Дети против волшебников - Никос Зервас

— Неужели русский кадет Иван Царицын, талантливо прикидывавшийся учеником сибирского шамана, теперь валяется у моих ног? Это очень опасно, можно вляпаться… — Гарри приподнял очки двумя пальцами, глянул на помертвевшего Ивана. Поморщился:

— Кажется, наш геройский кадет успел обделаться по-большому. Ф-фу, какая вонь! Это и называется «русских дух», не так ли?

Ванька очухался, он всё слышал. Дикая пружина злобы вдруг развернулась в сердце и ударила в голову. Мальчишку аж подбросило в воздух: не чувствуя боли, озверевший и страшный, он, тяжко шатаясь, вздыбился навстречу волшебнику. Небывалая злость волокла Царицына в бой.

— О! Что я вижу, — прохладно поразился колдун. — Русский бог дал нашему кадету новые силы. Сейчас будет дуэль гигантов. В красно-коричневом углу ринга — Иван Царевич. У него в штанах — какашки. Это секретное оружие Москвы?

Ванька зарычал и прыгнул. Всё, конец колдуну! Он достал его, достал: левой рукой сграбастал потного Гарри за шарфик, а правую — жадно, поспешно занёс для удара! В глаза, в поганые стёклышки!

— Inferno furio! — хладнокровно фыркнул Гарри, с презрением скосив глаза на занесённый кадетский кулак.

И в черепе Ваньки будто бомбу разорвало. Весь ужасающий русский гнев, туго развернувшийся в его душе и готовый вылиться в дробящий удар по стёклышкам, — внезапно предательски разразился внутри самого Царицына. Иван задохнулся от собственной ярости, в пальцах закололо, в глазах потемнело от взбеленившейся крови — и вот кадет схватился за побагровевшее, раздувшееся горло. Глаза полезли из орбит, рёбра затрещали… его распирало от злобы!

Пуговица отскочила, ударила Гарри в щёку.

— Ой! Ты попал мне в голову! — волшебник сделал испуганные глаза. — Об одном прошу, не пукай! Твоих друзей сдует в открытое море.

От этих слов Иванушка загудел, как раздутый до предела пузырь. Затрещала одежда на спине, расползаясь по швам. Царицын повалился на колени, он уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой: казалось, через мгновение внутри что-то разорвётся…

— Давай злись больше! — сказал Гарри, склоняясь над поверженным противником и с удовлетворением тюкая пальцем в надутую, сизую щёку Царицына. — Ты бессилен что-либо изменить, потому что ты — неудачник. Впрочем, все русские такие. Вся ваша страна только злится да пыжится. Ничего, скоро лопнет. То-то завоняет по всей Евразии!

— Ванечка, не злись на него! Прости его! — вдруг крикнул кто-то сзади, и Ванька услышал. Узнал голос Асеньки:

— Он специально злит, разве ты не видишь?!

— Что ты там хрюкаешь? — удивился Гарри, величаво оборачиваясь на крик. — И что ты там держишь в руке? Что за деревяшка? Ах, я узнаю этот символ. Не надейся, хрюкающая девочка, это не поможет.

Пока он разглядывал Асю и посмеивался над крестиком, зажатым у неё в руке, Иван ухитрился повернуть голову на негнущейся шее. Он тоже увидел знакомый крест в руках перепуганной Аси. И понятное дело, сразу подумал о Герон-де. Удивительно ясно припомнил те слова, которые слышал было в келье старца, да сразу позабыл и с тех пор безуспешно пытался восстановить в памяти. Словно свежим ветром прибило туман в голове, и Царицын даже вспомнил, с каким выражением отец Ириней читал из своей книжки:

«Если колдовство подействовало на человека, значит, человек дал диаволу права над собой… Пострадавший от колдовства должен понять, в чём была его вина, из-за которой колдовство возымело над ним силу».

«Всё сходится, — промелькнуло в голове. — Ведь это я оказался слабым звеном… Каждый из ребят внёс свой вклад в общее дело: Петруша практически вывел из игры проректора Бенциана. Касси помогла вызволить народ с „Курска“. Несгибаемая Еропкина так и не пошла на поводу у колдунов, как ни уговаривали, чтобы кнопку нажала… И только я сплоховал. Под занавес начал психовать, злиться — и как только русская защита прохудилась, сразу хитрый Гарри налетел…»

Тем временем, хитрый Гарри перестал посмеиваться над Асиным внешним видом и снова с любопытством склонился над русским Иваном. «Как он похож на свою сестру Герми! — невольно поразился Ванька. — Только нос потолще, и глаза не зелёные, а водянисто-голубые, почти жемчужные, как у мёртвой рыбы».

— Ты в хорошей форме, кадет Царицын, — улыбнулся волшебник. — Из тебя можно изготовить неплохой барабан. Впрочем, нет. Я привяжу тебя на верёвочку и буду запускать, как дирижабль.

«Да… Теперь из-за меня всех остальных сожрут, — устало думал Царицын, он перестал злиться и уже не обращал внимания на отравленные шпильки Гарри. — Петруха со Ставриком ранены в бою, а девчонки — и вовсе овечки безответные, с ними колдуны что захотят, то и сделают». И тут Ваня отчётливо понял: он должен врезать Гарри по очкам. Не потому, что очень хочется сокрушить стеклышки. Не потому, что надо выполнить задание и вернуться с победой. И даже не потому, что Гарри такой злобный и мерзкий. А потому, что просто… больше некому. И если не врезать — погибнут друзья.

Ощущение раскалённого свинца в горле исчезло. Его вроде перестало раздувать от гнева — зато вернулась страшная боль в ушибленной спине. Ну ничего, с такой болью уже можно жить. И даже подняться с колен.

Ваня начал приподниматься. Гарри удивился:

— Ты чего встал, баллон с русским духом? А ну лежать! Сейчас я тебя шмякну об стенку!

«Не гордиться, — приказал себе Ванечка. — Я побеждаю не ради себя. Бог мне поможет, потому что кроме меня — некому».

— Ты решил, что собрался с силами? Тогда встречай свою смерть, — Гарри медленно, будто прославленный дирижёр, поднял волшебную палочку. И уверенно произнёс:

— Раз, два, три… Разрыв сердца!!!

Краткая чёрная молния ударила Иванушку в горло…

… и пронеслась, как горячий ветерок. А Иван Царевич размахнулся и двинул Гарри в лоб. Причём — левой рукой. Всё-таки тот очкарик и меньше ростом, а тех, кто слабее, не полагается бить в полную силу. Впрочем, Гарри всё равно отлетел как-то уж больно далеко, так что очки, волшебная палочка, амулеты и какая-то мелочь — всё разлетелось из карманов в самые разные стороны.

Ваня доковылял до места падения, склонился в страхе: не убил часом? Вроде нет. Ну хорошо, пускай пока полежит.

— Ась! — позвал Царицын. Охая, прислонился плечом к стене, осторожно разминая поясницу.

— Я тебя прошу, покидай весь этот мусор в море. Только осторожно с волшебной палочкой… Как бы она не выстрелила.

— Да-да, конечно, — радостно кивнула Асенька. — Не забывай, что меня целый год учили бережно относится к волшебному имуществу!

Сказала — и переломила колдовской жезл об коленку.

Иван Царевич честно пытался отогнуть в сторону металлический прут. Ася сидела рядом и, зябко ёжась на ветру, прислушивалась к нехорошим звукам, доносившимся из подземного хода. Гора гудела изнутри, и гул подступал ближе.