Сборник Наше отечество - Опыт политической истории (Часть 2) - неизвестен Автор

В произносимых речах руководство проявляло "неустанную заботу" о развитии прогрессивных направлений техники и технологии. Так, после затяжных споров и сомнений по поводу ядерной энергетики, возобладало мнение о необходимости ее форсированного развития. Высокотитулованные ученые обрушили весь свой авторитет на головы общественности, убеждая ее в совершенной стерильности и абсолютной безопасности "мирного атома". В соответствии с логикой административно-командной системы руководство и проектирование объектов ядерной энергетики попадало в руки малокомпетентных, но зато угодливо-послушных людей.

В Гидропроекте (подразделение печально знаменитого Минводхоза) --генпроектанте Чернобыльской АЭС -- за безопасность работы будущих атомных станций отвечал В. С. Конвиз. Это был опытный проектировщик гидротехнических сооружений, кандидат технических наук. Долгие годы (с 1972 по 1982 гг.) он руководил сектором проектирования АЭС, а с 1983 г. ему было поручено наблюдать за безопасностью АЭС. Взявшись в 70-е гг. за проектирование атомных станций Конвиз, не обладал сколько-нибудь глубокими знаниями атомного реактора, привлекал

к работе в основном специалистов по проектированию гидросооружений. Такой "специалист", конечно, не мог предвидеть возможности катастрофы, заложенной в программе, да и непосредственно в самом реакторе.

В "Союзатомэнерго" -- объединении Министерства энергетики и электрификации СССР, эксплуатирующем АЭС, и в ведении которого находился весь их эксплуатационный персонал, руководителем являлся Г. А. Веретенников, человек, никогда не имевший дело с работой АЭС. С 1970 по 1982 гг. он трудился в Госплане СССР, занимался поставками оборудования для атомных станций. Один из старых работников "Союзатомэнерго" Ю. А. Измайлов так высказывался на этот счет: "При Веретенникове отыскать атомщика в главке, знающего толк в реакторах и ядерной физике, стало почти невозможно. Зато раздулись бухгалтерия, отдел снабжения и плановый отдел..." И это в стране, где, пожалуй, больше всего в мире специалистов самых различных отраслей ядерной физики!?

Производство оборудования для АЭС было поставлено на поток. На изготовление мощных энергоблоков был перенацелен Ижорский машиностроительный завод Ленинграда. На зыбучих грунтах сооружался гигантский Атоммаш в Волгодонске. К производству оборудования для АЭС были подключены многие предприятия неспециализированных отраслей с весьма скромным технологическим и квалификационным потенциалом. Сооружение и эксплуатация АЭС были поручены Министерству энергетики СССР, для которого атомные электростанции вскоре стали заурядными объектами. Все недостатки в оснащении и работе АЭС тщательно укрывались за завесой секретности. Нарастала эйфория относительно надежности и безопасности этих станций. Именно тогда закладывались предпосылки к чернобыльской трагедии. Робкие предостережения специалистов и ученых отметались с порога.

Декларировалась необходимость опережающего роста отраслей промышленности, определяющих научно-технический прогресс в народном хозяйстве. Действительно, удельный вес машиностроения, металлообработки, химии и нефтехимии, электроэнергетики в валовой продукции промышленности вырос с 25 % в 1970 г. до 38 % в 1985 г. Но страна по этому показателю была по-прежнему далека от индустриально развитых держав, где такая доля достигла 55--65%. Тем не менее из пятилетки в пятилетку сокращались инвестиции в машиностроении. Поэтому его

ключевые отрасли -- станкостроение, приборостроение, производство вычислительной техники, электроника, не получали должного развития.

От требований времени все больше отставал научно-технический потенциал, который был запрограммирован па эволюционное развитие и не соответствовал требованиям современного этапа технологического переворота. Качественный уровень отечественного научно-технического задела неуклонно снижался. Среднегодовое число созданных образцов новой техники сократилось с 4,6 тыс. в 1961 -- 1965 гг. до 3,5 тыс. в 1981 -- 1985 гг. Причем только 10 % образцов этой техники превышало уровень лучших мировых, затормозилось освоение и принципиально новых технологий. Но самым плохим было то, что определялось серьезное отставание в развитии фундаментальных научных исследований, где еще совсем недавно наша страна имела хорошие позиции.

Робкой попыткой улучшить дела в экономике была реформа 1979 г. Декларировалось стремление покончить с "валом" введением такого показателя, как нормативно-чистая продукция. Этот показатель не учитывал бы якобы стоимость сырья, материалов, комплектующих изделий, а лишь фиксировал вновь созданную стоимость. По идее это могло бы стимулировать рост технического уровня продукции, ее качества, ликвидировало бы ее деление на выгодную и невыгодную. Предусматривалось усиление хозрасчетных отношений и одновременно -- их антипода -- адресного директивного планирования. Все это шло в русле модернизации административно-командной системы и как от всякого паллиатива здесь нельзя было ожидать серьезных позитивных результатов.

К концу 70-х годов команде Л. И. Брежнева удалось взять под контроль все ключевые позиции в партийно-государственной машине. Теперь уже в кругу людей, близких к нему, Леонид Ильич открыто третировал и реформы, и лично их инициатора А. Н. Косыгина. Руководитель правительства к тому времени потерял влияние и шаг за шагом уступал напору брежневских "бойцов". Косыгин теперь сразу снимал с обсуждения в правительстве совершенно ясные вопросы, если по ним возникала хотя бы тень сомнения в отношении позиции "лично Леонида Ильича".

Хозяйственно-политические решения конца 70-х гг. как никогда страдали внутренней несогласованностью: мероприятия по активизации экономических стимулов со

четались с ограничением прав предприятий, возрастало число директивных показателей, а дезорганизация в народном хозяйстве все нарастала. Возникла целая система блокирования экономических инструментов власти, окончательно оформился механизм социально-экономического торможения.

Механизм этот был настолько мощным, что в 1979-- 1982 гг. по сравнению с показателями 1978 г. объем произведенной продукции в стране оказался уже абсолютно ниже примерно по 40 % всех ее видов {по данным о выпуске продукции в натуральном выражении). Становилось очевидным: экономика пришла к критическому положению, нарастала разбалансированность, а возникавшие повсеместно "черные дыры", куда бесследно проваливались ресурсы, не удавалось уже "затыкать" дополнительными поставками на экспорт энергоносителей и ценного сырья.

Удручающее положение, в котором оказалась страна, вполне ассоциировалось с обликом дряхлевшего руководителя Коммунистической партии и Советского государства. Л. И. Брежнев был утомлен, раздражен болезнями и напуган неожиданно надвинувшейся старостью и немощью. Все это находилось в кричащем противоречии с неимоверным славословием в адрес генсека. Вышло шесть томов сборников его выступлений и статей, ему присудили Ленинскую премию за укрепление мира, издали пластинки с его речами, напечатали марки, запечатлевшие его визит на Кубу, тысячи его фотографий заполнили кабинеты, улицы и прилавки книжных магазинов. Вновь было введено в оборот дискредитированное Сталиным определение -- вождь. "Ты наш вождь" --оттарабанил А. П. Кириленко при вручении ему Леонидом Ильичом звезды Героя. Затем "вождь" прозвучало в устах Д. А. Кунаева, Г. А. Алиева, Э. А. Шеварднадзе, В. В. Щербицкого. Началось стремительное возвышение К. У. Черненко. В марте 1976 г. вне всякой связи с юбилеем ему, заведующему общим отделом ЦК, с помпой вручили звезду Героя Соц-труда. Изумленные обыватели на лекциях спрашивали: "За какие заслуги наградили товарища Черненко?" Свыше рекомендовалось отвечать: "За организацию XXV съезда КПСС". Через несколько дней после награждения К. У. Черненко стал, наконец, секретарем ЦК КПСС.

К тому времени позиции соперников Л. И. Брежнева в высшем эшелоне значительно ослабли. В ходе подготовки к принятию Конституции в мае 1977 г. из состава

Политбюро был устранен Н. В. Подгорный, и Брежнев заимел новый пышный титул -- Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Он перестал нуждаться в поддержке Суслова, ибо стал хозяином положения настолько, что мог без особого труда, опираясь на свою команду, устранить любого конкурента. В декабре 1978 г. из Политбюро был выставлен К. Т. Мазуров (о нем заблаговременно была пущена молва: болен смертельной болезнью, но он продюжил еще дюжину лет) -- последний союзник А. Н. Косыгина. Черненко из кандидатов был переведен в члены Политбюро, а кандидатом стал Н. А. Тихонов. В Секретариате ЦК вместо Ф. Д. Кулакова (в 1960-- 1964 гг. был первым секретарем на Ставрополье) обосновался совершенно неизвестный в столице ставрополец М. С. Горбачев. Весьма символично то, что в эти годы наступил не только пик власти немощного Брежнева, но и пик эволюции системы.