Монологи о наслаждении, апатии и смерти (сборник) - Рю Мураками

вопросу нужно обращаться к „Ангелам Ада“, в Брюсселе этим занимаются хирурги, но это всегда отдельная категория людей, и для этого они отведут тебя в особое место, так в Танжере с этим таксистом нужно было пробираться по каким-то переулкам в центре города, а потом найти парней, которых звали братья Мазир. У них было что-то вроде небольшого банка, хотя они на самом деле были обычными ростовщиками и жили на первом этаже старого дома в ростовщичьем квартале, что располагался в гуще переплетений улочек портовых предместий на склоне холма, но, разумеется, они сами не торговали наркотиками, таксист подошел к ним и вернулся с указанием ехать в некое пригородное место, а там не стоит особо миндальничать с чуваком, стоящим на стреме, и задабривать его деньгами, выражать сомнения или злиться, потому что, как только деньги будут у него, вся шайка тотчас же испарится, нет, напротив, нужно оставаться хладнокровным, если хочешь, чтобы сделка состоялась, он сказал, что кокаин где-нибудь да найдется, и что самое главное – надо передать ему деньги и отблагодарить его за труды, а лучше всего, если это сделает женщина, потому что в арабских странах льстивого человека ни во что не ставят, а при слабом владении языком слова благодарности легко могут быть истолкованы как лесть, так вот, лучше женщины этого никто не сделает, а так как та девица была официанткой, она немного говорила по-французски, и все уладилось, она поблагодарила этого мафиози на примитивном французском, мол, как приятно было пообщаться с таким деловым человеком и так далее, а место, где мы остановились, было полностью открыто, это было что-то вроде стоянки, окруженной с одной стороны лесистым парком, а с другой – роскошными особняками и общественным садом, вот там мы ждали около получаса, пока состоялась сделка, было скучно, и я стал курить гашиш, и дал немного той девице, а поскольку она курила первый раз, ее пробило на смех и разговоры, мне пришлось заткнуть ее, ибо слова „кокаин“ и „гашиш“ звучат одинаково на всех языках, а она принялась говорить всякие глупости типа: „Ну я же не хотела ничего плохого“, и тогда я устроил ей выволочку: „Думала ли ты о плохом или нет – это твои проблемы, а если ты попадешься с наркотой, ты не представляешь, чем это может закончиться, ты всегда жила словно в коконе, ты не имеешь никакого представления о том, что такое закон и что из себя представляют его блюстители, они могут взять тебя со всеми потрохами, а тебе ничего не останется, как покориться и делать все, что они потребуют, ты вообще не знаешь, что это такое, а мало того, ты находишься в исламском государстве, здесь еще сохранились места, где тебя подвергнут публичной казни, тебе отрежут руки и ноги“, – вот так я ее заткнул, и она сказала: „Ладно, тогда будем называть кокаин и гашиш как детей – Ко-тян и Га-тян“, она была настоящая сумасшедшая, эта девица; там, где мы находились, повсюду росли пальмы и оливы, а кроме того, ну, как их там, похожие на эвкалипты, короче, везде росли деревья, наш автомобиль был марки „Мерседес“, а все остальные – только старые „рено“ и „ситроены“; гашиш оказался высшего класса, его, как и кашемир, изготавливают в Экосе, и это самое лучшее в своем роде, он был просто убойный, а ведь я перепробовал все вплоть до героина, но мне не нравятся ощущения на пике его действия, каким бы ни был продукт, когда его действие проходит свою высшую точку и немного ослабевает – именно тогда чувствуешь наибольшее наслаждение, конечно, от вдыхания или инъекции эффект бывает разным, но действие любого наркотика распространяется волнообразно, можно ощущать его наивысший подъем и спады; и тогда, в тот самый момент, когда алкалоиды гашиша стали производить подлинную революцию в моей голове, к нам подъехала машина, это был старый „ситроен“, настоящая развалина, и в кабине сидели две монашки и молодой человек, две католические монашки, понимаешь? Католические монахини в мусульманской стране, в своих клобуках – это, конечно, сильное зрелище. А мне сразу представилась вывеска: „Здесь продается белый порошок“, потом мы тронулись вслед за „ситроеном“, мы заехали в один из запутанных окраинных районов, который не изменился со времен средневековья, эти трущобы появились одновременно с возникновением самого города, кочевники, пришедшие со всех сторон света, маленькие домишки, сложенные из белого камня, кое-как лепящиеся вокруг общественного колодца, дубильни, рынок, где грудами навалена баранья требуха, босоногие дети, играющие на площади, стая птиц, собирающаяся около издохшей собаки, там была еще и мечеть, ничем не отличавшаяся от других домов, кроме того, солнце уже заходило, мы дали денег водителю такси, их хватило бы на три грамма кокаина, и вот наш шофер отправился куда-то с тем парнем из „ситроена“, а эти монашки были близнецами, они были не местные, они были белые, и я немного поговорил с ними по-английски, они были из монастырского хосписа, что находится со стороны мыса Спартель, который возвышается над Гибралтаром, и тогда я узнал, что все монахини обязательно имеют диплом медсестры; я вышел из машины, чтобы поболтать с ними, а девке велел не высовываться ни под каким предлогом. „Если ты не послушаешься меня и вылезешь из тачки, я тебе вечером пи…ду зубами порву!“ – припугнул я ее, а эта дура мне и отвечает: „О, да-а-а-а-а!“, и смеется, идиотка, лучше бы я ее продал туарегам в рабство, но так как о том, что я поехал вместе с ней, знали по меньшей мере два японца, это могло бы для меня плохо кончиться, поэтому я одумался и сказал ей вежливо: „Пожалуйста, посиди в машине, если ты будешь умницей, сегодня я угощу тебя барашком и буду лизать у тебя между ног в течение нескольких часов“; я ей так сказал, потому что баранина, после того как переварится в желудке, расщепляется на элементы, которые, попадая в кровь, придают характерный запах выделениям из подмышек и вагины, и в том месте, где есть сложная сеть потовых желез и капиллярных сосудов, будет выделяться запах, напоминающий запах печенки только что убитого оленя. „И этот запах от подмышек такой эротичный, ты понимаешь? Ну ладно, если ты спокойно посидишь десять минут в машине, я тебя до отвала накормлю марокканским барашком, с солью, высушенным в тени и сваренным в горшке, а еще кровь и печень, сваренные в земляной печи! Это раз в десять вкуснее, чем утка, что подают в «Серебряной Башне», это