Кетополис: Киты и броненосцы - Грэй Грин

– Больной старик не умеет разговаривать без скальпеля и хирургического зажима, – голос калеки задрожал от злости. – Он оттяпал мне ногу, а вам оттяпает голову. Вы этого хотите?

– Ради него я прилетел в Кетополис, – сказал Пельша, – и не собираюсь возвращаться, пока цель не будет достигнута.

– В вашем распоряжении весь город: сходите в музей, в оперу, посмотрите на карнавал, – калека обвел руками пространство. – Купите в лавке сувениры. И вернитесь домой живым и отдохнувшим.

– Я обязательно последую этим советам, – Пельша вздохнул. – Даже посещу вечернее представление. Однако на первом месте стоит Вивисектор. Перестаньте меня отговаривать, вопрос решен.

– Мне бояться уже нечего. А вы-то побойтесь! – гнул свое калека. – Недостаток железа в крови можно пополнить обычными яблоками. Незачем достигать результата хирургическим путем.

– Совершенно не понимаю, почему о Вивисекторе ходят такие слухи. – Пельша бросил взгляд на куриную лапу. – Насколько я слышал, он подбирает на улицах людей, лечит их, дарит им новую жизнь. Попробуйте вспомнить, у вас были проблемы с ногой? Мне кажется, вам оказали громадную услугу.

– Услугу! – фыркнул калека. – Меня подобрали на улице со сломанной ногой. Сломанной, понимаете? Она имеет обыкновение срастаться! Через пару месяцев я бы пришел в себя.

– Значит, с ногой было не все так просто, – не отступал Пельша. – Именно этот вопрос меня и занимает.

– Как вы не понимаете, Вивисектор не простая достопримечательность! Он воспаленный аппендикс, который давно следует удалить. Иначе произойдет разрыв, и вся эта дрянь потечет по улицам. И захлебнутся не одни любопытные вроде вас, захлебнутся все поголовно.

– Хорошо, попробуйте тогда объяснить другое. Почему ни разу Вивисектора не обвиняли в убийствах? Почему ни одна из его так называемых жертв не умерла после операции? Что бы вы ни говорили, недуг был излечен.

– Ерунда, – отмахнулся калека, – он просто развлекается. Разве не забавно, думает он, вмонтировать какому-нибудь дворнику в череп копилку? Ну, станет парень недоумком, зато добрые люди не оставят его голодным. Будут жалеть, оберегать. А он, звеня монетами, – ходить по городу с метлой в руках. Давно уже безработный, выполняющий автоматические действия. Пока, наконец, кто-нибудь не догадается, что копилка заполнилась и ее надо вскрывать. Хорошо, если для этого предусмотрен способ, в противном случае, – собеседник развел руками. Когти с неприятным скрежетом царапнули по полу.

– Вивисектор – творец, он создает удивительные механизмы, – возразил Пельша. – Механизмы, облегчающие жизнь и не предназначенные для ее уничтожения. Вам, прошу прощения, запудрили мозги, вы не видите очевидного. Постарайтесь включить голову, посмотреть на вещи с другой стороны.

– Да, Вивисектор уникален, и все его жертвы тоже уникальны, – после некоторого молчания согласился калека, – но это не дает права считать его творцом. Разве он создал что-то свое? Сомневаюсь. А вставить соломинку в лягушачью задницу может всякий.

– Тут я с вами не согласен! – категорично отозвался Пельша. – Далеко не всякий.

– Ну хорошо, моральная сторона тоже играет роль, только речь о другом, – калека почесал бороду, нахмурился. – Опустим брезгливость и подумаем. Неужели уродовать созданное до вас интереснее, чем создавать новое? Сконструируйте вы механическую собаку, соберите из кучи железа новое существо. И если оно действительно оживет, я с удовольствием пожму вашу руку.

– Наш разговор перетек в обыкновенный спор, – грустно заметил Пельша, – он может продолжаться бесконечно. Поэтому давайте перейдем к интересующему меня вопросу: вы знаете, где я могу найти Вивисектора?

– Если вам так неймется, попробуйте навестить Кирка Баллена, – человек скривился. – Он единственный, кто проснулся во время операции. Рассказывает, что видел, как резали, зашивали, потом везли на каталке… Вам нужна улица Капитана Катля, дом одиннадцать. Это квартал рыбаков, у Старого порта.

Калека поклонился, давая понять, что разговор окончен. Он круто развернулся на металлической пятке, оставляя в мраморе круговые бороздки, и даже сделал первый шаг, но тут на плечо ему легла рука.

– Подождите, последний вопрос, – неуверенным тоном произнес Пельша. – Кем вы были до того, как… оказались в таком положении? Почему оставили работу?

– Какая вам разница? – усмехнулся калека и, больше не говоря ни слова, направился к лифтам. Кабинка остановилась на этаже, лязгнула решетка, тихо вздохнул лифтер…

Данедин вернулся: портфеля при нем не было, а настроение поднялось выше ватерлинии. Он долго извинялся за опоздание, объясняя это задержкой дирижабля в нью-йоркском порту, предлагал загладить свою вину исключительно дикими способами и в довершение ко всему полез к Пельша с объятиями, чего начинающий путешественник уж никак не мог допустить. Он попятился, перешагивая через чемоданы, – в голове некстати крутилась мысль о крокодиле на память, – и вдруг под ногой сдавленно хрустнуло. Пельша отпрыгнул в сторону, оглянулся в поисках раздавленного существа.

На полу, там, где недавно стояла «жертва безумного Вивисектора», лежал металлический коготь. Пельша поднял его с пола, обдул и поднес к глазам. Коготь был покрыт мелкими царапинами, рисовавшими на боках некое подобие паутины, а его острие – сильно сточено. На месте слома застыли искры.

– Что такое, вы сломали зуб? – Данедин с интересом смотрел на находку.

– Ерунда, – Пельша подбросил коготь и спрятал в кулаке, – лучше пойдемте к выходу. У меня назначена встреча в рыбацких кварталах. Надеюсь, вы не откажетесь мне помочь?

– Жак, вы превосходите все ожидания! – восхитился Данедин. – Если дальше будете действовать в этом темпе, моя помощь вообще не понадобится!

Первый этаж вокзала представлял собой огромный зал с билетными кассами по одну сторону и магазинчиками по другую. Посреди зала на невысоком постаменте размещался бронзовый дирижабль, мемориальная доска под ним гласила: «Осколок неба, Д. Хенаро, 1875».

До гостиницы добирались на такси, хотя Пельша и порывался совершить пешую прогулку. «Не принято», – шепнул Данедин, но было видно, что идти ему откровенно лень.

Здание гостиницы возвышалось на пять этажей над площадью и было старой постройки, то есть, попросту говоря, без лифтов. Широкими, покрытыми красным ворсистым ковром лестницами с фигурными балясинами гордился весь персонал. «Обратите внимание», – говорили они и начинали рассказывать длинные, совершенно неинтересные истории о людях, здесь ходивших.

В номере путешественники разложили вещи, приняли настоящий душ (в кабинках на дирижабле не хватало места, чтобы даже толком намылиться), проверили вид из окна – вдалеке, над крышами домов, виден уже знакомый вокзал – Хрустальная Башня.