Маркус Вольф - Леонид Млечин

Эриху Хонеккеру прокуратура предъявила серьезное обвинение.

С первого дня создания ГДР многие немцы бежали на Запад, бросая дома и могилы предков. Западную границу закрыли и Берлинскую стену возвели вовсе не для защиты от внешнего врага, а для того, чтобы не все убежали. Именно Хонеккер подписал приказ, на основании которого пограничная полиция без предупреждения стреляла в тех, кто пытался покинуть «первое на немецкой земле государство рабочих и крестьян».

Обнародованный текст приказа произвел тягостное впечатление: «Следует без промедления применять огнестрельное оружие. Даже в тех случаях, когда в попытке нарушить государственную границу участвуют женщины и дети, а предатели часто пользуются этим приемом».

В 1966 году восточногерманские пограничники возле Рейхстага застрелили двух подростков — одному было 13 лет, другому десять. Они хотели перебраться в Западный Берлин.

Хонеккер к тому же распорядился установить вдоль границы с ФРГ и вдоль Берлинской стены мины и автоматические скорострельные пулеметы — не против вероятных лазутчиков с той стороны, а против собственных граждан, пытавшихся бежать из ГДР. Приказ стрелять был отменен только в августе 1989 года.

В Москве Эриха Хонеккера поместили в Центральный военный клинический госпиталь имени П. В. Мандрыки. Потом они с Маргот обосновались на предоставленной в их распоряжение государственной даче в Горках. Тогдашний начальник советской внешней разведки генерал-лейтенант Шебаршин объяснил журналистам, что не его служба привезла Хонеккера в Москву:

— Нас не спросили. Но когда потом выяснилось, что ни одно ведомство не намерено заботиться о Хонеккере, пришлось нам этим заняться. Когда возникает неприятная задача, ее сваливают на разведку. Один из наших сотрудников, который хорошо говорит по-немецки, справляется у Хонеккера о его здоровье и приносит немецкие газеты.

В августе 1991 года Хонеккеры отдыхали в Батуми. Узнав о путче, срочно вернулись в Москву. Но ГКЧП проиграл. Симпатизировавшие Хонеккеру чиновники утратили свои должности. Ни союзная власть, ни российская не были рады бывшему руководителю исчезнувшей с политической карты мира Германской Демократической Республики. Отношение к нему изменилось. Эрих Хонеккер оказался под домашним арестом. А 10 декабря 1991 года министр юстиции РСФСР Николай Васильевич Федоров предупредил Хонеккера, что он должен немедленно покинуть территорию России. Но ехать ему было некуда. Спасение пришло с неожиданной стороны.

Эрих Хонеккер когда-то женился на Эдит Бауман, которая тоже работала в Союзе свободной немецкой молодежи; она родила от него дочь. В январе 1955 года Хонеккер, тогда уже секретарь ЦК партии по делам молодежи, тайно развелся с Эдит. Она была членом ЦК, но вскоре ее перевели на более скромное место.

Хонеккер женился на Маргот Файст, которая была на 15 лет моложе его. Маргот Файст-Хонеккер стала министром народного просвещения (а ее брат Манфред — заведующим отделом ЦК СЕПГ). Хонеккер и Маргот жили вместе еще до его развода, и их дочь Соня родилась вне брака, поэтому в официальных биографиях генсека дату заключения брака писали другую — на два года раньше.

Зять Хонеккера был чилийским коммунистом. Соня вышла замуж за Леонардо Яньеса Бетанкура, бежавшего в ГДР от генерала Пиночета. После военного переворота в Чили многие чилийские коммунисты нашли убежище в ГДР, в том числе министр иностранных дел в правительстве Сальвадора Альенде — Клодомиро Альмейда. Он десять лет прожил в Восточной Германии и считал, что в долгу перед Хонеккером.

Клодомиро Альмейда был теперь послом Чили в СССР. 11 декабря 1991 года его жена на своей машине с дипломатическими номерами доставила Хонеккеров в здание посольства. Они прожили там полгода. Но у Альмейды закончился срок работы в Москве, и он вернулся на родину. Больше никто не захотел скрывать руководителя ГДР от правосудия.

Двадцать девятого июля 1992 года Хонеккера спецсамолетом из Внукова отправили в Германию. В берлинском аэропорту Тегель его ждали полицейские. Хонеккера отвезли в Моабит и сразу поместили в тюремную больницу. Во время прогулки в тюремном дворе он увидел Мильке.

— Эрих! — окликнул его Хонеккер. — Рот фронт!

Мильке не ответил. Видимо, бывший министр считал бывшего генерального секретаря виновным в крушении режима.

Хонеккер просидел в следственной тюрьме 169 дней. Он был смертельно болен. Еще в Москве врачи Боткинской больницы диагностировали у него метастазы в печени. Суд освободил его от ответственности. В январе 1993 года уголовное дело прекратили. Хонеккеру разрешили уехать в Чили, где уже три года жила его младшая дочь, родившая ему внука — Роберто Яньеса, он стал поэтом, музыкантом и художником-сюрреалистом.

Соня купила отцу домик в чилийской столице. Эрих и Маргот внимательно следили за новостями из Германии. Но своей вины ни в чем не видели. Маргот Хонеккер пренебрежительно отзывалась о тех восточных немцах, которых по приказу ее мужа убили, когда они пытались перебраться в Западную Германию:

— У них не было никакой необходимости лезть на эту стену. Они заплатили жизнями за собственную глупость.

Эрих Хонеккер умер от рака печени 29 мая 1994 года в Сантьяго. Ему шел 82-й год. На похоронах пели Интернационал. Гроб накрыли флагом уже не существующей Германской Демократической Республики. Его вдова получает из ФРГ пенсию в полторы тысячи евро, которую называет жалкой.

А в Восточном Берлине, который уже не был отделен от Западного, по дорожке заброшенного сада одиноко вышагивал старый ссутулившийся человек в надвинутой на глаза шляпе. Рядом с ним шла его жена — она боялась отпускать мужа одного. Врачи диагностировали у него общий склероз, подагру, старческое слабоумие и болезнь Паркинсона.

Эксперты пришли к прискорбному выводу: «Мыслительные способности ограничены кругом повседневных личных и семейных забот. При оценке всего остального исходит из привычной точки зрения и усвоенных политических догм. Очевидно полное непонимание нынешнего положения вещей».

Лишь одно чувство еще проникало в помраченное сознание отстраненного от власти человека — чувство, которое прежде в стране испытывали все, кроме него самого, — страх. Он впервые ощутил страх не тогда, когда его арестовали, а после того как генеральный прокурор выпустил его из тюрьмы — из-за невозможности держать под стражей по причине плохого здоровья. Он боялся сограждан.

Бывший министр государственной безопасности Эрих Мильке не отваживался даже по ночам подышать воздухом на крошечном балконе. Боялся подойти к окну своей квартиры на четвертом этаже. Говорил только шепотом. Но жена была глуховата и не могла его расслышать, а сын навещал его нечасто.