — это не только вопрос военной экспедиции, это вопрос мировой политики… Покорить Россию… мы можем, лишь с помощью Германии».

Эта же идея была развита Александром Гельфандом (Парвусом) в 1922 году в брошюре, в которой он изложил план германской экспансии против России. Вскоре идеи Черчилля и Парвуса были взяты на вооружение быстро растущей национал-социалистической партией Гитлера. Фактически тень грядущего нашествия с Запада нависла над нашей страной уже с начала 1920-х годов.

В 1921 году один из лидеров Советской страны Лев Каменев признавал: «Наши предположения о быстрой помощи, которая могла бы прийти к нам из Западной Европы в вице мировой революции, по крайней мере, в одной или двух капиталистических стран, не осуществляются с той быстротой, которая была бы желательна и которая чрезвычайно быстро облегчила бы нашу задачу… Мы находимся в таком периоде, когда можно ожидать с часу на час, что старая законченная империалистическая бойня породит как свое естественное продолжение какую-нибудь новую, еще более чудовищную, еще более гибельную империалистическую войну».

В гораздо большей степени, чем в царское время, Советская страна, провозгласившая Солидарность с пролетариями всех стран планеты, оказалась изолированной от остального мира капиталистическим окружением. Лишь родина покорителей Руси — Монголия, большинство населения которой составляли тогда кочевники, стала единственной союзницей СССР, и в этом проявились положительные последствия отношений, сложившихся между Россией и кочевыми народами Центральной Азии. Однако от оседлых народов Россия оказалась отрезанной не только в политическом отношении, но и в экономическом. После разорений Первой мировой и Гражданской войны разрыв в уровне развития России от других стран мира возрос. Даже после частичного восстановления хозяйства Советская страна отставала от остального мира настолько, что ее способность защитить себя от нападения вызывала большие сомнения.

Выступая на XV съезде партии (1927 год), народный комиссар по военным и морским делам Климентий Ворошилов с тревогой говорил: «70,5 процентов чугуна, 81 процент стали и 76 процентов проката по сравнению с довоенным уровнем — это, конечно, недостаточно для нужд широко развивающегося хозяйства и обороны… Алюминия, этого необходимого металла для военного дела, мы у себя совсем не производим״. Цинка и свинца, весьма ценных и необходимых для военного дела, мы ввозим из-за границы в 7 раз больше, чем производим у себя в стране… Мы имеем в стране всего около 22 тысяч легковых и грузовых, исправных и неисправных автомобилей. Америка имеет 28 450 тысяч… Тракторостроение у нас почти отсутствует». Руководитель советской обороны признавал, что по танкам СССР отставал не только от передовых стран Запада, но и от Польши. Об «архаических пережитках времен Ивана Калиты» на предприятиях оборонной промышленности Ворошилов говорил, что «когда их видишь, берёт оторопь». Чтобы отстоять право на существование своей цивилизации, России надо было приложить огромные усилия, а не ждать маловероятной мировой революции.

Провозглашение Сталиным курса на построение социализма в одной стране было во многом обусловлено возвращением к представлению о России, окруженной враждебной стихией. В своем выступлении по случаю кончины Ленина Сталин сравнил Страну Советов с утесом, точно так же, как сделал это Тютчев, описывая положение России в революционной Европе 1848 года. Океанская цивилизация представлялась Сталину, как и ранее Тютчеву, враждебной стихией, бьющейся в бессильной злобе о гранит российского утеса.

В то же время противостояние с окружающим миром требовало от страны, как и в XIX веке, не только прочности утеса, но и ускоренного движения вперед, на которое была способна лишь фантастическая «птица-тройка». Осознавая неминуемость Второй мировой войны, которая превратит СССР в попе боя, Сталин настаивал на чрезвычайных мерах по созданию современной промышленности. В своей речи 4 февраля 1931 года Сталин заявил: «Мы отстали от передовых стран на 50—100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут». Сталин шел на крайние меры, чтобы «пробежать это расстояние».

В своем стремлении создать могучую державу Сталин не останавливался перед самыми жестокими репрессиями. Его решимость не поколебали огромные жертвы, понесенные в ходе коллективизации и массовых репрессий. Многие из этих жертв были следствием воинствующего невежества, злобы, мстительности и догматизма государственных служащих разного ранга, а также массовых психопатических эпидемий, описанных А. Чижевским. Как и другие руководители различных стран мира тех лет, Сталин отражал в своей деятельности различные стороны общественного сознания начала XX века. Как и Иван Грозный, чья личность так напоминала монархов Западной Европы XVI века, Сталин был сыном XX века, и к нему во многом применима приведенная выше характеристика, данная русскому царю его летописцем. Сталин был не более жесток, чем правители XX века, отдававшие приказы о массовых арестах или об использовании газов и бомб, в том числе атомных, для уничтожения сотен тысяч мирного населения. Один из таких руководителей Уинстон Черчилль так охарактеризовал противоречивые стороны Сталина: «Он был выдающейся личностью, импонирующей жестокому времени того периода, в котором протекала его жизнь… Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелых испытаний Россию возглавил гениальный и непоколебимый полководец Сталин… Он принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием».